— Шеф? — Лешка Молотов махнул у меня перед лицом рукой. — Какой план? Куда мы первым делом?

Я оторвался от созерцания побледневшего усталого лица Василисы, которая упрямо смотрела в затылок сидевшему за рулем Лешке, то ли намеренно игнорируя меня, то ли просто пребывая в ступоре после чрезмерной нагрузки и догнавших, наконец, переживаний. Да, эта ее отстраненность независимо от причины невероятно остро задевала меня, но ничего, я переживу.

— Поедем сразу в травматологию, а потом домой. Надо отдохнуть и решить, что делать дальше. Возможно, собрать вещи кое-какие, — негромко ответил я.

— Можно и сразу домой, а на дом вызвать платного врача. Я слышал, сейчас они даже со своим рентген аппаратом выезжают, — возразил Роман, правая рука и Лешкин зам, по совместительству еще и лучший друг, и кум в одном лице.

— А смысл? — возразил Лешка. — Нас шесть вооруженных лбов, плюс еще при въезде в город народ ждет на низком старте. Какой камикадзе на нас попрет? Едем лучше сразу в больницу, когда там еще этот платный лекарь прибудет. А тут важно время.

— Согласен, — кивнул я и снова посмотрел на Василису. Она закрыла глаза и выглядела теперь отрешенной от всего. В том числе и от меня.

— Так вот она какая, причина безвинных страданий офисного спортинвентаря, — очень тихо пробухтел Молотов и бегло глянул на Василису в зеркало заднего вида, за что мне незамедлительно возжелалось ему двинуть по затылку. На свое глазами сверкай, умник! — Красивая у тебя сестра, шеф.

Если меня и раньше-то корежило, когда Василису называли моей сестрой, то теперь вообще в такие моменты чувствую себя извращенцем гребаным. Так и хочется рявкнуть: «Не сестра она мне! Никогда ее так не воспринимал и впредь не собираюсь!»

— У меня, Леша, красивая девушка! — не удержался я от расстановки статусов и даже чуть усмехнулся. И кого волнует, что некто упрямый и сонный может быть с этим не согласен? Кто первый озвучил, тот и прав, поди докажи потом, что это не так.

— Понял, — кивнул бывший десантник, явно не пропустив мою усмешку и быстрый взгляд на задремавшую Василису.

— Как у нас общая обстановка? — спросил, давая понять, что тема обо мне и Василисе закрыта для обсуждений.

— Шеф, все у нас работает как часы, — невозмутимо пожав плечами ответил Роман. — Нафиг тебе сейчас еще и об этом заморачиваться? Мы хорошо дрессированы, так что все путем. Ты лучше последуй примеру спутницы и подрёмай до больницы.

На самом деле мне уже было сложновато сидеть прямо. Сейчас, когда немного расслабился, все тело стало ломить, и лихорадило не по-детски. Так что я сделал, как советовал Роман — откинулся на сидении и прикрыл глаза. Но заснуть так и не удалось. Мешала все нарастающая боль в голове. Так что пару часов пути я провел, пялясь на спящую Василису и лишь изредка прикрывая глаза, когда жжение в них уже невозможно было терпеть.

Наверное, наше эпичное появление у больницы запомнится персоналу надолго и станет поводом для множества сплетен. Как только подъехали к крыльцу травматологии, Василиса тут же распахнула глаза, озираясь в первый момент почти панически, а потом, сообразив, что к чему, заявила, что пойдет со мной. И да, несмотря на препаршивое состояние, меня слегка приподняло над землей от самодовольства. Пришлось обождать пару минут, пока она снимала с ног мою самодельную защиту, а кто-то из парней за это время раздобыл бахилы. Так что мы были та еще парочка: я в шортах, голый по пояс, она в истрепанном комбинезоне, с полным беспорядком на голове, причастностью к которому я мог гордиться, и в бахилах на босу ногу. Оба исцарапанные ажиной, замызганные и мятые. И то, что Василиса не включила обычные женские заморочки, что, мол, на людях в таком виде стремно показаться, тоже стало еще одним поводом для моей гордости. Шли мы в тесном кольце из одетых в камуфляж наших мужиков и этим притягивали к себе максимальное внимание окружающих. Некоторые даже отважились снимать нас на телефоны исподтишка. Наверняка повыкладывают потом в соцсетях со всякими нелепыми комментами. Вот же дожили до века тотальной дебилизации. Василиса никак не реагировала на бесцеремонное разглядывание и поведение, ей, очевидно, было плевать, что ее такой увидят тысячи любопытных придурков. А для меня она в любом виде была красавицей, так что мне тем более было все равно. Долго ждать очереди не пришлось. Как только сидящие перед кабинетом увидели нашу живописную компанию, нас сразу пропустили вперед. Я держал Василису за руку все время, и она не делала попыток освободиться, отчего хорошее настроение перебивало мерзкое самочувствие. Но все испортилось в один миг, когда, войдя вместе с Василисой в кабинет, я увидел доктора и услышал ее низкий, сексуальный голос:

— Арс! Господи, солнце мое, что с тобой случилось? Вот вообще тебя нельзя без присмотра оставить!

Как думаете, что может оказаться хуже того, как, придя в больницу со своей новой девушкой, отношения с которой едва зародились и еще настолько хрупкие, что и дохнуть посильнее страшно, встретить одну из своих бывших партнерш? И это в тот момент, когда уже и голова толком не варит, и ноги держат кое-как.

Нам навстречу поднялась высокая красавица слегка за тридцать, в бело-голубом, идеально сидящем на соблазнительных формах халате. И я все еще хорошо помнил, как выглядит подтянутое спортивное тело под этим светлым хлопком. Людмила Рыбникова. Люся. Одна из моих бывших пассий, причем совсем недавних. Женщина из столь мною раньше любимого типа трех «Г»: готова всегда, голодна реально, горяча откровенно. Знал, что она работает в сфере медицины, но без подробностей. Как-то не интересовало меня, не для разговоров за жизнь встречались. И я в курсе, что я бессердечный засранец, но всех все устраивало, никакой романтической подоплеки. Люся выскочила из-за стола и едва на шею мне не кинулась, проявляя гораздо больше эмоций, чем врач по отношению к обычному пациенту, да и взгляд, которым она буквально облапала мой обнаженный торс, был весьма далек от профессионального. И, конечно же, Василиса, несмотря на свою усталость, не могла этого не заметить. Она мягко, но настойчиво вытащила свою ладонь из моего захвата, и я спиной ощутил, как повеяло холодком. На минуту в приемной повисла напряженная тишина, и в воздухе запахло электричеством. Это был один из тех неприятных моментов, когда все мгновенно и безошибочно понимают, какие флюиды связывают каждого присутствующего с другим. Мда-а, денек что-то перестает быть томным. Как же это все не кстати, как не вовремя! Лучше бы, действительно, на дом врача вызвали!

— Да вот, зацепило слегка, — ответил, ощущая неловкость и тупость ситуации и стремительно растущую вероятность катастрофических последствий. — Починить надо. Быстро и эффективно.

Пробежался взглядом по лицу и фигуре бывшей любовницы. Выглядит превосходно, даже в этом обезличивающем халате. В глазах тот самый огонек нескрываемого призыва, который безошибочно читается любым мужиком. Он и привлек меня однажды. Мы провели вместе почти две недели, и Люся была изобретательна и беззаботна, довольствуясь всем, что давал, с готовностью и не претендуя на большее. Нам было классно, но этого было недостаточно для того, чтобы удержать меня, потому что чувств, при всех своих достоинствах, эта женщина пробудить во мне не сумела. Наверное, потому что все они были давно не только разбужены, но и навеки украдены одной обжигающей ледышкой, об чьи острые грани я весь изрезался в лохмотья внутри и снаружи. Разошлись мы без сцен и упреков, но иногда она мне звонила. Прямых предложений встретиться снова не было, хотя намеки присутствовали. Каждый раз, слыша ее голос, я вспоминал, каково быть с ней, но нигде ничего не трепыхалось, и желания сказать: «Приезжай, детка, я жду, будет весело» больше не возникало. В общем, скажу честно, что столкнуться с ней сейчас не было пределом моих мечтаний, тем более, когда рядом Василиса, с которой у нас только забрезжил просвет. Потому что, если я что и знаю о женщинах, так это то, что соперницу они нутром учуять могут, и пофиг, что она бывшая. То, что это было когда-то до нее, редко работает как аргумент для смягчения приговора. Успев на краткий момент перехватить взгляд Васьки, понял, что если раньше я в ее глазах был кобелем, то сейчас это понятие сто процентов приобрело новые краски и ослепительное сияние, безоговорочно затмевающее все мои остальные стороны. Млять!

— Вообще-то я против присутствия посторонних в кабинете во время осмотра, — Люся стервозно стрельнула глазами в сторону Василисы и сделала мне приглашающий жест присесть на кушетку.

Я открыл рот, чтобы возразить, но Василиса опередила меня.

— Вообще-то я не посторонняя, а его сестра, — с легкой ноткой язвительности в тон Люсе ответила она. Ладно, я, конечно, раскатал губу на девушку, а не сестру, но даже и этого раздраженного тона и собственнического вызова во взгляде и позе Василисы мне было достаточно для того, чтобы мое самодовольство раздулось так, что едва умещалось в кабинете. Интересно, она сама хоть осознает, насколько очевидно ревнивой выглядит прямо сейчас? Вряд ли, только не моя ледышка, разве она может ревновать? Но, с другой стороны, как только она поймет, как вела себя, то вообще конец мне. Буду я виноват, как ни поверни.

— В таком случае присядьте вон там, у двери. — По раздраженному голосу Люси и ее напряженному прищуру было понятно, что ни черта она в сестру не поверила. Она переехала к нам больше года назад и не была особо в курсе старых сплетен.

Люся срезала Василисину повязку и стала прощупывать мышцу, стараясь перехватить мой взгляд, но я смотрел лишь на сидящую на стуле у двери мою занозу, которая, в свою очередь, всячески избегала встречаться со мной глазами. Но по застывшему лицу и сжатым губам я уже понимал, что в реальной заднице. И каждый раз, когда Люся называла меня «Арс» или «мое солнце», явно нарочно стараясь придать своему голосу более чувственное звучание, чем обычно, я будто чувствовал, как на градус температура падает. Таким темпом скоро вокруг Васьки по стенам и полу изморозь поползет. Вот же попал!

— Я настаиваю на рентгене. Пойдем, солнце мое, я тебя провожу, чтобы без очереди! — проворковала Люся, чуть погладив мое плечо, в чем явно не было никакой необходимости.

— Не думаю, что он нужен, — практически огрызнулся я, чуть отстраняясь.

В отличие от Васьки Люся — взрослая женщина, прошедшая через неудачный брак, так, что ясен пень, делала все намеренно и осмысленно. Так и хотелось рявкнуть, чтобы прекратила это нервомотство, но, сделай я так, оказался бы в глазах Василисы хамлом, орущим на женщину, которая еще и помощь мне оказывает. Су-у-ука-а-а!

— Здесь я доктор, и мне лучше знать, — Люся попыталась слегка надавить на меня голосом. Но, извини, дорогая, как бы там ни было, ты не входишь в число тех, кто может себе позволить себе со мной подобное.

— А я здесь пациент, доктор Рыбникова, и в моей воле отказаться, — я нарочно подчеркнул формальное обращение и щедро бухнул льда в каждое слова, хотя уже понимал, что это ничего не исправит. Василиса смотрела только на свои расцарапанные колени и выглядела как человек, который больше всего на свете хочет уйти отсюда прямо сейчас. Причем, если сначала она выглядела сердитой и желающей защитить свои границы, включающие и меня, то сейчас казалась просто грустной и даже смирившейся. Твою мать, ей же пары минут достаточно для того, чтобы построить в голове какие-то гребаные лабиринты и крепости, которые мне за сто лет не распутать и не снести. Ущерб нанесен, и хрен знает, как это расхлебывать. Повезло так повезло тебе, Сеня. Развеселое прошлое с размаху пнуло тебя под зад в самый неподходящий момент. Самое хреновое, что мне сейчас уже настолько паршиво физически, что голова варить отказывается, и все, что я мог — это пялиться на то, как разрушается на глазах зыбкое строение нашей зародившейся близости.

— Как скажете, господин Кринников. — Ну вот, Люсю я тоже взбесил, но, черт возьми, зачем было вести себя так? Тем более ни прав, ни поводов на что-то рассчитывать я ей никогда не давал! Хотя, о чем это я. Женщины… они такие женщины. Сама не гам, но и другой не дам.

— Тогда я настаиваю, чтобы вы приходили на ежедневные осмотры хотя бы в течение недели и завтра сдали анализ крови. — Тон Люси предельно сух. — Тем более, что вам все равно полагается ежедневно менять повязку и пройти курс инъекций антибиотиков.

— Хорошо! — согласился я. — Мне пройти к медсестре в процедурную?

— Я сама! — фыркнула Люся и скрылась за дверью в смежный кабинет.

— Васюнь! — позвал я, чувствуя себя нашкодившим псом, готовым подлизываться.

— Да? — она все так же не смотрела на меня.

— Ты как сама? Может, тоже тебя врачу показать? — ага, типа, тему нашел нейтральную.

— Нет, спасибо. Все хорошо!

Зараза! Зараза-а-а! Это женское любимое «спасибо, все хорошо», означающее: «Конец тебе, скотина!» и короткий косой взгляд, которым они — могли бы — точно бы кастрировали. Зачем я потащил ее за собой сюда, павлин гребаный! Если у меня голова до сих пор нещадно болела, то теперь она просто раскалывалась. Люся вернулась с видом, просто орущим, что я похотливая тварь, обманувшая ее в лучших чувствах, сделала мне несколько уколов прямо в мышцу, еще пару в другую руку, кажется, с особым удовольствием вгоняя иглу, потом наложила повязку с жутко вонючей мазью и написала пару рецептов и рекомендаций. Больше она со мной не разговаривала и не смотрела. Прекрасно, я сумел разозлить сразу двух женщин одновременно, и это при том, что в этот раз реально был не виноват ни в чем. Давненько со мной такого не случалось. Буркнув прощание, я вышел из кабинета вслед за, кажется, уже совершенно безучастной Василисой. И если по дороге сюда мне могло и показаться, что Василиса создает между нами дистанцию, то теперь это было абсолютно очевидно. Причем отстраненность и безучастность Васьки стала видима без всяких усилий. Настолько, что даже Лешка кивнул мне, безмолвно вопрошая взглядом, какого черта тут происходит.