– Мне никогда и в голову не приходило, что вы связаны с Сильвером Недом. До самых последних событий.

– Я убью его, – выпалил Брэндэн, снова хватая Армана за горло.

– Ну, давай, давай, – прохрипел Арман. – Только вернет ли это тебе сына?

– Брэндэн, остановись! – закричала Кортни. – Подумай прежде всего о сыне.

Брэндэн выпустил Армана и толкнул его в кресло.

– Чего хочет от меня Сильвер Нед? – требовательно осведомилась Кортни.

– Ему нужен он. – Арман кивнул в сторону Брэндэна.

– Как же вы могли похитить ребенка?

– Я не участвовал в этом. Все решалось без меня. Считалось, что это необходимо. Мне самому все это не нравится.

– Я сгною вас в тюрьме, – пообещала Кортни.

– Думаю, что нет, моя дорогая. Это было бы очень глупо с вашей стороны. В конце концов, я знаю, где мальчик, а если меня арестуют, я все буду отрицать, и вам его не найти.

– Тогда ты скажешь мне, – вмешался Брэндэн, – или я буду убивать тебя медленно, растягивая твои мучения…

– Брэндэн, друг мой, мне действительно хотелось бы рассказать вам все, по старой памяти, – сказал Арман и пошел, пошатываясь, к двери. – Боюсь, однако, что моим товарищам это не понравится. А с их мнением надо тоже считаться, верно?

– Кто они? Скажите мне, – потребовала Кортни.

– Пока не могу. Все, что могу сообщить вам, так это то, что они не относятся к числу ваших друзей. Мы потеряли уйму денег из-за провала последней операции по доставке оружия южанам. Мы должны получить компенсацию за эти потери. Заключите со мной контракт, мой друг, и я принесу вам Сильвера Неда на подносе.

– Если вы меня предадите, Арман, я вас убью, – пригрозил Брэндэн. – Клянусь!

После этой сцены Брэндэн ушел в деревню на почту, пообещав вернуться как можно скорее. Кортни в ожидании мужа лежала на кровати и пыталась осмыслить события последнего времени. Она припомнила косые взгляды Мэрили, ее самодовольные и торжествующие ухмылки. Несомненно, Мэрили была в курсе происходившего. Она была сообщницей Сильвера Неда. Поэтому она и Марка на себе женила. Поэтому они с Арманом пришли в Оуклей Корт. Теперь же, когда их разоблачили, она бросит Марка, оставит его одиноким и опустошенным.

Похоже, что Марк ничего не подозревал. Он обожал свою жену. Кортни видела это по его глазам, по тому, как он вслушивался в каждое слово, соскальзывавшее с ее лживого языка.

Мэрили была хороша, ничего не скажешь. Она знала, как поддерживать в Марке ощущение счастья, льстила ему, изображая любящую жену.

Она понимала, что Марк не знал подлинного лица Мэрили. Кортни очень хотелось сорвать с нее маску, но что-то останавливало ее. Для нее невыносима была мысль о том, что Марк снова превратится в угрюмого, скучного джентльмена, каким он был до встречи с Мэрили, она боялась услышать вновь его заикание, вызванное неуверенностью в себе и почти исчезнувшее с того момента, когда он впервые появился со своей невестой в Оуклей Корт.

Кортни заметила еще кое-что, когда они все стояли в холле. Она увидела нечто странное в выражении глаз отца, когда он переводил взгляд с Мэрили на Марка. Отец был умным проницательным человеком и, в отличие от Марка, не ослепленным любовью. Возможно, он разглядел фальшь в поведении Мэрили.

Ночью, лежа в кровати и пытаясь уснуть, Кортни услышала, как в двери щелкнул замок, дверь скрипнула. Кто-то крадучись двигался к ней. Она дотянулась до кинжала под подушкой и тихо вытянула его из ножен.

– Кто там? – окликнула она.

– Арман, – послышался голос француза.

– Не приближайтесь ко мне, или я убью вас.

– Убить меня? Я ваша последняя надежда. – Чего вы хотите?

– Вас. Я хочу вас.

– Если вы прикоснетесь ко мне, я закричу. – Он был так близко к ней, что она ощущала его дыхание на своей шее. – И вы пьяны, Арман.

– Да, это так. – Он бросился на нее и выбил из ее рук нож, которых бесшумно упал на ковер.

Сопротивляясь из всех сил, она ослабила его хватку и опрокинула ночной столик, пытаясь убежать. Он настиг ее, заломил ей руки за спину и приподнял, прижав к себе.

– Что происходит здесь, черт побери? – В дверях стоял лорд Гарретт. – Как вы смеете оскорблять мою дочь, да еще в моем доме?

Арман отпустил Кортни и поправил свою одежду.

– Тысячу извинений, лорд Гарретт. Я хотел только поговорить с Кортни, но когда она замахнулась на меня ножом, я вышел из себя и забыл о здравом смысле.

– Ты держишь при себе оружие? – удивленно спросил Кортни отец. – Что происходит в этом доме, в конце концов? – граф нахмурился. – Покиньте, пожалуйста, спальню моей дочери.

На пороге появились Марк с Мэрили, и позади них – Брэндэн.

– Вы слишком много выпили, и сейчас самое время поспать, – предложил Марк.

Брэндэн стоял бледный, плотно сжав губы.

– Вам лучше последовать совету ваших друзей, Арман, – сказал он спокойным тоном.

– Я знаю, что вы горите желанием убить меня, Блейк, – сказал Арман.

Брэндэн бросился на него, но Марк и лорд схватили его, не допустив драки.

– Все… пожалуйста… уйдите, – сказала Кортни.

Арман взглянул на Кортни, Брэндэна, ухмыльнулся и вышел. Остальные, кроме Брэндэна, покинули спальню. Брэндэн подошел к Кортни и взял ее за руку.

– Я готов был убить его, когда увидел здесь. Я не могу поручиться за себя, находясь рядом с ним. – Он обнял ее, как бы желая вобрать в себя ее боль.

– Ты не можешь убить его, – горько плакала она в его объятиях. – По крайней мере, пока мы не вернем сына.

Брэндэн постарался взять себя в руки.

– Да, мысль о сыне удерживает меня от расправы с Арманом. – Брэндэн стер слезы с ее щек. – Я чувствую себя таким беспомощным. Мне кажется, я мог бы добиться от него нужных сведений.

Когда Брэндэн ушел, Кортни стала искать кинжал, но не смогла его найти. Она набросила на себя шаль, спустилась в холл и стала ходить по комнатам в поисках Армана. Может быть, кинжал взял Брэндэн, чтобы припугнуть Армана?

Услышав сверху пронзительный вопль, она кинулась через холл к лестнице и, перепрыгивая через две ступеньки, взлетела наверх. Сердце так стучало, что казалось, оно вот-вот выскочит из груди.

Дверь в комнату рядом была открыта, и оттуда в коридор пробивался свет свечи. Заглянув в комнату, Кортни увидела леденящую душу картину. Брэндэн, склонившийся над лежащим Арманом, с окровавленным кинжалом в руке и рядом завывающая Мэрили.

– Боже мой! Что ты наделал? – закричала Кортни.

Брэндэн преградил ей дорогу.

– Не надо смотреть. Его закололи в живот. Малоприятная картина.

– Как ты мог, безмозглый дурак? – закричала Кортни. – Ты отнял у меня сына навсегда!

– Корт, я этого не делал. Я увидел его таким, когда вошел сюда.

– Лжец! – взвизгнула Мэрили, пятясь к выходу из комнаты. – Это сделал ты. Ты убил Армана!

– Этой твой нож, Корт. Кто бы ни был убийца, он преследовал цель обвинить в убийстве тебя.

– Лжец! Убийцы! Убийцы! – продолжала кричать Мэрили.

На следующее утро все обитатели Оуклей Корта собрались в гостиной, где констебль выяснял обстоятельства преждевременной кончины Армана Сен-Пьера.

Все сидели молча, поджав губы, Мэрили плакала. Марк чувствовал себя неловко и, наконец, не выдержав, стал успокаивать жену.

– Почему все ходят вокруг да около? – спросила Мэрили. – Почему никто не упоминает о ссоре между ней и Арманом вчера вечером?

– Это правда? – обратился к Кортни констебль. Кортни с ненавистью взглянула в сторону Мэрили.

– Да, правда. Выпив лишнего, граф стал оскорбительно себя вести по отношению ко мне. Его силой вывели из моей спальни. После его ухода я не предпринимала попыток искать его общества.

– Она замахивалась на него ножом, – продолжала гнуть свою линию Мэрили. Спросите ее. Давайте, давайте. Спросите. Это тот самый нож, которым убили Армана.

– Это мой нож, – признала Кортни, – но он выбил его из моей руки еще раньше, вечером, когда в моей спальне… напал на меня. Он взял нож с собой. Больше я ножа не видела, пока мы не обнаружили его в теле покойного.

– Мы?

– Мистер Блейк и я.

– Говори правду, – потребовала Мэрили, – это ты устроила заговор против Армана с целью убить его.

– Заткнись, Мэрили, – приказал Марк.

– Они угрожали ему…

– Да замолчи ты, Мэрили, иначе я немедленно отправлю тебя в Стансуорт, – пригрозил Марк.

– Я видела Брэндэна, стоящего над ним, – продолжала как ни в чем не бывало Мэрили.

– Вы видели, как он совершил убийство? – спросил констебль.

– Н-нет, но… я пришла вскоре после убийства.

– Это неверно, – вмешался граф, входя в комнату. – Старший констебль, не так ли? Прошу прощения за опоздание. Я задержался на свидании с моим адвокатом. – Он вынул изо рта сигару и передал ее дворецкому. – Мистер Блейк никак не мог убить графа Сен-Пьер. Я вошел в его комнату вскоре после его… э… ссоры с моей дочерью. Он был уже мертв.

– Вы уверены, милорд, что входили в комнату графа до того, как в нее вошел мистер Блейк? – спросил старший констебль Коулридж.

– Совершенно уверен. Если вы ставите под сомнение мою искренность, сэр, то можете проверить мое утверждение, спросив моего человека, Сполдинга, который находится здесь. Он был со мной.

Констебль повернулся к дворецкому, который утвердительно кивнул без малейших сомнений и колебаний.

– Да, сэр. А когда мы спустились в холл, то услышали крики леди Стансуорт.

– Я могу добавить, сэр, что у моего отца нет никаких причин лгать ради него. Они – далеко не друзья.

– Более того, вы могли заметить, что мистер Арман Сен-Пьер лежал на животе, а ковер вокруг него был весь сбит, как будто он упал и катался по нему. Это можно объяснить тем, что граф был мертвецки пьян. Не удивлюсь, если выяснится, что он упал и сам напоролся на нож.

Мэрили открыла было, рот, но Марк схватил ее за руку, как бы приказывая молчать. Однако это не ускользнуло от констебля.

– Да, леди Стансуорт? Вы что-то хотите добавить?

– Н-нет. Ничего.

– Итак, я видел труп, милорд, и склонен согласиться с вашими показаниями. Вполне возможно, что он упал на нож, который держал в руке. Ноги его были накрыты ковром. Несчастный случай – так я намерен доложить начальству.

– Благодарю вас, сэр. Мой дворецкий проводит вас к выходу.

Когда констебль ушел, Кортни видела, как граф оглянулся и едва заметно кивнул Брэндэну. Ее отец солгал. Все, кто был в комнате, знали это. Он использовал свое положение и авторитет для того, чтобы замять дело. Почему?

Брэндэн, зайдя чуть позже к графу в библиотеку, высказал свое удивление его поступком.

– Мистер Кадделл, – произнес граф, – наслаждайтесь свободой и не досаждайте мне своими вопросами.

– Когда такая любезность исходит от вас, я должен знать ее причину. Вы ничего не делаете просто так, в особенности для ваших недругов, не ожидая чего-то взамен. Что вы хотите от меня?

– Я хочу, чтобы вы подавили в себе чувство мести.

– Скажите Кортни правду, если хотите освободиться от бремени прошлого.

– Моя дочь любит вас, сэр, и, смею надеяться, вы любите ее. Ее счастье – уважительная причина для моего молчания. Она достаточно хватила горя за свою короткую жизнь, чтобы не добавлять ей нового.

Никто из них не подозревал, что Кортни, собравшаяся было встретиться с отцом, стояла снаружи, приложив ухо к щели в двери.

– Вам следовало подумать об этом раньше, до того как вы погубили мою мать и лишили Кортни ее собственной матери.

– Вы хотите, чтобы она ненавидела меня? Ну что ж, тогда расскажите ей! Но после этого даже не пытайтесь поднять голову, потому что вы делали и делаете то, за что клеймите меня. Вы, в сущности, повторяете мои поступки.

– Я опекал Сару как сестру. Она была хрупким цветком. Мне даже удалось создать для нее атмосферу покоя и счастья. И я никогда не компрометировал ее.

– Почему я должен вам верить, когда вы так поступили с Кортни?

– Я даже не подозревал о настоящем имени Кортни, когда уложил ее в постель.

– Но когда все стало известно…

– Да. Я женился на ней, отчасти из чувства мести, а в основном из чувства долга. Я знал, что не смогу взглянуть в лицо ее матери, если не исправлю своих ошибок. Но через некоторое время я понял, что люблю ее.

У Кортни перехватило дыхание. Взглянуть в лицо ее матери? Как можно взглянуть в лицо человеку, умершему много лет назад?

– Мне это знакомо, – продолжал граф, – раз уж пришло время говорить правду, то ты должен знать, что я любил твою мать и, потеряв Морин, был безутешен. – Она слышала, как он выбил свою трубку о серебряную пепельницу.

– Могу добавить к вашим словам, мой дорогой граф, что и она вас тоже любила.

Лорд Гарретт глубоко вздохнул.

– Мне давно следовало бы все рассказать Кортни и Марку. Но всегда кажется, что для таких признаний подходящее время еще не наступило.