Но Вовка его не слушал. Он смотрел на радугу, задрав кверху подбородок и, тыча пальцем в небо, пересчитывал её разноцветные полоски, тихо и торжественно выговаривая слова, будто произносил волшебное заклинание:

 — Каждый… охотник… желает… знать… где… сидит… фазан…

 

Глава 9. О снах и желаниях

 Асе снился совершенно бестолковый сон, просто какой-то сумбур из абстрактных образов и обрывков неправдоподобных событий. Это был один из тех многочисленных снов, которые ничего не значат и обычно не оставляют после себя никаких воспоминаний. Внезапно в этом сне появилась осмысленность, и он вдруг приобрёл выраженный оттенок чувственности. Горячие губы обжигали её шею пылкими поцелуями, от которых истома разливалась по всему телу. Короткого мгновения между сном и полным пробуждением оказалось вполне достаточно для того, чтоб осознать, что её ощущения вызваны отнюдь не разгулявшимся во сне воображением. Поцелуи и прикосновения были совершенно реальными. В них определённо угадывалось что-то очень знакомое, но при этом они были неожиданно смелыми, будоражащими чувства своей настойчивостью, и одновременно озадачивающими. Невольно поддавшись желанию, она сделала движение, прижимаясь к парню плотнее. Вслед за судорожным вздохом с его губ слетело слово, произнесённое так тихо и неразборчиво, что она скорее угадала, чем расслышала: «любимая». Его рука беззастенчиво полезла к ней под футболку. Её это чрезвычайно впечатлило. Будь они в палатке только вдвоём, она уж точно не стала бы его останавливать, но слева от неё спокойно посапывали Женька с Ильёй. Странно было, что они до сих пор не разбудили этих двоих своей вознёй. Но ещё более странным было то, что присутствие соседей, похоже, нисколько не смущало её всегда такого стеснительного и ужасно нерешительного парня, который ещё ни разу не позволял себе ничего подобного, даже находясь с ней наедине. Ася не знала, что и подумать.

 — Петь, ты с ума сошёл? Мы же ребят разбудим, — шепнула она ему на ухо, поспешно справляясь с собственными эмоциями и пытаясь охладить его пыл.

 Он вдруг замер, словно разом оцепенев. Пару секунд вообще не двигался, застыв в напряжении, потом немного от неё отстранился, осторожно убирая руку, находившуюся в неположенном месте, и как-то подозрительно притих. В темноте палатки Ася могла разглядеть только блеск его глаз, но почему-то нисколько не сомневалась в том, что его лицо в этот момент стало пунцовым. Она просто физически ощущала его замешательство. Какое-то время Ася пребывала в недоумении, а потом до неё внезапно дошло, в чём тут дело. Она вдруг поняла, что всё, что он до сих пор вытворял, он делал бесконтрольно, во сне. Она, по-видимому, только что разбудила его, и он, сообразив, что произошло, до крайности смутился и теперь наверняка сгорает от стыда из-за того, что случайно дал волю своим совершенно естественным желаниям, о которых почему-то никак не решается ей сказать. Это открытие здорово её развеселило, но она не стала смеяться над ним вслух. Она пододвинулась к нему поближе и обняла его, положив голову ему на плечо. Он осторожно обнял её в ответ. Она чувствовала, как неровно бьётся его сердце. Ей ужасно захотелось сказать ему что-нибудь ласковое и ободряющее, но на соседской половине палатки внезапно возникло оживление. Илья, позёвывая и почёсываясь, поднялся со своего места и двинулся к выходу.

 — Илюш, что, уже утро? — сонно пробормотала ему вслед Женька.

 — Да нет ещё. Спи, я сейчас вернусь, — тихо отозвался Илья и отправился по своим делам.

 Женька повозилась на месте, поворачиваясь к Асе спиной. Через какое-то время Илья вернулся в палатку, устроился рядом с Женькой и полез к ней с поцелуями.

 — Илюш, перестань. С ума сошёл? Мы же ребят разбудим, — шёпотом попыталась осадить его Женька.

 — Не разбудим, мы тихонько, — не желал униматься Илья.

 Асю уже просто распирало от смеха.

 — А мы не спим и всё слы-ышим, — весело и громко заявила она.

 Женька прыснула Илье в плечо.

 — А чего это вы не спите? — многозначительно поинтересовался Илья, сдерживая смешок.

 — А вы чего? — в тон ему ответила Ася.

 Все четверо дружно рассмеялись.

 — Слушайте, а который сейчас час? — спросила Женька, когда все успокоились.

 Илья нашарил под подушкой фонарик и посветил на свои наручные часы.

 — Почти четыре часа, — доложил он.

 — Так, всё, давайте спать, а то уже у-утро скоро, — распорядилась Женька, подавляя зевок.

 Никто не стал с ней спорить. Все ещё немного поёрзали, устраиваясь поудобнее на своих местах, и затихли. Ася довольно долго лежала с закрытыми глазами рядом с Петром, прижимаясь к его боку и положив руку ему на грудь, и всё никак не могла заснуть. Она прислушивалась к его дыханию и была уверена в том, что он тоже почему-то не спит, хоть и изображает из себя спящего. Она из какого-то непонятного упрямства не хотела уснуть раньше, чем заснёт он, поэтому всё ждала, когда же он отключится. В конце концов, сон её всё-таки сморил, и она так и не узнала, удалось ли ей переупрямить своего парня.

***

 — Смотри-ка, Ась, это теттигония виридиссима, зелёный кузнечик, — понизив голос и осторожно указывая пальцем на тихонько раскачивающегося на травинке кузнечика, сказал Пётр. — Этот вид кузнечиков самый распространённый в наших краях. Не спугни его, кузнечики чувствительны к малейшим шорохам. У них превосходный слух.

 Петру с Асей каким-то чудом удалось отыскать в глубине рощи тихую укромную полянку, которая имела такой первозданный вид, словно тут ещё ни разу не ступала нога человека. Они с комфортом разлеглись в высокой траве, вдыхая её сладко-пряный аромат, наблюдая за тем, как в глубоком небе тонут облака, прислушиваясь к тихим звенящим звукам распалённого лета, которыми до краёв был наполнен жаркий воздух, и испытывая полное умиротворение от единения с природой. 

 — А ты знаешь, что кузнечики бывают довольно крупными? Южноамериканский кузнечик, например, достигает в длину пятнадцати сантиметров, — развивал тему Пётр.

 — Какая гадость, — лениво отозвалась Ася.

 — Ну почему, гадость? — хохотнул Пётр. — Это же очень интересные создания, у них своя жизнь, свои способы общения и свои взаимоотношения. У некоторых видов есть довольно необычные способы защиты. Например, полевой кузнечик, который обитает в Судане, умеет маскироваться под муравья. Можешь себе такое представить?

 — С трудом, — хихикнула Ася.

 — Но, тем не менее, это так. Просто там, где живёт этот кузнечик, муравьи частенько бывают довольно агрессивными, вот этот вид кузнечиков и приспособился, как мог, к неблагоприятному соседству, чтоб иметь больше шансов на выживание, — увлечённо рассказывал Пётр, пользуясь случаем поделиться с Асей своими обширными познаниями в области энтомологии. — Вообще-то, сами кузнечики тоже, в большинстве своём, хищники. И ещё они жутко драчливые. Самцы довольно жестоко дерутся друг с другом, причём, в драке стараются откусить друг другу усы. Представляешь, у них своего рода социальная иерархия, и положение в обществе определяется по длине усов — чем усы длиннее, тем статус самца выше. Они даже вечерние песни поют, соблюдая эту иерархию. Если три кузнечика-самца обитают в близком соседстве, первым запевает тот, у которого самые длинные усы, потом к нему присоединяется певец с усами покороче, и только потом тот, которому усы откусили в драке, и этот порядок всегда соблюдается неукоснительно.

 — А вот это меня, как раз, совсем не удивляет. По-моему, большинству самцов присуща такая логика, — рассмеялась Ася. — Ну-ну, и что же ещё интересного ты можешь рассказать о кузнечиках? Я вся внимание, — поспешно прибавила она, поймав его озадаченный взгляд.

 — Ещё что? Ну, например, их стрекот, — с удовольствием продолжил свою лекцию Пётр. — Ты знаешь, что каждый вид кузнечиков издаёт свой характерный и совершенно неповторимый стрекочущий звук? Посредством стрекота кузнечики общаются. Длинные пронзительные призывные песни они исполняют в основном хором по вечерам, своих соперников предупреждают резкими короткими угрожающими трелями, а самок привлекают тихими скрипучими звуками и ещё пританцовывают при этом, приподнимаясь на лапках и раскачиваясь из стороны в сторону. Стрекочут только самцы, самки петь не умеют. Хотя есть вид кузнечиков, в котором самки тоже могут стрекотать, но они это делают только для отпугивания врагов. Кстати, вот этот кузнечик — самка, — сказал он, указав на кузнечика, давшего ему повод для такого содержательного разговора. Тот всё ещё сидел на травинке, то так, то этак поворачивая лапки и шевеля усиками. — Видишь, у неё на брюшке есть такое мечевидное удлинение. Это яйцеклад. А лапками она шевелит, потому что прислушивается к нашему разговору. У кузнечиков орган слуха находится на лапках.

 — Самка, значит? То-то она мне на нервы уже действовать начинает, — шутливо заявила Ася, принимая сидячее положение. — А ну, кыш отсюда, — махнула она рукой. — Надоела ты мне.

 Кузнечика тут же с травинки как ветром сдуло.

 — Ну, зачем ты с ней так? Чего она тебе плохого сделала? — улыбаясь, поинтересовался Пётр, усаживаясь рядом с Асей.

 — Эта самка непозволительно долго занимала твоё внимание, — сказала Ася.

 — Ну, надо же, какая ты ревнивая, — усмехнулся Пётр.

 — А ты не ревнивый? — поинтересовалась Ася, заглядывая ему в лицо.

 — Не знаю, — ответил Пётр. — Ты же пока не давала мне повода для ревности.

 — Петь, а у тебя была девушка до меня? — неожиданно для себя самой выпалила Ася, умудряясь сохранять внешнее спокойствие, но испытывая при этом такую внутреннюю дрожь, словно только что шагнула из окна последнего этажа высотки на узкий карниз.

 Он растерянно на неё взглянул и неуверенно пожал плечами.

 — …Н-нет… В смысле… ничего не вышло, — пробормотал он, покраснев до корней волос.

 — Ты был в кого-то влюблён, да? — допытывалась Ася. Она не сомневалась, что получит честные ответы на все свои вопросы, если проявит настойчивость, и что-то заставляло её испытывать судьбу, хотя её внутренний голос истошно вопил, предупреждая, что этот разговор ни к чему хорошему не приведёт.

 Он ответил не сразу. Несколько секунд сосредоточенно разглядывал свои колени, потом поднял на неё глаза.

 — Да, был, но она любила другого. Это всё определяло. У меня не было шансов, — спокойным, но при этом каким-то категоричным тоном заявил он, решительно поставив точку в расспросах.

 Ася опешила. Из его взгляда внезапно исчезла привычная открытость, и она вдруг поняла, что и в его характере куда больше твёрдости, чем она предполагала.

 — А у тебя были какие-то отношения до меня? — поинтересовался Пётр, перехватывая инициативу.

 — У меня…? Ну да, были, — автоматически ответила Ася, всё ещё оставаясь под впечатлением от сделанного открытия. — С одним парнем я в школе встречалась, но он был жутко нудным, вечно ныл по любому поводу, и мне с ним ужасно скучно было, так что я его быстро отшила. А потом, уже на первом курсе, был ещё один кадр, довольно симпатичный и неглупый, но мы с ним почему-то бесконечно из-за всякой ерунды ссорились. Вроде, очень даже нравились друг другу, а общий язык никак не могли найти, всё время коса на камень находила. Однажды в очередной раз поссорились из-за какого-то пустяка, а сделать первый шаг к примирению никому из нас не захотелось. Так и расстались без лишних объяснений, без всяких сожалений и, в общем-то, без обид, — усмехнулась она.

 — Это хорошо, когда без обид, — улыбнулся Пётр. — Ась… а я не кажусь тебе нудным? Тебе не скучно со мной? — спросил он, явно смущаясь и неожиданно возвращаясь к своему привычному амплуа.

 — Нет, конечно, — улыбаясь, сказала Ася. — Да уж, с тобой не соскучишься, — параллельно промелькнула у неё ироничная мысль. — Ты же так много знаешь о кузнечиках, — прибавила она вслух немного насмешливо.

 — Издеваешься? — послал он ей укоризненный взгляд.

 — Нет, просто шучу, — улыбнулась Ася. — Мне правда никогда не бывает с тобой скучно.

 Он притянул её к себе. Они сидели какое-то время, обнявшись, он гладил её по голове, пропуская её волосы сквозь пальцы, и ей было так хорошо и спокойно, что хотелось остановить время и заставить этот миг длиться вечно.

 — Аська, а зачем ты так коротко стрижёшь волосы? — вдруг спросил он, потёршись носом об её макушку. — Они у тебя такие густые, блестящие. Не хочешь их отпустить? Мне кажется, тебе очень пойдут длинные волосы.

 У Аси в голове внезапно будто переклинило что-то. Все подозрения и страхи, которые не давали ей покоя в последние дни, вдруг безудержно полезли наружу. Она взвилась, как пружина, резко оттолкнула Петра от себя и подхватилась на ноги.

 — Может, мне ещё и в рыжий цвет их покрасить? — зло и обиженно выдала она, глядя на него сверху вниз.

 — По-чему… в рыжий? — дрогнувшим голосом пробормотал он, ошеломлённо на неё уставившись.