На выходные, праздники семья воссоединялась в святое семейство.

Муж, молодой архитектор, вечно в поиске себя на диване. За все время нашей дружбы я видела его в вертикальном положении, когда он потянулся. Потом снова лег. Василиса совала мне вклеенный в альбом ксерокс беседы блоггеров, где кто-то с восхищением один раз упомянул его имя. Заочно муж позиционировался, как звезда зодчества. «Просто его время еще не пришло», — считала Василиса.

— А если никогда не придет? — жестоко интересовалась я.

— Да пусть лежит, он же никому не мешает, — смеялась Васька.

Муж был статусно младше Василисы на пятнадцать лет. Василиса гордилась удачным альянсом, но мужа своего никому не показывала и никуда не выводила — боялась спугнуть крупную рыбу. Как «два» в уме Васька держала надежду, что когда-нибудь встретит Свой Поезд, перестанет работать, расслабиться и станет веселой домохозяйкой на полном довольствии. Муж при этом самоустранялся волшебным образом. Каким — Василиса не уточняла, будет проблема, появится и решение.

Я ценила ее за доброту (десять лет содержать молодого тунеядца!), за легкий, веселый характер с примесью здорового цинизма, за красоту и преданность. Разнообразие жизни для нее было так же важно, как и для меня.

Мы обе поздно ложились и поздно вставали. Трепались на все темы, кроме скучных.

Любили петь в караоке и отрываться на танцполе. Несмотря на созвучие душ, по характеру мы все же были разные. Василиса никогда не рассказывала о делах и своем бизнесе. Планы свои она не обсуждала, и о них я узнавала постфактум. Когда дело уже было сделано.

Я же с точностью до наоборот: подробно делилась планами, обсуждала возможные варианты поворота событий, сколько получила, сколько потратила, кого люблю и как ненавижу.

На правах старшего друга она учила меня:

— Ничего. Никому. Никогда не рассказывай.

— Так я же только про себя! — оправдывалась я.

— Как хочешь. Только я никому не верю.

Странно, этот Васькин девиз никак не вязался с ее характером и внешностью. Дисгармония образа жизни и мыслей. Но если ей так лучше — пусть живет по своим законам, решила я и больше не заморачивалась по поводу ее странностей.

А ей, очевидно, казалась странной моя жизнь, сформулированная слоганом одной рекламы — «при всем многообразии выбора другой альтернативы у вас нет». Поэтому однажды Василиса решила взять на себя функцию свахи и познакомить со своим давним приятелем.

— А почему он тебе самой не нужен? Это закон — если ваша подруга хочет познакомить вас с «прекрасным мужчиной», значит, там уже вытоптанное поле. Или он переходящее красное знамя. В любом случае с хорошего поезда или ссаживают, или от него отстают. Но чтобы добровольно сойти, при исправных двигателях и комфортных сиденьях? Ну нет, это только в мелодрамах российского производства.

Девушка знакомится с парнем, а он, подлый, оказывается миллионером. Она не знает и искренне его любит. Но потом гадкие завистники раскрывают ей глаза и она узнает, что ее жених — наследник огромного состояния. Девушка смертельно обижается и в слезах убегает. Он бежит за ней, умоляет простить, но она непреклонно уезжает на стареньких «Жигулях». Правда, в конце улицы передумывает и возвращается. Хеппи-энд.

Вот так неуклюже выглядит современная пропаганда чистой и светлой любви.

В жизни все прозаичней. Мне предстояло познакомиться с мужчиной, который был тоже миллионер в своем роде — он не пил и не курил. Это очень много!

— Мужчина под пятьдесят, высокого роста, спортивного телосложения, холост, не пью, не курю, — отрекомендовался новый знакомый и галантно поцеловал мне руку.

Я одобрительно посмотрела на Василису, и она радостно засмеялась:

— Ну и замечательно! Надеюсь, вам будет интересно друг с другом.

И мы отправились гулять. Без Василисы. Она незаинтересованно оставила на меня своего друга и пошла веселиться с более молодыми гостями.

Дело происходило в поселке «Остров фантазий». Название романтичное, а угрозы о сносе поселка вполне реальные.

— Я строитель. Снесут, могу построить такой же «Остров фантазий», а пока не работаю, присматриваюсь. На днях выиграл тендер на ремонт детского сада, но это для меня семечки, — громко заявил о себе новый знакомый. — Зовут меня Адам. Ударение на первой букве. Ни в коем случае не называйте меня Адáм, я не отзываюсь.

Первые скромные тараканы показали усы из-за забора. Но они были такие махонькие, что я устыдилась собственных мыслей. Áдам так Áдам, главное, чтобы не пил и не дрался.

— Вы думаете, что я армянин? Я грек, — сам себе ответил Адам.

— А я и не ду… Знаете, мне не важно, какой вы национальности, главное, что вы отлично выглядите.

Он согласно закивал, видимо, любил комплименты.

Фигура у Адама действительно была безупречная. А лицо напоминало американского актера Лайома Нисона из фильма «Список Шиндлера». Благородство образа немца, спасшего много евреев, рискуя собственной жизнью, автоматически добавляло очков Адаму. Он вызывал доверие.

Мы бродили среди поселковых особнячков и нащупывали схожесть. С работы перешли на детей, с детей на их мам, и тут Адам надолго тормознулся. То есть мы продолжали гулять, но тема разговора хроманула на одну ногу.

Он любил женщин. И мог говорить о них долго. И со всеми подробностями. Я внимательно слушала, искренне стараясь не огорчить Василису. Что я ей скажу? Она подогнала мне трезвого и красивого самца, а я опять чем-то недовольна?

Нет, на этот раз я не буду обращать внимание на мелочи. Пусть женщины. Не мужчин же любит.

«Да? А потом он про меня будет так же рассказывать кому-то…» — волновался мой внутренний голос.

Да ладно. Пусть рассказывает, не рассыплюсь, поди…

Адам вдохновился, что я не перебиваю, и перешел на интимные подробности.

— В постели я зверь. Рву женщину на части, они от меня убегают и все беременные.

«Какой “тигр-осеменитель”!» — с волнением представила я.

Хотя мужчина хвастается потенцией чаще от комплексов.

Новоприбывшему в депо Адаму было присвоено почетное звание скорого поезда «Кавказ». Фирменный состав, в котором и плацкарт, и СВ, и купе. Сразу не разобрать, где поедешь. Если человек все время о женщинах говорит, но при этом один, значит, или жадный (это плацкарт), или проблемный (это СВ, но сама в плацкарт сбежишь), или махровый бабник (тут я вижу купе, где он один с тремя женщинами).

Меня не торкнуло настолько, чтобы пойти дальше рука об руку все жизнь. Мы разъехались по домам, пообещав не теряться.


День рождения, из года в год все менее радостный, должен был нагрянуть через пять дней.

Роберт тоже ждал моего праздника, чтобы вовремя не поздравить.

— Отдай мои детские фотографии, которые я у тебя забыл пять лет назад.

В три часа ночи самое время позаботиться о личном архиве.

— А ты отдай мои.

Понятно, что он просто хочет беседовать, но не знает, с чего начать.

— Их давно собаки съели.

— А я вышлю тебе все фотки своих мужчин, выберешь свои, остальные вернешь обратно.

— Су-у-ка!

Роберт обижал, его обижали в ответ. Но он запоминал только свою обиду.

Под утро пришло SMS: «Улетаю с телкой во Вьетнам отмечать твой день рождения».

Я отреагировала незамедлительно: «Как? И ты во Вьетнам? Поменяй страну, мой Адам очень ревнив».

Ответа не последовало. Значит, совсем обиделся… А наверное, хотел что-то хорошее сказать.

Загрустила. Затосковала. День рождения и опять одна. Может, действительно Адаму позвонить?..


Адам, как по волшебству, позвонил сам. И пригласил меня в «Москафе».

Я надела мини-юбку, высокие каблуки и нацепила на лицо маску независимости.

Увидев мой тюнинг, армянин-грек Адам аж привстал с дивана, и я поняла, что надо забивать гол на первой минуте.

— Хочу свой день рождения провести на Маврикии, — вместо приветствия заявила я, садясь на диван.

Адам смотрел на меня собачьими глазами. Он готов был ехать в аэропорт прямо из ресторана. — Там дАжди в это врЭмя, — подсказал с другого столика пýзистый кавказец. Рядом с ним сидела молоденькая шатенка, и ее напряженная прямая спина выдавала, что они на этапе обсуждения того же вопроса. Только голы здесь забивает кавказец.

— Давайте поедем в Грецию, — предложил Адам.

— У вас там родственники? — догадалась я.

Адам скосил глаза в сторону и соврал:

— Не… Там уже все умерли… Остались только родственники в Армении, но мы не общаемся, потому что я грек.

Распутывать национальные корни не входило в мои планы, и я согласилась на остров Крит. Не Маврикий, конечно, но и не Вьетнам за тыщу верст в сезон дождей.


Мы заняли свои места в самолете, и я приготовилась читать прессу.

— Ой! — вдруг на весь салон закричал Адам и схватился за шею. Я вздрогнула и участливо наклонилась к нему:

— Что с тобой?

— Ой! Ой! Ой! — кричал Адам. Потом откинулся в кресле, закрыл глаза и стал часто-часто дышать.

— Позвать стюардессу, Адам? Тебе плохо?

Адам выровнял кресло, еще пару раз вздохнул и с облегчением ответил:

— Что-то так шею защемило. Больно-больно. Думал, удар хватил… Уф. Полегчало вроде…

Я с недоумением продолжала на него смотреть. Действительно так плохо или просто человек эмоциональный? Но вроде строитель, не актер…

Мы взлетели, и я углубилась в чтение.

— Мать третьего ребенка тоже любила читать в самолете… — начал рассказ Адам.

— Во время полета я ухожу в себя. Поэтому не разговариваю, — с мягкой Василисиной улыбкой заткнула я Адама.

Он не досаждал. Мирно заснул у себя на плече.

Принесли завтрак.

— Я ничего не ем, у меня язва. На диете сижу, — прокомментировал Адам возврат подноса с едой.

— В Греции не особо острая еда, супкрем, к примеру, вообще полезен при язве, — поддержала я разговор, потому что неудобно было завтракать в одну харю.

— Нет, нет. Нет! Я обедать не буду. А на ужин только чай с тортом. У меня панкреатит и холецистит. Такой привкус неприятный во рту. Понюхай, пожалуйста, вот сейчас изо рта пахнет?

Адам резво поднес ко мне свое лицо и сложил рупором ладони возле рта.

Я шарахнулась в сторону, пока до меня не долетело облако вони.

— Извини, тебе, наверное, неприятно, — виновато заморгал добрый Адам.

Вместе со словами долетела и добрая вонь.

Мне не хотелось его обижать, ведь он же не виноват, что болеет.

— Ты просто жуй хлеб или конфеты с чаем, это не вредно и привкус другой будет во рту, — спасала я себя на весь отдых.

— Да, ты права, — не стал возражать Адам и переключился на разговор со стюардессой.

— Меня зовут Адам, — ударил первую букву имени мужчина. Я стыдливо отвела глаза, чтобы не видеть ее удивленно вздернутые брови.

Отель наш стоял на самом берегу моря и со всех сторон обдувался холодным ветром. Море было прохладное, и туристы купались только в бассейнах. С утра они занимали полотенцами самые лакомые закутки, куда не доставал ветер, и с балкона напоминали лежбище котиков. Дружными кучками единились против непогоды курорта.

Просыпаясь в полдень, я сразу уходила на берег читать книги. В эти минуты я ощущала полнейшее счастье — быть с природой наедине. И больше никого. Уже давно не хотелось купаться, проверять большим пальцем ноги, нагрелась ли вода или еще нужно подождать, поджариваясь на солнце. Я уже давно ощущала себя частью этой природы и мне не хотелось урвать от нее свой кусочек солнца или, до одури, морских ванн.

Природа существует сама по себе. Люди полностью зависят от нее, но при этом пытаются с ней бороться. А с ней не надо бороться, ей надо помогать и любить ее. Потому что победить ее невозможно. Она самодостаточна и победитель априори.

Я ее люблю до слез. У меня щекочет в носу не от пропитанного свежестью морского воздуха, а от счастья, что мне ничего больше не нужно. Только дышать этим раем, видеть величественный простор воды, слышать волны и жить этой гармонией.

Многие люди одиноки по своей сути. Но они или не знают свою суть, или внушаются законами социума «каждой твари по паре». И маются, ищут, к кому прибиться, и не находят. Или находят, но дышат разными легкими и говорят разными звуками. И снова маются, потому что одиноки по своей сути… Такой вот закольцованный сюжет…

Любить хочется, но молча. Ничего не объясняя и не выясняя. Просто дышать любовью и жить. Чтобы с каждым вздохом в тебя входило счастье, а выдох был напоен мудростью и пониманием бренности жизни, а не смрадом и злобой…