Эдик мой ответ не услышал. Он не для того спрашивал. Вопрос про миллион был риторическим, типа «О, Волга, колыбель моя, любил ли кто тебя, как я!» и являлся началом рассуждений о планах заработать в кратчайшие сроки этот самый миллион.

Обаятельный Эдуард открыл для меня новую формацию современного молодого человека. Уверенный в себе, равнодушный к идеологии, прагматичный и активный, только когда затронуты его интересы. Это не плохо и не хорошо. Это просто ТАК. И эту фразу можно толковать в трех смыслах. ПРОСТО ТАК — поставьте ударение на разные слова. А теперь без ударений, оба слова вместе. И мы получаем поколение нового мышления.

Эдик не обсуждал и не вмешивался в чужую жизнь. Когда я с досадой в очередной раз сбрасывала звонок пьяного Роберта и сопровождала это комментариями, Эдик смотрел на меня с удивлением. Словно он впервые в жизни видел человека, у которого присутствуют живые эмоции. Я поняла, что обсуждать моего некачественного бывшего супруга ему не интересно. Потом выяснилось, что ему вообще мало интересны мои внутренние чаяния и поиски смысла жизни. Тема «быть иль не быть» точно не была темой его выпускного сочинения.

Незамутненное мыслями сознание…

Оказывается, даже без храпа рядом может быть дискомфортно. Я начала задыхаться. Воздух вокруг был по-прежнему прозрачен, а легкие чисты. А в душе было… пусто.

…В один из воскресных дней мы встретились… с мужем.

Назвать наши отношения «высокими» — это не сказать ничего. Расставшись с боем и травмами (я — физическими, он — моральными), мы с ним еще года три пытались выяснить, по чьей вине распалась семья. Мои доводы, несомненно, перевешивались двумя папками судебных баталий.

За пять лет, прошедшие с развода, он так и не сумел устроить свою личную жизнь. То ли от большой любви ко мне, то ли от огромной ненависти, которая заполонила все его внутренности и не оставляла места новым чувствам.

Я в свою очередь тоже не встретила единственного.

Так мы и жили, каждый своей жизнью, периодически осыпая друг друга проклятиями. Хотя в глубине души у нас остались воспоминания о прочной и настоящей семье, которая когда-то была.

За этим я и ездила к нему на выходные. Снова вдохнуть ту атмосферу семейного счастья с мужем и нашим общим ребенком.

Но чудес не бывает, и, по-прежнему, моей основной задачей было успеть вовремя смыться, пока у Роберта глаз кровью не нальется. Поэтому я преспокойно жила в Москве, а за адреналином приезжала в Назарьево. Нельзя же так быстро отвыкнуть от того, что в тебя целятся из винтовки или идут врукопашную.

А если серьезно, то, наверное, меня несли к нему одиночество и внутренняя неприкаянность. Скучала я по нему, одним словом. Но вернуться — никогда.

Так вот. В тот замечательный вечер, чтобы не разучиться бегать и прятаться, я сделала вылазку на дачу к Роберту.

Суббота прошла тихо и спокойно. Он был трезв, а это залог благополучных выходных. Правда, мы мало разговаривали — любая тема могла оказаться «плохой». Могла затронуть былые обиды или навести на неприятные умозаключения.

Когда сын, две собаки, попугай и бывший муж улеглись спать, мне жутко захотелось с кем-нибудь пообщаться. Зная, что телефоны Роберт любит прослушивать и вообще умеет слышать через стены, я села к его ноутбуку и начала переписываться с подругой в «Одноклассниках».

«Посмотри у меня «в друзьях» Ганса, мы с ним часами болтаем», — писала Василиса. — Он живет в Мюнхене, но собирается приехать. Правда, он на восемь лет меня младше, ты как думаешь, годится?» Ганс мне не понравился, какой-то белесый, как степь, но любимая фраза Василисы — «В нашем возрасте рассматриваются все предложения».

В ответ я, в духе здорового соперничества, отправила сообщение следующего содержания: «А ты посмотри на моего Эдуарда. Скажи, классный? Он на десять лет меня моложе, и я дико влюблена. Он шикарный любовник!»

Дико влюблена я вообще была может один раз в жизни. Но все девчонки в мире знают — когда подружки беседуют по телефону или переписываются в инете, все преувеличивается, от размеров любви до размеров члена. Это нормально. Информация должна вызвать у подруг возгласы: «Ух ты!» и «Ничего себе». А иначе не произведешь фурора.

Своего восторга подруга не успела выразить, потому что внезапно в доме погас свет. В поселке такое часто случалось. Я закрыла крышку ноутбука и преспокойно отправилась спать. Днем я уехала обратно в Москву. Ноутбук я больше не открывала — Роберт как коршун следил за тем, чтобы у меня при нем не было никакого общения с внешним миром. Я даже мобильный выключала, чтоб не травмировать подозрительного и ревнивого бывшего мужа.

Через день в полпервого ночи я получила на мобильный SMS следующего содержания: «Хочу тебя! Умираю от желания, моя бэби! Твой Эдуард».

Молодежь любит строчить эсэмэски, и Эдик тоже мне иногда калякал. Но такие глубокие эмоции не совсем подходили его образу. Хотя, может, я чего-то не разглядела в нем?

На всякий случай я не ответила.

Через десять минут пришла вторая: «Стою возле твоего дома с букетом роз. Спускайся!»

Вот тут меня прошиб холодный пот. Эдуард никогда не дарил цветов. Даже на Восьмое марта он умудрился купить пузырь вина и тем ограничиться.

Это походило на диверсию Роберта. Его почерк.

Скорее всего, ноутбук сохранил информацию, и Роберт прочитал… О, боже!

Сам не заставил себя долго ждать. В потоке яростного крика я не узнала ничего нового о себе, о своих умственных способностях, внешних данных и женской неблагонадежности.

«Когда я прочел, ЧТО ты написала подруге, у меня «мышка» в руках задрожала! — вопил Роберт. — Я оторву голову этому зубастому Эдику!»

Смешно оправдываться, когда ты уже три года как разведена, все поделено в пользу мужа и вас объединяет только сын. Роберт, кстати, не единственный экземпляр, который приходит в бешенство, если его бывшая жена устраивает свою личную жизнь. Мега-скандалы из жизни звезд периодически встряхивают общественность. Кто чем может. Но как правило, мстят детьми. Захватил, ну-ка, попробуй, отними!

С Эдиком от греха подальше пришлось расстаться. Роберт сократил размер алиментов ровно в четыре раза. И пообещал, что больше никогда ко мне не притронется после того, зубастого. Правда, на следующую ночь повез меня к себе на работу и страстно полюбил на офисном диване. При этом не забыл прихватить с собой из дома простынку и полотенца.

По-семейному так… Хозяйственный.

Про Эдуарда я долгое время ничего не слышала.

Но как-то раз включила программу «Человек и закон». Алексей Пиманов возмущенно рассказывал про какого-то афериста, который устроил конкурс «Российская чика». Дескать, это обман, никто ничего не выиграет, а денежки доверчивых красавиц того… тю-тю.

И тут во весь экран показали организатора конкурса. Эдуард Глюков, собственной персоной. Милый, обаятельный, вызывающий доверие бизнесмен. Причем ему был посвящен такой большой кусок передачи, что я сама заподозрила черный пиар.

Потом сюжет показывали еще и еще, история обрастала новыми подробностями. Эдик уже стал Эдуардом Сергеевичем, он приоделся в дорогой костюм, обрел степенную речь и солидно называл происходящее рейдерским захватом. Правда, кто и кого пытался захватить, не новую идею или российских красавиц, так и осталось непонятно.

Эдик, ну мне-то по секрету ты можешь сказать: тебе удалось заработать свой миллион?

Портрет четвертый

Прокурор

Он был очень красив. Высок, плечист, усы из-под черных бровей. Когда я увидела его на концерте — залюбовалась.

В финале своего выступления я иногда предлагаю мэру, губернатору или их заместителям, а чаще всего спонсору концерта выйти ко мне на сцену и вместе исполнить любимую песню. Зал всегда принимает это на ура, а рейтинг чиновника определенно растет.

Я заранее выясняю: танцует-поет ли приглашаемый, сидит ли в зале его супруга и, главное, имя, фамилию, отчество. Чтобы не произошел казус.

А иногда это происходит так.

Впопыхах, за две минуты до выхода, ко мне за сцену прибегает организатор концерта и, молитвенно сложив ладошки, просит вызвать на сцену Очень Важную Персону.

Мне, конечно, не жалко. Я вызову. И мы споем. Но…

Основная задача в том, чтобы запомнить, как зовут совершенно постороннего тебе человека! Причем за две минуты. А это не так просто сделать.

Ладно, если бы его звали, к примеру, Иван Петрович Сидоров или там, на худой конец, Савелий Игнатьич Подопригора… Но! Иногда встречаются настолько труднопроизносимые и незапоминаемые имена, что теряешься полностью… Ну, не писать же на бумажке. Несолидно как-то.

Да что там я — недавно весь мир застрял в аэропортах. Самолеты не летают — вулкан извергнулся. Имя виновника все знают, а произнести никто не может.

…В этот раз мне «повезло». Прокурора, которого мне нужно было вызвать на сцену, звали Пофистал Валерьевич Грызоглазов. Кстати, очень уважаемый всеми человек.

Я сначала подумала, что меня разыгрывают, и спросила у администратора, что это за имя. Он мне вполне серьезно объяснил, что родители Пофистала были ярыми сталинистами. И в год, когда был развенчан культ личности Сталина, решили назвать сына Победитель Фашизма Иосиф Сталин. Сокращенно — Пофистал.

Ну, а фамилия ему досталась от дедушки, который взял псевдоним у своего погибшего революционного друга…

…Запомнить это было невозможно. Пока я старательно зубрила абракадабру, из головы вылетели все слова песен.

Многим артистам знаком леденящий душу страх, что ты перепутаешь или начисто забудешь слова песен. Но как правило, с первыми аккордами музыки этот страх исчезает, мозг мобилизуется и слова четко выстраиваются в памяти.

На этот раз все так и произошло. Где-то к финалу концерта я с удовлетворением отметила про себя, что лажи не было. Но тут я с ужасом поняла, что начисто забыла имя и фамилию того прокурора. Звукорежиссер, по договоренности, выдерживал паузу… Сейчас я вызову на сцену Главного и под бурное оживление зала можно врубать песню.

— Фестал, можно вас на сцену… — только и удалось выдавить мне из себя.

На удивление быстро из первого ряда поднялся шикарный мужчина, легким прыжком скакнул на сцену и с веселой улыбкой обнял меня за талию.

— Зовите меня просто Петр, не смущайтесь, мало кому удается сразу запомнить такое сложное имя, — прошептал мне на ухо прокурор.

Это было весьма благородно с его стороны, поскольку от напряжения у меня одеревенели ноги и я начисто забыла слова песни про какой-то роман.

После концерта ко мне прибежал администратор и пригласил от лица руководства на after party. В банкетном зале гуляло все руководство местных органов внутренних дел. За главным столом сидели начальник УВД, главный гаишник с женой, крупный бизнесмен с криминальным прошлым и мой прокурор.

Крупный бизнесмен сразу протянул мне рюмку водки и спросил:

— А вы меня не помните?

Я выстроила на лице гримасу воспоминаний, но все равно не вспомнила.

— Вы хотели мужа своего убить, когда он вам ребенка не возвращал. А я вас отговорил… Ну, неужели не вспомнили?

Я готова была сквозь землю провалиться.

Он еще сказал это так громко, весь стол слышал…

Как реагировать — то ли заржать и перевести в шутку, то ли грустно ответить: «Зря отговорили».

Выручил начальник УВД:

— Ну давайте выпьем! За нас с вами и жуй с ними! Ха-ха! Троекратное ура, ура, ура!

Через два дня, выдержав смысловую паузу, прокурор позвонил сам.

Я вам скажу — как же это приятно видеть рядом с собой мужчину, не требующего доработки. Когда и рост есть, и стать есть, когда не надо мысленно «доделывать» лицо. Внешний вид у него был как с обложки журнала. Глянцевого издания типа «Отличник МВД» или «Служу России». Сидеть с ним в ресторане и идти по улице было одно удовольствие.

Помню, был у меня друг, который на полголовы не дотягивал до моего подбородка. Я всегда старалась идти или на шаг вперед, или чуть отставать. Причем комплексовала я, а не он. Он-то вприпрыжку семенил рядом и чувствовал себя абсолютно комфортно. По слухам, женился на волейболистке.

Петр (как он позволил себя называть) ухаживал как гусар. Цветы — рестораны — прогулки при луне.

Рассказывал он очень интересно, но в основном про трупы.

— Привет, очень скучаю по тебе, — томно произносил он в трубку.

Петр был на ответственном посту, и мы не могли встречаться днем. Правда, беседовали иной раз по часу, пока он вдруг не обрывал разговор: «Все, не могу больше говорить, уехал на труп».

Жуть, страшно? Еще как! Я тоже сначала ежилась от такой правды жизни. Особенно когда Петр спокойно рассказывал мне, как вылавливали утопленника из Москвы-реки или вытаскивали из петли женщину.