Вот только когда в зал вошли, у меня аж челюсти свело. Нашел их взглядом сразу, будто других людей и не было тут вовсе. Я увидел, как Василиса наклонила голову к мужчине, который сидел к нам спиной, и внимательно слушала, что он ей говорил. При этом ее глаза сверкали таким искренним весельем и расслабленностью, что мне, несмотря ни на что, захотелось так и стоять тут и любоваться на нее такую. На тоненькие, едва наметившиеся морщинки у глаз, на радостный прищур, на легкий румянец. На то, как прикрывает изящными пальцами губы, словно сдерживает сама себя от желания расхохотаться в голос. Как качает головой, пытаясь не сорваться, а потом, не выдержав, наклоняется и утыкается лбом в мужское плечо, пока ее собственные сотрясаются в пробившемся все же на поверхность смехе. Вот только я остро нуждался, чтобы это было мое плечо. Я желал ловить эти вибрации ее раскованного веселья всем телом и впитывать нутром. Я хотел наклониться и вдыхать запах ее волос, пока она будет так близко, и готов язык до кровавых мозолей стереть, болтая. Вот только знать бы, о чем именно. Васька-Василиса, что заставляет тебя так смеяться, что каждый звук для меня и как пытка, и как кайф в чистейшем виде?

Ладонь отца легла прямо между лопаток — одновременно и поддержка, и самое последнее предупреждение. Пап, я помню. Все помню и справлюсь.

Василиса и ее… друг поднялись нам навстречу.

— Добрый вечер! — мягкий, хорошо поставленный голос, ростом выше меня сантиметров на пять, но явно легче. Руки из-за роста длиннее моих, значит, будет иметь преимущество, которое надо учитывать, если… Э-э-эй, стопэ-э-э! Я же не спарринг-партнера оцениваю! Русоволосый, ближе к блондину даже, модная, идеально оформленная эспаньолка, темно-серый костюм сидит так, будто он в нем родился, и тот рос вместе с ним. Жемчужно-серая рубашка максимально подчеркивает яркую голубизну глаз и белоснежность зубов. Скалится он, ослепнуть можно. Расстегнуты две верхние пуговицы, явно призванные будить воображение окружающих женщин, заставлять их желать видеть больше. Су-у-ука-а-а! Да я что, совсем уже умом тронулся? Да когда мне было тупо не насрать, как выглядит другой мужик? Мне вообще случалось увидеть столько деталей и хреновых намеков в каждом нюансе внешности кого-то своего же пола? Да черта с два! Да все сигналы у женщин, которые несет в себе манера одеваться, смотреть, говорить я знал, как дважды два, нутром чуял. Мне хватало одного взгляда, чтобы понять — обломится потрахаться сразу, придется поуговаривать или не светит вообще. А тут я рассматривал с точки зрения привлекательности и скрытых знаков другого, мля, мужика! Хотя меня ведь оправдывало то, что я просто искал в нем недостатки?

— Максим Григорьевич — мой отчим, Арсений — мой сводный брат, — между тем решила представить нас друг другу Василиса. — Это Кирилл.

И? Кирилл — кто? Друг? Любовник? Жених?

Однако пояснений не последовало, и я нашел в себе силы пожать протянутую руку Кирилла-нет- четкого-статуса. Была идейка повторить утренний фокус с братским поцелуем, но я решил, что в такой момент Василиса может воспринять как вызов или провокацию. Поэтому сидел тихо, как мышь под веником, как бы мне узлом не сворачивало кишки от роли молчаливого наблюдателя. Хорошо, хоть лицо не сводило судорогой от выжимания улыбки.

— Кирилл, рад познакомиться с человеком, который является частью жизни нашей Василисы в последнее время, — отец вежливо кивнул. Не разделяю радости, пап, но доволен, что ты выбрал столь обтекаемую формулировку. — Как вам город?

— Замечательно! Я бывал тут и раньше, но никогда вместе с Лисой. Она показала мне его со своей собственной стороны.

Вот, значит, как. То есть, это стоило понимать, что они весь день гуляли, а не занимались ничем криминальным за закрытыми дверями номера? Неужто не соскучились? Я цепко рассматривал лицо Василисы, губы, щеки, шею, пока она что-то торопливо и активно жестикулируя рассказывала. Садистки издевался над собой, ища там признаки страстного воссоединения влюбленных. И, если честно, еле сдерживался, чтобы не расхохотаться злорадно, не находя ничего подобного. Никаких припухлых от поцелуев губ, ни легкой красноты на нежной коже от его щетины, ни даже следов той томной поволоки, что всегда прячется в женских глазах после хорошего секса или их возбужденного блеска в предвкушении. И что это значит? Мальчик Кирюша так плох в постели, или вообще ничего не было?

— Сень, ты что думаешь? — обратился ко мне отец. Упс, кажется, я слегка пропустил часть разговора, занимаясь выискиванием тех признаков, которые были для меня сейчас важны. И вот теперь поздравляю, Сеня, ты выглядишь полным идиотом, и все смотрят на тебя, желая услышать твое мнение, вот знать бы еще о чем? Василиса замерла с чуть приоткрытыми губами, глядя на меня выжидательно, и я как никогда хотел дать тот ответ, который ей был нужен. Но весь предыдущий разговор для меня звучал как бла-бла-бла где-то на заднем плане. Хотя, вроде, было что-то про Марину и больницу… вот черт, давай, покажи себя сейчас бесчувственным чурбаном, которому наплевать на то, что для нее важнее всего.

— Эм-м-м… Вам это кажется хорошей идеей? — будем считать, что выкрутился.

— Думаю, это не просто хорошая, а прямо замечательная идея, — влез Кирилл-кто-его-вообще-спрашивал. — Это потрясающий суперсовременный центр. К тому же совсем рядом. До Краснодара тут, как я понимаю, пара часов езды. Вы сможете навещать Марину Владимировну и Василису так часто, как позволят дела.

Как это навещать? Где?

— Ну что же, считаю это тоже наилучшим выходом, — вздохнув, кивнул отец. — Только у меня есть одно возражение, и надеюсь, ты, Василиса, меня поймешь и пойдешь мне навстречу. Я настаиваю на том, чтобы мы сменяли друг друга в центре. Скажем, каждые три дня или неделю.

— Но ведь… — начала Василиса, но Кирилл самым наглым образом сжал ее руку, лежавшую на столе, останавливая. Эй, засранец, не смей ей рот затыкать!

— Лиска, думаю, это справедливо и правильно. Ухаживать за тяжело больным человеком очень сложно, в первую очередь именно морально. Так что нужен отдых и отвлечение.

Что это еще за идиотское прозвище? Значит, на меня она за подобное злилась, а ему ничего, можно. Вот где в мире справедливость?

— Мне не нужно! Это моя мама, Кирюша! Мне не будет тяжело! — упрямо нахмурилась Василиса.

— Лиска-а-а, — укоризненно протянул он. — К тому же твоей маме будет приятно видеть всех своих близких.

Василиса посмотрела на скатерть перед собой. Ей не хотелось соглашаться, и одна часть меня желала встать на ее сторону. Не важно, насколько верно то, в чем ее убеждают отец и этот Кирилл, если ей это не нравится и не комфортно. Но, однако же, по здравому размышлению я снова решил промолчать. Поддержи я отца и Кирилла, она могла воспринять это враждебно, а встань на ее сторону, тоже Бог его знает, к каким выводам приведет.

— Ладно. Вы правы. Простите, я веду себя немного эгоистично, — пробурчала она не слишком довольно. — Но, дядя Максим, у вас ведь работа. Будет ли вам удобно оставлять все на несколько дней.

— Вась, я уже и так собирался передавать большую часть дел Арсению. Вот и пусть прямо сейчас берется. Сень, ты как? — отец вложил в вопрос смысл, который понял только я.

— Я справлюсь, пап, — не до конца еще понял, и, само собой, искать плюсы, когда дело касается здоровья Марины, как-то некрасиво с моей стороны, но, с другой стороны, выходит, мы будем с Василисой один на один по несколько дней. Это ведь хорошо? Если Кирилл — тот, кто это устроил, то мой ему респект за это. Но благодарность не снимает моих остальных к нему вопросов.

— Кирилл, я не знаю, как и благодарить вас за то, что вы для нас и для Мариночки сделали, — с искренней благодарностью в голосе произнес отец. — Я понимаю, что наверняка вы понесли затраты, и…

— Прошу вас, не нужно! — поднял руки Кирилл и нахмурился. — Я не считаю, что материальный вопрос вообще должен подниматься в данных обстоятельствах. В любом случае это наши с Василисой взаимоотношения, и мы в этом аспекте все выяснили. Так, Лиска?

— Ладно, — отступил отец. — Мы всегда можем вернуться к этому позже.

— Готовы сделать заказ? — официантка появилась у нашего стола, прерывая разговор.

— Да, милая, теперь готовы, — Кирилл одарил девушку явно хорошо отрепетированной улыбкой, от которой та заморгала и зависла. — Лиса?

— М-м-м? Нет, давайте вы, — Василиса рассеянно мотнула головой, погрузившись в свои мысли.

Вот тот самый всегда мучавший меня ее взгляд в никуда. Заставляющий меня смотреть бесконечно на нее, силясь разгадать, уловить хоть малейший намек на то, где и с кем сейчас ее мысли. Я с трудом заставил себя отвести глаза от Васькиного лица, попутно на мгновение попав под прицел голубых зенок столичного гостя, прочесть выражение которых мне не удалось. Едва сдержал желание бросить вызов хотя бы во взгляде и поэтому уставился в стол. Мля, посмотрите на меня! Ну, овца овцой! Обратный ход эволюции прямо налицо.

— Ты как всегда, — тепло улыбнулся Кирилл, и Васькина легкая улыбка в ответ стала новым жирным куском для пропитки моей ревности. Кирилл уважительно кивнул отцу, подчеркивая его приоритетное право в выборе в силу возраста.

— Нет, прошу, сначала гость! — проявил ответную вежливость отец.

Перечисляя блюда, Кирилл уточнял их состав и даже способ приготовления, продолжая доводить бедную девчонку до заикания внимательными взглядами из-под ресниц, полными такого натурального любопытства. Нет, он не флиртовал. Это абсолютно точно, уж рыбак рыбака, как говорится… Но за то, что он прекрасно видел, какое впечатление производит на свою собеседницу, я просто зуб даю. Растерявшаяся официантка явно приписала часть его интереса к кулинарии себе, это четко читалось в тех коротких опасливых взглядах, которые она бросала на Василису.

Василиса же нисколько не обращала внимания на происходящее прямо перед ней напротив, задумчиво уставилась в свой экземпляр меню. Что это? Полная уверенность, что твой парень заслуживает доверия на все сто, безразличие даже если это не так, или она просто давно привыкла к тому, как на столичную звезду реагируют посторонние? В любом случае мне казалось, что Кирилл мог быть посдержаннее и не так открыто в ее присутствии наслаждаться собственной популярностью. Что же, будем считать, что первый минус в нем я откопал. Мужик реально тщеславен. Ну, как говорится, с почином меня!

Когда, наконец, господин гурман покончил со своим заказом, загудел отцовский телефон, оповещая о сообщении. А спустя несколько секунд на столе подпрыгнул и гаджет Василисы.

Пока отец доставал свой из кармана, Василиса глянула на экран и, вскрикнув, вскочила, опрокидывая стул. Мы все моментально оказались на ногах, а она попыталась метнуться в сторону, едва не запнувшись за поваленный предмет мебели с таким видом, словно забыла, что мы вообще тут присутствуем, как и все остальные. Кирилл успел молниеносно схватить ее за локоть, тормозя и не давая упасть. Обернувшись, она уставилась на нас широко распахнутыми глазами.

— Надо ехать в больницу! — сообщила она, глядя так, словно совершенно не понимала, почему мы еще на месте.

— Марина очнулась! — голос отца дрогнул, когда он, наконец, взглянул на экран.

— Он же сказал, Кирюша! — шокированное выражение на лице Василисы сменилось счастливым, — Он сказал! Поедем, скорее!

Уже садясь в машину, подумал, кто еще этот самый «он» и что там такого сказал. Но когда сидевшая позади Василиса подалась вперед, не замечая, что вместо спинки сидения схватилась за мое плечо и, обжигая дыханием правую половину лица, стала подсказывать более короткую дорогу, мне стало наплевать на все. И даже на то, что и сам знал каждую лазейку через дворы получше нее, еще и учитывая, что она не жила в городе последние пять лет, и все сильно поменялось. Василиса возмущалась, когда я не сворачивал туда, куда она указывала, но я не возражал ни единым словом и просто хотел, чтобы она подольше не замечала, что стискивает мое плечо и что ее лицо так близко к моему. О красочных картинках того, как я резко торможу, и она еще больше валится вперед, а я, наплевав на всех, разворачиваюсь и целую ее и перетаскиваю себе на колени, я скромно умолчу.

Припарковался я чуть в стороне от закрытых на ночь больничных ворот, чтобы, если что, не перекрыть доступ «Скорой». По аллее Василиса неслась впереди всех, взрывая тишину больничного парка звонким стуком каблуков. Какого черта она вообще их нацепила? Всегда ведь терпеть не могла. Не хватало еще сейчас ногу подвернуть на этой корявой плитке! Хотя перспектива таскать ее пару недель на руках была весьма приятной. Ну да, мечтай, Сеня, мечтай! Она скорее научится за день на костылях галопом скакать, как призовая лошадь, чем мне это позволит.

В дверях отделения нас встретила уже знакомая медсестра.