У него возникло немного неуютное ощущение, что она видит его насквозь и чувствует его эмоциональное состояние во всех нюансах. 

 — Я выбралась. Я вспомнила, что ты мне тогда сказал про ангела в темноте, и я смогла…, — бормотала она, продолжая смотреть ему в лицо, но её взгляд был каким-то отсутствующим. — Это очень странно… Я справилась, я привела в чувство мужчину, который потерял единственного сына, а потом поняла, что мне нужно срочно найти тебя, потому что только ты сможешь мне помочь, и я перенеслась сюда… А почему ты сейчас здесь? — вдруг поинтересовалась она, глядя на него уже вполне осмысленно. — Сейчас же ночь. Что ты делаешь тут, на пляже? 

 — Если честно, понятия не имею, — растерянно ответил он. — Что-то заставило меня прийти сюда…

 Полная луна вынырнула из облака и ярко осветила обстановку своим холодным светом. Лицо Лин показалось ему в этом свете пугающе бледным, но в её взгляде была такая особая теплота, что у него внезапно сбилось дыхание.

 — Это удивительно… ты возвращаешь мне силы…, — сказала она, пристально глядя ему в глаза. — У меня едва хватило сил, чтоб сюда перенестись. Мне даже показалось, что это конец, но стоило тебе прикоснуться ко мне, и меня будто живой водой облили… Странно это… Правда…?

 В её словах было что-то ужасно волнующее. Они стояли, обнявшись, на безлюдном пляже под луной и всё смотрели друг другу в глаза, и он вдруг почувствовал, что барьер, который до сих пор разделял их, почти эфемерен, что стоит лишь решиться перешагнуть какую-то призрачную черту, и эта хрупкая преграда между ними исчезнет вовсе. Стоит лишь отважиться, и всё возможно… Но вместе с этим ощущением сразу же пришло чёткое осознание того, что он никогда не перейдёт эту черту, никогда не нарушит границу. И как только он осознал это, с ним самим произошло что-то очень значимое. Его душа словно вмиг освободилась от чего-то, что так долго сидело в ней занозой и никак не давало ему покоя. Он вдруг понял, что готов совершить ради Лин любой подвиг и ничего, совсем ничего не пожелать взамен, потому что его сердце, наконец-то, безраздельно принадлежит другой девушке. Возможно, в душе Лин творилось в этот момент нечто подобное, потому что ему показалось, что он видит в её глазах понимание.

 Она улыбнулась ему и сказала, высвобождаясь из его объятий:

 — Давай вернёмся в лагерь, неуютно тут как-то.

 — Давай, — согласно кивнул он. — Ты сможешь дойти сама, или мне лучше взять тебя на руки?

 — Да нет, я сама. Я уже в полном порядке, — заверила она его.

 — Дай мне руку на всякий случай, — сказал он.

 Взявшись за руки, они двинулись было вдоль берега в сторону лагеря, но пройдя несколько метров, Лин вдруг притормозила, пристально вглядываясь вперёд. Пётр тоже остановился, разглядев впереди неясную фигуру человека, бегущего им навстречу со спринтерской скоростью. Лин быстрее, чем Пётр опознала в этой фигуре Никиту, отпустила руку Петра и сделала несколько шагов вперёд. Никита затормозил в паре метров от них, согнулся пополам, опершись ладонями об колени и шумно отдуваясь. Немного переведя дух, он выпрямился, вперил в Лин возмущённый взгляд и поинтересовался обличающим тоном:

 — Ну, и как всё это понимать?

 — Что, всё? — невозмутимо ответила вопросом на вопрос Лин. 

 — Только не говори, что это не то, о чём я думаю, — не меняя тона, выдал Никита.

 — Я и не собиралась этого говорить, — всё так же невозмутимо ответила на его выпад Лин. — Не о чем тут думать.

 — Серьёзно? И чем же вы тогда занимаетесь тут вдвоём посреди ночи? — скептически поинтересовался Никита.

 — Ник, пожалуйста, не придумывай ничего, — устало отозвалась Лин. — Я тебе всё объясню. Надо было раньше тебе всё рассказать.

 Никита не успел отреагировать на её слова. В обстановке что-то вдруг мгновенно поменялось. В атмосфере возникло какое-то предельное напряжение, словно вот-вот разразится стихийное бедствие, или случится ещё что-то, не менее жуткое и опасное. Все трое инстинктивно почувствовали это напряжение ещё до того, как что-то начало происходить. Никита, мгновенно позабыв о разборках, метнулся к Лин, задвинул её себе за спину, крепко удерживая за руки и судорожно пытаясь сообразить, с какой стороны её следует прикрывать. Пётр придвинулся к ним, заслоняя Лин с другой стороны.

 В следующую секунду метрах в двадцати от них из ослепительной вспышки света возникла фигура, по очертаниям похожая на человеческую. Впрочем, за человека это существо можно было принять только на первый взгляд. Эллидэс лишь отдалённо напоминала Ольгу. Атлетическое тело и лицо с жёсткими правильными чертами казались высеченными из белоснежного мрамора, синие глаза излучали холодный свет, словно два лунных камня, длинные волосы, собранные в высокий конский хвост, в свете луны ярко отливали платиной. На ней были лёгкие доспехи, повторяющие изгибы тела, из какого-то немыслимого материала, на вид напоминающего расплавленный серебристый металл, который, приобретя форму доспехов, сохранил свою эластичность. За спиной, словно дорожный плащ, свисали до земли сложенные тёмно-синие кожистые крылья. На её бедре был укреплён колчан со стрелами. Картину довершал внушительных размеров лук, который она без всякого напряжения удерживала левой рукой. От неё веяло жуткой потусторонностью, вселяющей панический ужас.

 Никита, Пётр и Лин дружно попятились в страхе, но за их спинами с оглушительным рёвом внезапно взметнулась волна песка, вставшая плотной стеной и отрезавшая им путь к отступлению.

 — Парни, вы можете уйти, мне нужна только вирефия, — заявила Эллидэс, и её зычный голос гулко разнёсся по пляжу, усиливая их страх. — Мне ни к чему лишние жертвы.

 — Лин, улетай! Быстро!! — рявкнул Никита, продолжая заслонять собой Лин.

 Пётр, бледный, как мертвец, молча придвинулся к Никите ближе, вставая с ним плечом к плечу.

 — Лин, если уйдёшь, парни умрут. Оба, — пригрозила Эллидэс.

 — Не слушай её! Улетай! Живо! — выкрикнул Никита, не сводя глаз с Эллидэс и побуждая Лин к действию тычками у себя за спиной.

 — Уходите, пожалуйста, уходите! Убирайтесь отсюда!! — в отчаянье заголосила Лин, в свою очередь пытаясь оттолкнуть от себя парней.

 Никита, не оглядываясь, крепко ухватил её за руки, пытаясь усмирить, и прохрипел, обращаясь к Петру:

 — Защити её, ты же маг!

 Пётр только сейчас сообразил, что, по идее, он, действительно, способен защитить Лин не только собственной грудью. Судорожно сглотнув, он поспешно выдвинулся вперёд. У него не было времени для того, чтоб сожалеть о том, что из-за своей приверженности к пацифизму он не счёл нужным освоить в своё время приёмы боевой магии на практике. Он просто собрал в кулак весь свой страх и страстное желание вытащить себя и других из этого кошмара и со всей дури запустил в Эллидэс красноватым искрящимся сгустком магической энергии, не вполне понимая, как именно ему это удалось. Этот выброс, к его собственному немалому удивлению, оказался довольно мощным. Эллидэс отбила удар, взмахом руки перенаправив посыл Петра в сторону, но саму её отбросило назад на несколько метров, а энергетический сгусток, улетев далеко в море, произвёл там эффект взрыва глубинной бомбы.

 — А потенциал, действительно, неплохой, — хмыкнула Эллидэс себе под нос.

 Пётр, не теряя темпа, послал в неё один за другим ещё несколько сгустков, но всё же не смог нанести ей серьёзного урона. Чувствуя, что его силы на исходе, парень перестал атаковать и попытался создать защиту. Он взмахнул руками, скороговоркой бормоча заклинание, и воздух прямо перед ним мгновенно уплотнился, превращаясь в высокую прозрачную стену. Эллидэс выхватила стрелу из колчана и вскинула лук.

 — Аська будет плакать, — пронеслось у Петра в голове, и от этой мысли ему стало так тоскливо, что даже страх перед скорой гибелью отступил куда-то на задний план.

 Стрела разнесла созданную Петром стену вдребезги. Парня отшвырнуло в сторону, осколки защиты острыми брызгами полетели следом, оставляя на его лице и теле болезненные порезы.

 Эллидэс молниеносно выхватила из колчана ещё одну стрелу и натянула тетиву. Никите показалось, что он отчётливо видит наконечник стрелы, нацеленный прямо ему в сердце.

 — Лин, я стреляю, — бросила предупреждение Эллидэс.

 — Не делай глупостей, — успела промелькнуть в голове Никиты паническая мысль, адресованная Лин. Он судорожно сжал её запястья и тут же ощутил в ладонях пустоту. Свистнула тетива, и вот уже Лин оседает на песок прямо перед ним, успев переместиться и заслонить его собой. Стрела пронзила ей грудь, на белой майке неумолимо расплывается устрашающее тёмное пятно, а в застывшем взгляде отражается холодная луна.

 Наверное, он оглох от собственного крика. В звенящей тишине мир распадается на части, рвётся в клочья вместе с его душой. Пусть всё для него закончится прямо сейчас. Зачем жить, если её больше нет…? Прикоснуться к ней. Ещё хоть на секунду ощутить её тепло. Но её тело вдруг вспыхивает ослепительным светом. Теряя форму, оно рассыпается на миллион искрящихся пылинок, которые, постепенно сбиваясь в единый кружащийся поток, спиралью устремляются вверх. Медленно поднимаясь всё выше, этот поток постепенно редеет, искорки гаснут одна за другой и исчезают. Он, как завороженный следит за этим угасанием, отчаянно надеясь, что когда погаснет последняя искра, его сердце, наконец, разорвётся, переполнившись болью, и он сможет догнать Лин на пути в Бесконечность…

 Искры гаснут всё быстрее. Наконец, остаётся лишь одна, самая большая и яркая, похожая на каплю крови, заключённую в гранёный хрусталь. Он смотрит на неё, не в силах оторвать взгляда, и ему кажется, что он сердцем ощущает, как она горяча. Время то ли остановилось, то ли его не существует вовсе. Наверное, он сошёл с ума от горя, потому что у него возникает какое-то абсурдное, но совершенно отчётливое ощущение, что искра мерцает в унисон с ударами его сердца, которое против его воли всё ещё бьётся. Похоже, у него ещё и зрительные галлюцинации начались. Рядом с искрой вдруг вспыхивает ещё одна, потом ещё одна, и ещё, и ещё… Сверкающий поток густеет, устремляется вниз, уплотняясь, приобретая форму. Он не способен сейчас ничему удивляться. Вероятно, Лин решила с ним проститься, прежде чем уйти навсегда. Сквозь пелену слёз он жадно всматривается в призрачную фигуру, затаив дыхание, опасаясь, что их время вот-вот истечёт, и она исчезнет.

 — Не уходи, — одними губами умоляюще шепчет он, не решаясь к ней прикоснуться.

 Она не исчезает и с каждой секундой кажется всё более реальной. Знакомые черты и формы проступают всё отчётливее, приобретают плотность, возвращают себе краски… Если она призрак, откуда в её взгляде столько живого чувства?

 — Я не уйду, любимый. Всё хорошо, — шепчет она, обвивая его шею руками. — Всё хорошо.

 — Господи, Лин, это ты. Это, правда, ты? Ты жива, — ошарашено бормочет он, дрожа мелкой дрожью, лихорадочно прижимая её к себе, ощущая тепло её тела и дыхания, и никак не решаясь поверить в чудо.

 От всего этого, и вправду, впору сойти с ума. Ему понадобилось ещё какое-то время, чтоб хоть немного прийти в себя. Когда первый шок прошёл, он вдруг спохватился, быстро окинул взглядом обстановку, крепко прижимая к себе Лин и страшась того, что опасность ещё не миновала. Но вокруг всё было тихо и мирно, ветер унялся, и даже море казалось на редкость спокойным. Никита вдруг встретился глазами с Петром. Тот сидел на песке неподалёку и имел довольно потрёпанный и обескураженный вид.

 — Эта тварь… она ушла? — с трудом справляясь с дрожью в голосе, поинтересовался Никита, глядя ему в глаза.

 Пётр утвердительно кивнул и, слегка пошатываясь, поднялся на ноги.

 — Надо убираться отсюда, — сказал он, подходя ближе.

 — Слушай… твоё лицо… Выглядишь кошмарно, — сказал Никита, указывая пальцем на многочисленный кровоточащие порезы, украшавшие физиономию Петра. — Что-нибудь бы с этим сделать…

 — А-а, плевать, ничего страшного, — небрежно отмахнулся Пётр, непроизвольно поднося к лицу руку, на которой тоже хватало повреждений.

 — Петя, может, ты отсюда телепортируешься в лагерь? — предложила Лин. — Зачем тебе идти своим ходом? Мы с Никитой сами доберёмся.

 — Давайте тогда вы оба перенесётесь в лагерь, а я скоро тоже туда подойду, — тут же внёс своё предложение Никита. — Мне так будет спокойнее.

 — Нет, я тебя тут одного не оставлю, — категорично заявила Лин.

 — Идёмте уже, — решительно скомандовал Пётр, пока Никита не затеял спор с Лин, и первым двинулся в сторону лагеря.

 Лин с Никитой переглянулись и молча последовали за ним.

***

 — Ну, вот и всё, — сказала Эллидэс, провожая удаляющуюся троицу взглядом. — Мы своё дело сделали. Спасибо, что заставил парней прийти сюда.

 — Всегда к вашим услугам, — весело отозвался Менэльтор. — Хотя, признаться, был момент, когда я засомневался в том, что правильно поступил, согласившись вслепую тебе помогать. Нагнала ты тут на всех страху.