— Значит, всё это было совсем недавно, — с тоскливой ноткой обречённости в голосе произнесла Ася, уставившись застывшим взглядом куда-то поверх Лизиного плеча, — буквально за пару месяцев до того, как мы с ним начали встречаться.

 — Эй, Аська, да ты что, расстраиваться, что ли, из-за этого вздумала? — энергично тряхнула Асю за плечи Лиза. — Ещё чего не хватало! Что это ещё за глупости? Да мало ли что у него в прошлом к кому-то было! Тем более, что его чувство было безответным. Ну, было и прошло. Тебе-то какое до этого дело? Сейчас-то он тебя любит, к тому же, у вас всё взаимно.

 — Ну да, — не слишком уверенно кивнула в ответ Ася.

 — Так, что-то я чего-то не понимаю. С какой стати ты вообще эту тему подняла? Откуда ты про Лин-то узнала? Тебе кто об этом рассказал? — поинтересовалась Лиза, не сводя с Асиного лица пытливого взгляда.

 — Да так, слухами земля полнится, — буркнула Ася, пряча от Лизы глаза.

 — Ну ладно, не хочешь говорить — не надо, это твоё право, — великодушно согласилась Лиза, — но я тебе настойчиво рекомендую выбросить всё это из головы. Одно дело просто полюбопытствовать насчёт прошлого своего парня, а другое — делать из этого проблему. Не понимаю, что ты заморачиваешься? Если из-за всего париться, с ума можно сойти. Вот Дэн, например, в своё время с Женькой встречался, и у него там, между прочим, всё довольно серьёзно было. Потом у него ещё с Эм был роман. С Э-эм, представляешь! Так что ж мне теперь ночей из-за этого не спать, что ли? У всех в прошлом были какие-то отношения. Жить надо не прошлым, а настоящим. А в настоящем твой Петька в тебя по уши влюблён, это за три километра видно. И вообще, какие на его счёт могут быть сомнения? Это же Петенька. Он же такой… совсем ручной, — хихикнула Лиза. — Честное слово, даже как-то странно слышать, что с ним в плане личных отношений могут быть какие-то заморочки.

 Ася собралась было что-то ей ответить, но тут на кастрюле с картошкой, о которой подружки за разговорами благополучно забыли, сердито позвякивая, подпрыгнула крышка, и из-под неё с громким шипением полилась вскипевшая вода, выплёскивая на конфорку хлопья пены. Девчонки, охая и ахая, дружно бросились спасать положение. Пока они возились с плитой и кастрюлей, в домик вошёл какой-то грузный бородатый дядька со своим чайником. Пристроив чайник на плиту, он со скрипом уселся на стоявшую под стенкой табуретку, извлёк из кармана шорт сложенную в несколько раз газету, развернул её, шумно шелестя страницами, и в ожидании, пока его чайник вскипит, занялся её изучением. Разговор на этом закончился.

***

 Ольга неторопливо спустилась с насыпи вниз и направилась к морю. Бросила на песок полотенце и стояла на месте какое-то время, скрестив на груди руки, устремив взгляд к горизонту и спокойно наблюдая за тем, как угасает день.

 Пляж был почти пустынным. Какая-то влюблённая парочка прогуливалась неподалёку в обнимку, обмениваясь поцелуями и любезностями. Со стороны городка доносились обрывки чьих-то разговоров, заливистый смех и звуки бренчания на гитаре, смешиваясь с рокотом моря, шумом ветра и резкими криками парящих над волнами чаек. Кое-где по берегу были разбросаны чьи-то вещи, а из воды торчали плечи и головы немногочисленных любителей вечернего купания.

 Ольга скинула шлёпанцы, стянула с себя майку и шорты, оставшись в купальнике, и двинулась к морю. На секунду остановилась у самой кромки, позволив волнам лизнуть босые ступни, и решительно вошла в воду. Заплыла на глубину, легла на спину, раскинув в стороны руки, и довольно долго лежала так, покачиваясь на волнах и глядя в багровеющее небо. Сумерки потихоньку сгущались, вода становилась всё темнее. Ольга перевернулась на живот и нырнула, сделав всего одно решительное движение, преодолевая сопротивление воды на поверхности, а затем позволила своему телу просто медленно и плавно провалиться в морскую глубину. Опустившись почти к самому дну, девушка проплыла несколько метров вперёд, свободно ориентируясь в плотном подводном мраке, и вынырнула на поверхность довольно далеко от берега. Нырнув ещё несколько раз, она поплыла обратно к берегу, быстро преодолевая расстояние сильными уверенными движениями.

 На берегу, неподалёку от того места, где она оставила свои вещи, маячила тёмная мужская фигура. Ольга ещё из воды её заметила, и, несмотря на то, что сумерки уже основательно сгустились, а расстояние до объекта было довольно большим, она без труда опознала в этой фигуре своего соседа по городку. Девушка спокойно вышла из воды, отжимая по дороге волосы. Подхватила полотенце, отряхнула его от песка и закуталась в него, не обращая никакого внимания на то, что за ней наблюдают.

 — А вы смелая, — подал голос Роман, стоявший всего в паре метров от неё. — Не боитесь, что вас утащит на дно какой-нибудь тритон, польстившись на вашу красоту? — заявил он немного насмешливо. — Я слыхал, они тут водятся и подкарауливают красивых девушек в тёмной воде. Уж поверьте, лучше вам с ними не встречаться. Насколько мне известно, тритоны не отличаются приятной внешностью и довольно бесцеремонны. Ко всему прочему, от них жутко разит рыбой.

 — Если они такие же бесцеремонные, как вы, то, пожалуй, вы правы, лучше мне с ними не встречаться, — бросила ему через плечо Ольга и тут же отвернулась в сторону, но ничто в её тоне не указывало на то, что она категорически против продолжения разговора.

 Роман коротко рассмеялся.

 — Да, извините, я, наверное, и правда, немного бесцеремонно себя веду, — сказал он без тени раскаянья в голосе. — Приставать к незнакомой девушке с разговорами — это не очень прилично. Но мы же можем познакомиться, и тогда всё будет в рамках приличий. Вы как на это смотрите?

 Роман на несколько секунд умолк, ожидая от Ольги какой-нибудь реакции на свою реплику, но ответа не последовало, и он продолжил:

 — К сожалению, меня некому вам представить, поэтому я, с вашего позволения, представлюсь сам. Меня зовут Роман.

 — Я в курсе, — прохладно бросила ему Ольга, поворачиваясь, наконец, к нему лицом.

 — А вы не назовёте своё имя? — поинтересовался он после небольшой паузы, во время которой они испытующе смотрели друг на друга.

 Она ещё несколько секунд без тени смущения молча его разглядывала, потом ответила, иронично усмехнувшись:

 — Ольга.

 — Ольга, — с определённой долей театральности повторил он. — У вас красивое имя.

 — Как это оригинально, — насмешливо заявила она, глядя ему в глаза.

 Он снова рассмеялся.

 — Да-да, простите. Я, наверное, совсем разучился знакомиться с девушками, — сказал он, добродушно улыбаясь. — Несу какую-то чушь…

 Ольга отвернулась от него, сбросила с себя полотенце и стала одеваться. Роман деликатно отвёл взгляд в сторону и уставился на закат.

 — Красиво, правда? — снова повернулся он к ней, когда она управилась с одеждой и наклонилась, чтоб поднять своё полотенце.

 Ольга не удосужилась ответить, с независимым видом обошла его стороной и двинулась к насыпи. Он проводил её взглядом и снова поднял глаза к небу. Потом наклонился, закатал штанины до колен, направился к морю и стал размеренно прогуливаться по воде вдоль берега, подставляя лицо солёному ветру и вслушиваясь в шум прибоя.

Глава 7. Беспокойная ночь

 Раскалённый воздух мерцал миллиардами золотистых пылинок, окутывал её со всех сторон, словно плотная удушливая вуаль, сквозь которую невозможно было что-то разглядеть. Воздух дрожал, струился сквозь пальцы, осязаемый, вязкий, обжигающий кожу. Лин двигалась вперёд, надеясь выбраться из этого пекла, но её движения были какими-то неестественными, раздражающе медленными. Она ощущала себя мухой, увязшей в горячем киселе.

 В обстановке что-то вдруг поменялось. Искрящаяся пелена стала более прозрачной, более проницаемой. В дрожащем мареве стали проступать какие-то неясные силуэты, постоянно меняющие очертания. Лин почувствовала свободу движений и подалась вперёд всем телом. Внезапно всё вокруг закружилось в стремительном вихре, пелена рассеялась, и обстановка приобрела конкретные формы. Лин теперь стояла посреди выжженной солнцем пустыни, голой, знойной, бескрайней. Всюду, куда хватало взгляда, был только песок, жёлто-серый, горячий и зыбкий. Она делала шаг за шагом, не отдавая себе отчёта в том, куда именно движется, и песок реагировал на её движения, шевелился, шуршал, расползался из-под ног во все стороны шустрыми золотистыми змейками, словно был живым существом, вызывая у неё нервную дрожь.

 Внезапно она услыхала какой-то звук. Звук был странным, неясным, но она почему-то сразу поняла, что это крик о помощи. В тот же миг её глазам предстало зрелище, от которого у неё всё внутри похолодело. Две мужские фигуры утопали в песке, отчаянно сопротивляясь и изо всех сил цепляясь за жизнь, но песок неумолимо засасывал их. Они находились далеко друг от друга и от самой Лин, в разных концах пустыни, но она, как ни странно, видела обоих одновременно и чувствовала их отчаянье. Она не могла разглядеть ни их лиц, ни чётких очертаний, различая лишь неясные, барахтающиеся в песке силуэты, но откуда-то точно знала, что один из них Никита, а другой — Пётр, и понимала, что обоих срочно нужно спасать. Даже не успев ни о чём подумать, она метнулась к Никите. Каким-то непонятным образом мгновенно преодолела расстояние в полпустыни, ухватила парня за руку и без всякого усилия выдернула его из песка, в котором он успел увязнуть по грудь. Она обняла его, и тут же ненадёжный зыбучий песок под их ногами уплотнился, превращаясь в твёрдую почву, устланную сочной зелёной травой. В мгновение ока вокруг них вырос оазис, прохладный, цветущий, благоухающий, в котором Никите ничего больше не угрожало. Лин всего на секунду забылась, испытав облегчение, но тут же спохватилась и бросилась в ту сторону, где должен был быть другой парень. Но вокруг была лишь пустыня, пустая, зловещая, смертоносная. И Лин поняла, что опоздала. Вдруг отчётливо осознала, что у неё был шанс спасти только одного, а другой изначально был обречён на гибель. Она спасла Никиту, а Петра больше нет, и уже ничего не исправить. Его больше нет…

 Безысходность захлестнула её с головой. Она захлёбывалась болью и слезами, сгорала в своём отчаянье. Всё вдруг занялось огнём, огонь окружал её со всех сторон, вокруг неё что-то полыхало, плавилось, оплывало горячими бесформенными потёками, словно воск. И её тело тоже горело и плавилось, таяло, как свечка, но она ощущала только боль потери, которая сжигала её изнутри. Его больше нет.

 — Не-е-ет! Не-е-ет! — вырывалось из её груди со стоном.

 — Лин, ты слышишь меня? Лин, Лин! Проснись, Лин! Господи, да ты вся горишь!

 Кто-то настойчиво её тормошил, обнимал, прикасался к её лицу, она слышала взволнованные голоса, ощущала какую-то суету вокруг, но никак не могла окончательно прийти в себя.

 Загорелся яркий свет, который даже сквозь сомкнутые веки неприятно резанул по глазам. Кто-то положил прохладную ладонь на её лоб, взял за запястье, потом негромко произнёс какие-то странные слова, кажется, заклинание. Кожу обдало приятным холодком, и сознание окончательно прояснилось. Она открыла глаза и увидела прямо перед собой озабоченное лицо Глеба.

 — Лин, узнаёшь меня? — поинтересовался Глеб.

 — Да, — слабо кивнула Лин.

 — Ну-ка, давай-ка сядем, — сказал Глеб, помогая ей сесть. Взял её лицо в ладони, заглянул в глаза, оценивая состояние зрачков. — Открой рот и скажи а, — скомандовал он.

 — А-а-а, — послушно исполнила его указание Лин.

 — Хорошо. Извини, я должен тебя осмотреть.

 Глеб задрал рукав её футболки, обнажая плечо.

 — Так больно? — спросил он, осторожно прикоснувшись пальцами к её коже.

 — Немножко, — поморщилась Лин.

 Она обвела взглядом обстановку и встретилась глазами с Никитой, который наблюдал за процессом, сидя на коленях немного поодаль. Он выглядел сильно обеспокоенным, даже испуганным. Дэна и Лизы в палатке не было. Лин показалось, что она слышит их негромкие встревоженные голоса, доносящиеся снаружи.

 — Так, ну, всё понятно. Ты сильно обгорела на солнце, ожоги довольно серьёзные, отсюда и высокая температура, — вынес свой вердикт Глеб. — Ничего, сейчас всё поправим. Снимай футболку, — скомандовал он. — Меня можно не стесняться, я врач.

 Лин даже в голову не пришло с ним спорить. Она испытывала невероятное облегчение от осознания того, что весь тот ужас, который она только что пережила, был лишь лихорадочным бредом, кошмарной фантасмагорией, порождённой её воспалённым умом. Всё остальное не имело сейчас никакого значения. Лин покорно стянула с себя футболку.

 — Пурагаре кутис, — произнёс Глеб, проводя ладонями над обожжёнными участками на теле Лин, не касаясь кожи. — Ну вот, теперь всё нормально, — удовлетворённо констатировал он, ещё раз приложив ладонь к её лбу и убедившись, что температура уже в норме. — Можешь одеваться. Я сейчас ещё принесу тебе одно зелье, выпьешь его, выспишься, как следует, и утром будешь, как новенькая, — ободряюще улыбнулся он и двинулся к выходу из палатки.