Привязав лошадь к ограде, постучала в дверь. Недолгая тишина, а потом медленные шаги — и дверь отворила маленькая женщина.

Спина у нее сгорбилась, она ходила с палочкой; лицо было сморщенное, как печеное яблоко, она пронзительно смотрела на меня из-под нависших лохматых бровей.

— Прошу прощения за беспокойство, — сказала я. — Я — миссис Сент-Ларнстон из аббатства.

Она кивнула.

— Я знаю. Ты девчонка Керенсы Би.

— Я невестка Джудит, — спокойно сказала я.

— Чего ты от меня хочешь? — строго спросила она.

— Поговорить. Я беспокоюсь за Джудит.

— Ну, входи тогда, — сказала она, став чуть-чуть погостеприимней.

Я вошла в комнату, и она подвела меня к стулу с высокой спинкой перед очагом, в котором горел торф. Очаг напоминал пещеру в стене: решеток, отгораживающих огонь не было. Мне вспомнился похожий очаг в домике бабушки.

Я села с ней рядом, и она сказала:

— Чего там такое с мисс Джудит?

Я решила, что она женщина прямолинейная, значит, мне тоже надо прикинуться прямолинейной, и сказала без уверток:

— Она слишком много пьет.

Это замечание потрясло ее. Я увидела, как у нее дернулись губы; потом она задумчиво подергала себя за длинный жесткий волос, что рос у нее из бородавки на подбородке.

— Я пришла, потому что беспокоюсь за нее и думаю, может, Вы мне что посоветуете.

— Это как же?

— Если бы, — сказала я, — она смогла завести ребенка, мне кажется, это бы ей помогло, а если она не будет так много пить, у нее станет получше со здоровьем. Я говорила с ней об этом. Она, по-моему, в отчаянии, и думает, что не может иметь детей. Вы хорошо знаете их семью…

— Бесплодное их семейство, — ответила она, — у них всегда было с этим туго. Им нелегко заиметь детей. Как будто на них проклятье какое…

Я не смела поднять на нее взгляда, боясь, что проницательная старуха прочтет удовлетворение в моих глазах и поймет его причину.

— Я слышала, что их семья проклятая, — отважилась я. — Говорят, будто давным-давно одна из Деррайзов родила чудовище.

Она присвистнула.

— Обо всех этих старинных семействах ходят глупые сказки. Проклятье не в чудовище. А в бесплодии и… пьянстве. Одно к другому липнет. В них будто какое-то отчаянье сидит, О них говорят, что в их семье не может быть сыновей… и будто женщины там решили быть бесплодными и не рожают… Говорят, бывают среди них такие, что не могут устоять перед выпивкой… Ну, они и пьют.

— Так вот в чем семейное проклятье, — сказала я. — И, чуть погодя: — Так вы думаете, что Джудит вряд ли сможет иметь ребенка?

— Кто знает? Она уж сколько замужем, а как я знаю, пока что ничего. У ее бабушки было двое — одного подняла, а другого потеряла. Мальчик был, но хилый. Матушка-то моей молодой леди была Деррайз. Ее муж, как женился, взял эту фамилию — чтоб род не угас, так вот. Им, похоже, все тяжелей приходится. Моя-то молодая леди так уж влюблена была. Помню, она прямо трепетала вся, когда он сюда приезжал. Ну, говорили мы, уж такая любовь должна дать плоды. Да что-то не похоже.

Нет, думала я, не будет у нее сыновей. Ее отношения с Джастином теперь стали совсем кислыми. Мой Карлион, вот кто унаследует аббатство!

Я порадовалась, что съездила повидать Джейн Карвиллен. Никто не мог сказать наверняка, что у Джастина и Джудит не будет сыновей, но настроение у меня было хорошее, потому что я знала, что это маловероятно.

— А выпивка эта, — бормотала старуха, качая головой, — она до добра не доведет.

— С тех пор, как при ней Фанни Понтон, стало еще хуже.

— С ней Фанни Понтон?

— Да. Камеристкой. А вы не знали?

Она опять печально покачала головой.

— Мне это не нравится. Я всегда не выносила Фанни Понтон.

— И я не выношу. Уверена, что это она таскает в дом выпивку.

— Чего же она ко мне не пришла? Я бы ей сказала. Давненько я ее не видала. Скажи ей, что я по ней скучаю. Раньше она, бывало, частенько заезжала. А вот последнее время…

— Наверное, с тех пор, как Фанни Понтон появилась. Мне бы хотелось убрать ее из дома. Но Джудит и слышать об этом не хочет.

— Она всегда хорошо относилась к тем, кто ей прислуживает. Так говоришь, ей хуже с тех пор, как появилась Фанни? Ничего удивительного, ежели кто знает…

— Да? — подтолкнула я.

Джейн Карвиллен придвинулась поближе.

— Эта Фанни Понтон сама попивает потихоньку, — сказала она.

У меня загорелись глаза. Если я застану ее за выпивкой, у меня будет предлог.

— Она пьяная-то не часто бывает, — продолжила Джейн. — Хотя кой-когда позволяет себе. Я всегда видела, когда это близилось. Такая хитринка… что-то в глазах. Этакая слабость… ах, ну знала я. Пыталась я ее застукать, но всегда опаздывала. Она закрывалась у себя в комнате… мол, нездоровится. А потом напивалась в стельку, так я думаю. Но утром она всегда была подтянутая и свежая, как огурчик. Хитрая она, Фанни Понтон, и… нехорошая… нехороша она для моей молодой леди. Потому что эти пьяницы, они хотят, чтоб и все такие были.

— Если я ее застану пьяной, то уволю, — сказала я.

Старуха схватила меня за руку, ее пальцы оцарапали мне кожу; словно мерзкая птица, подумала я.

— Гляди за приметами, — прошептала она. — Коль не глупа, так заметишь. Будь начеку.

— Как часто у нее эти запои?

— Ну, не думаю, чтобы она больше месяца-полутора продержалась.

— Буду начеку. Я знаю, что для моей невестки лучше всего будет, если я смогу избавить ее от этой женщины.

Старуха сказала, что угостит меня стаканчиком своего вина из бузины.

Я собралась отказаться, но увидела, что это было бы неразумно. Мы заключили пакт. Мы заключили соглашение о нежелательности присутствия в доме Фанни.

Я взяла стакан и выпила содержимое. Оно согревало и было, без сомнения, очень крепким. От этого и от горящего в очаге торфа мое лицо запылало, а я знала, что старуха пристально наблюдает за мной. Девчонка Керенса Би, которая заставила всю округу, даже в такой глуши, как Деррайз, говорить о себе.

— И скажи моей молодой леди, пусть бы приехала проведать старую Джейн, — попросила она, когда я уходила. Я сказала, что попрошу, и, возвращаясь в аббатство, почувствовала удовлетворение от своей поездки. Я была уверена, что Джудит не сможет родить сына и что очень скоро я найду причину уволить Фанни.


Проезжая мимо Ларнстон-Бартона, я увидела Ройбена Пенгастера. Он стоял, прислонившись к воротам, и держал в руках голубя.

Я поздоровалась, проезжая мимо.

— Ба, — сказал он, — да это ж миссис Сент-Ларнстон. Добрый вам день, мэм.

Он пошел ко мне своей заплетающейся походкой, и мне пришлось остановиться.

— Как она вам? — спросил он, поднимая птицу, казавшуюся такой покорной в его руках; солнце отливало блеском на ее радужных крыльях, и меня поразил контраст этой хрупкой красоты и лопатообразных, с черными ногтями, пальцев Ройбена.

— Как на картинке.

Он гордо показал мне серебряное кольцо на лапке.

— Она всегда прилетает домой.

— Замечательно.

Он уставился на меня, и челюсть у него слегка подрагивала, словно он подавлял тайный, беззвучный смех.

— Куда б эта птичка ни полетела, она возвернется домой.

— Я всегда удивлялась, как же они находят дорогу. Толстые пальцы нежно потрогали птичье крыло — сама нежность, сама мягкость. Мне представились эти пальцы на горле у кота.

— Это чудо, — сказал он. — Вы верите в чудеса, миссис Сент-Ларнстон, мэм?

— Не знаю…

— А они есть. Голуби — одно из чудес.

Его лицо слегка омрачилось.

— Уехала наша Хетти, — сказал он, — но она вскорости возвернется. Она, небось, из тех, кто тоже всегда прилетает домой.

— Надеюсь, — ответила я.

Его лицо горестно сморщилось.

— Она ушла. Она мне не сказала. Чего ж ей было мне-то не сказать.

Он опять заулыбался.

— Но она возвернется. Я знаю. Это как когда пускаешь птицу. Она возвернется, говорю вам. Она из тех, что прилетают домой. Наша Хетти была такая птичка, что всегда прилетает домой.

Я слегка сжала бока лошади.

— Ну, всего хорошего, Ройбен. Надеюсь, ты прав.

— Прав-прав, мисс. Уж я знаю. Зачарованный, говорят, а у меня есть зато кой-чего другое взамен. Наша Хетти не останется насовсем вдали от дома.


В том июне с мистером Поллентом произошел несчастный случай, когда он ехал верхом; Джо полностью взял на себя его практику, и больше не было, казалось, никаких причин откладывать свадьбу с Эсси.

Если бы я себя не сдерживала, все могло бы сложиться очень неприятно. Если бы Джо сделал, как я хотела, и стал врачом, неприятное чувство никогда бы не возникало, а так я не могла окончательно простить брата за то, что он был единственным, кто перечил мне. Если бы не он, у меня бы все сложилось, как я хотела. Но Джо был явно очень счастлив и считал себя самым везучим человеком на свете, и когда я смотрела на него, всегда смягчалась. Вид его, немного приволакивающего при ходьбе левую ногу, всегда будил во мне воспоминания о той ужасной ночи и о том, как Ким мне помог; от этого я всегда смягчалась и начинала думать о Киме и о том, вернется ли он когда-нибудь.

В день свадьбы мы с Меллиорой подъехали к церкви в одном из экипажей аббатства. Бабушка ночевала у Поллентов. Уважаемое положение ее внуков оказывало свое действие на бабушку, и я верила, что вскоре мне удастся уговорить ее зажить жизнью почтенной старой леди в каком-нибудь уютном домике на землях Сент-Ларнстона.

Во время поездки я заметила, что Меллиора бледна, но не стала об этом говорить. Я представляла себе, в каком напряжении она все время находится, и пообещала себе, что вскоре уберу Фанни из дома.

Церковь была разукрашена к свадьбе, потому что Полленты были весьма уважаемым семейством. Когда мы с Меллиорой занимали свои места, пробежал некоторый шумок, потому что редко кто из Сент-Ларнстонов бывал на таких свадьбах, Не вспоминают ли они, думалось мне, что я, в конце-то концов, всего лишь внучка Керенсы Би? И мне показалось, что много взглядов было брошено украдкой на Меллиору, дочь священника, бывшую ныне няней моего сына.

Свадебная церемония, проведенная его преподобием мистером Хемфиллом, вскоре завершилась, и Эсси с Джо вышли к экипажу ветеринара, который должен был отвезти их обратно к Поллентам, где их и гостей ждало угощение.

Согласно традиции на молодых сыпали рис и привязали к экипажу пару старых башмаков. Эсси, краснея и хихикая, висла на руке Джо. А Джо ухитрялся выглядеть одновременно и смущенным и гордым.

Я раздраженно повела плечами, представив, насколько все было бы по-другому, женись Джо на дочери доктора.

На обратном пути Меллиора посмотрела на меня вопрошающе и спросила, о чем я думаю.

— О той ночи, когда Джо попал в канкан, — ответила я, — Он мог умереть. Если бы не Ким, и свадьбы этой не было бы.

— Милый добрый Ким! — пробормотала Меллиора. — Как, кажется, давно он был с нами.

— Ты не получала от него вестей, Меллиора? — задумчиво спросила я.

— Я же тебе говорила, что он никогда не пишет писем.

— Если когда-нибудь напишет… дай мне знать.

— Конечно. Но он не напишет.

Празднование было типичным для таких случаев. Гости заполнили гостиную Поллентов, приемную и кухню. Стол на кухне ломился от еды, которую девушки Поллент готовили, должно быть, целую неделю: пироги и кексы, ветчина, говядина и свинина; были поданы домашние вина — черничное, из бузины, из левкоев, из первоцвета, из пастернака и сливовая настойка.

На таких праздниках все веселятся до самого конца Обычные шуточки с подковырками; ожидаемые комментарии и несколько мужчин шептались о том, что не прочь бы начать «шалала», без чего мало какая свадьба обходится в Корнуолле. Это так называемый «оркестр», единственной целью которого является произвести как можно больше шума. Кастрюльки, чайники, чайные подносы — любая утварь какую только можно найти в доме и на какой можно наделать побольше шума, шла в ход. Так на всю округу извещали о том, что двое стали в этот день семейной парой.

Джо и Эсси с удовольствием воспринимали всю эту суматоху. Эсси, которую подначивали грубыми шуточками когда наступила пора расходиться, хихикала в притворном ужасе.

Ну, по крайней мере, уж меня-то здесь не будет, когда они потащат ее и Джо из кровати и станут лупить их чулком, набитым песком. Уж я-то не буду одной из тех, кто считает славной шуткой подбросить кустик утесника в кровать новобрачным.

Я сидела с бабушкой и Меллиорой, поглощая яства, которыми девушки Поллент обносили гостей, и тут впервые услышала о растущей тревоге в округе.