Анастасия Соловьева - Сейчас и больше никогда

– И вовсе нет! С Ельчаниновым у нас по-настоящему, а с этим – так…

– По-волшебному, – саркастически рассмеялась Вика. – Как бы тебе не запутаться, мать моя!

– Не беспокойся.

Саша старалась не замечать Викиного сарказма. И чего она злится?! Знала бы про Ельчанинова, про его вечные предосторожности… Эти предосторожности любое чувство способны раздавить. Чувства могут быть очень сильными, а предосторожности – еще сильнее. Предосторожности разъедают чувства, как кислота.

Правда, вспомнила Саша, никаких особых чувств к Ельчанинову у нее никогда и не было. На момент их знакомства она только устроилась в молодежный журнал и была томима другими чувствами: одиночеством, женской невостребованностью, скукой провинциального города. Ельчанинов предложил ей себя и всевозможные развлечения. Ельчанинов делал подарки… Вначале все это радовало Сашу, но постепенно она свыклась с новым укладом и уже плохо представляла себе, как жила до встречи с Павлом. Однако в последнее время эти отношения начали ее угнетать. Она почти боялась разрыва – вот если бы все случилось само собой, как по мановению волшебной палочки! И вдруг среди этой полной неясности, неразберихи появился Дмитрий…

Саша уже давно вышла из редакции «Bête noire» и не спеша брела вдоль трамвайной линии по направлению к своему дому. За площадью Коммуны (до революции Благовещенской) улица Маркса пересекала проспект Ленина (в прошлом Большую Дворянскую) и через несколько кварталов сворачивала налево, превращаясь в Малую Дворянскую (ныне улица Карла Либкнехта).

Забавно, что улицы в их городе грозятся переименовать. Неужели и в паспорте оттиснут: «Малая Дворянская улица»? А почему нет? Здесь все как и было до революции: безлюдье, дворянские особнячки. После Москвы Малая Дворянская поражает тишиной. Саша теперь часто ездила в Москву и уже не обращала внимания на контрасты, но в первое время эти контрасты казались ей разительными. Впрочем, и жизнь новой, посткоммунистической Москвы поражала не меньше.

По долгу службы Саше приходилось вникать в нюансы и мельчайшие подробности московской жизни – она писала о новостях светской тусовки, о модных клубах, о новоявленных фешенебельных особняках. Что касается собственно культуры, то этому разделу в «Bête noire» отвели две узенькие, напоминающие поля колонки. Культура интересовала теперь немногих, зато великосветскими обзорами и историями из жизни новых русских Саша снискала себе репутацию истинного мастера пера. «Столичное ревю» сделалось самой привлекательной рубрикой их издания. Благодаря ей тиражи журнала «Bête noire» увеличивались от номера к номеру…

«Скучно здесь, – подумала Саша, оглядывая запорошенную девственным снегом Малую Дворянскую улицу. – Скучно…»

На улице скучно и дома скучно. Посреди комнаты за массивным, покрытым коричневой плюшевой скатертью столом сидела Оля и делала уроки. Оля у Саши – единственный родной человек, и все же… Саша чувствовала отчуждение. У Оли теперь любимым вопросом стало: «Когда я к бабушке поеду?» Саша злилась. То пыталась уговаривать Олю. А чем, дескать, тебе плохо у меня? Давай посмотрим кино – я принесла новую кассету, пойдем погуляем, а можно вместе заняться приготовлением ужина… Но в глазах дочери всегда читался один и тот же ответ: не то, не то, не то. Тогда Саша теряла самообладание и раздраженно бросала:

– Да хоть сейчас поезжай!

Оля загоралась:

– Можно?! – Но вдруг угадывала подвох: – Ты ведь просто так говоришь, а сама не отпустишь!

– Во вторник я еду в командировку, – сообщила Саша, заходя в комнату.

– В Москву? – Оля равнодушно пожала плечами. Казалось, она не переживала обычной своей радости.

– Ты пока у бабушки поживешь, – напомнила Саша.

– И что с того?

– Ничего, конечно. Просто ты так всегда рвешься к ней.

– Какая разница, здесь я или у бабушки? – неожиданно по-взрослому спросила двенадцатилетняя Оля. И добавила: – А к тебе тут Стас заходил.

В провинциальном городе нескончаемые вечера! Саша успела приготовить ужин, накормила дочь и, опасаясь праведного Валентининого гнева, перемыла посуду. Включила и выключила телевизор – однообразное вещание политиков чередовалось на экране с непрекращающейся стрельбой. А если вдруг какой фильм, то непременно латиноамериканский, – за кадром монотонный синхронный перевод.

Неужели ничего интересного, думала Саша, не происходит в российской жизни? Такого, о чем можно было бы снять кино? Вот к ней, например, сегодня явился мальчик из детских снов. Прекрасное начало для фильма. А дальше… Но узнать, что случится дальше, Саше только еще предстояло.

– Саш, тебя к телефону, – донесся из-за двери приглушенный голос Валентины.

Саше было лень расставаться с уютным креслом и по-детски жаль растаявших грез. В ее грезах были московские бульвары, Дмитрий, она, Саша, и ее непрожитая жизнь. Без подробностей и эпизодов, просто ощущение чего-то родного, глубокого, убаюкивающего… А в трубке – похотливый шепот Ельчанинова… Когда же они увидятся? Когда же? Когда? Он хочет ее всю целиком и немедленно… потому что жена с детьми сегодня ночью останется у родителей. Она только что звонила ему.

– Не забудь о предосторожностях, – прикрывая трубку ладонью, прошептала Саша.

– Я не могу больше думать о предосторожностях! Малыш, я представляю тебя…

Не дрогнув, Саша выслушала откровения своего друга, которые он, отуманенный желанием, принимал за признания в любви. На трезвую же голову его слова звучали бы почти непристойно. Саша даже, опустив глаза, покраснела… Мимо нее туда-сюда кружила заинтригованная Валентина. Она была давно не прочь разузнать какие-нибудь подробности из Сашиной жизни. Иногда прямо спрашивала:

– Что поделывает твой трахач?

Саша догадывалась: это тоже от скуки. Чем занята Валентина каждый день? Постирать, сготовить, убрать да сына отвести в детский сад. Муж работает, ест или спит. Разговаривают они с ним редко… В последнее время, правда, Валя увлеклась сериалами. Но там все одно и то же, в этих сериалах. Антонио, Алехандро и все – миллионеры.

– …Так что ты скажешь, малыш?

– Я не могу сегодня. – Саша прикрывала ладонью трубку. – Причина весьма прозаическая…

Ельчанинов страстно проклял судьбу и наконец-то попрощался.

– Сашка! – Она едва дослушала пылкий шепот Ельчанинова, как на пороге появился улыбающийся, бодрый с мороза Стас. В руках у него были пакетики и свертки. – Сашка, сколько лет, сколько зим!

– Привет, – улыбнулась она.

Саша тоже была рада увидеть Стаса. Хороший он человек. И ей с ним никогда не бывает скучно.

– Зайдешь? – Оставляя на линолеуме мокрые следы, Стас проследовал к себе в комнату.

Лучше зайти от греха подальше. Валентина неизвестно за что ненавидит Стаса и на Сашу начинает сердиться, стоит ей увидеть их болтающими или, еще хуже, смеющимися. С самого начала Валя решила: новый жилец – их враг. В квартире не убирается, домой приходит когда захочет, спит до полудня. И Саша-то не подарок в этом смысле! У нее тоже привычки: сковородки замачивает, плиту за собой не моет. А раз такое дело, им следовало объединиться и выступить против паразита единым фронтом. Но Саша хороша – кокетничает с этим уголовником, смеется. Как только не стыдно! Этот Стас по сравнению с ней – пацан!

Кое-что из этого Валентина высказала Саше вслух, кое-что Саша сама додумала. Но надо сказать, соседкины рассуждения ее нимало не беспокоили. И все же она поспешила скрыться в комнате своего приятеля.

– Где ты пропадаешь? Ездила в командировку?

– В какую там командировку! Сижу безвылазно в Губернском Городе. Тебе бы следовало почаще заглядывать домой!

– Чего тут ловить? С Дурцинеей на кухне толкаться?.. А у нас сегодня прощальный ужин. – Стас вытащил из пакета и водрузил на журнальный стол одинокую заиндевевшую бутылку «Мартеля».

Саша засмеялась:

– А это что такое? И с кем же мы будем прощаться?

– Я – с тобой, а ты – со мной!

Стас обошел комнату в поисках штопора и рюмок, но нашел только один стакан. Это обстоятельство его не смутило. Оторвав от горлышка бумажную этикетку, он начал проталкивать пробку вилкой вовнутрь бутылки.

– Подожди, подожди! – невольно рассмеялась Саша. – Я сейчас сбегаю принесу штопор и рюмки. Но почему нам надо прощаться?

– Рисуюсь отсюда! – лаконично пояснил Стас.

– Как? Не успел нарисоваться и уже рисуешься?.. И надолго?

– Навеки!

– Не поняла.

– Квартирку по случаю взял. Рядом с Благовещенским собором. Вот отделаю до конца, придешь посмотреть… Когда в соборе в колокола звонят, у меня хорошо слышно.

– Ну, тебе самое то – колокольный звон! – иронически заметила Саша.

– То не то, а мы русские люди. – Стас будто бы обиделся на ее замечание.

– Значит, ты покидаешь нас?.. Ну что ж, раз такое дело, я принесу чего-нибудь – поучаствую в прощальном ужине.

– Да ты не дергайся! Все есть! – Стас принялся вынимать из пакета кульки и свертки и тут же их разворачивать. В одном оказалась копченая осетрина. Стас стал нарезать ее толстыми шматами.

– Не спеши. Ты опаздываешь? Переезжаешь сегодня?

– Хочу отделаться побыстрее.

– От чего? От ужина?

– Не хочется резать! Нарежу – и дело к стороне! Вообще я устал сегодня, не ел ничего. Работы много было.

Саша сбегала к себе за штопором и за рюмками. Когда она вернулась, на столе в искромсанном виде лежали осетрина, сырокопченая колбаса, буженина, запеченное мясо.

– Хватит?

– А что, будет кто-то еще?

– Не знаю… Дурцинею с мужиком звать, что ли?

Саша подумала и махнула рукой:

– Ну их!

Увидев штопор, Стас радостно отбросил нож, кинулся открывать бутылку и поспешно разлил коньяк по рюмкам.

– Стас, я хотела бы… – начала было Саша, но он, не дослушав, мгновенно опрокинул содержимое рюмки в себя. – Ну ты даешь! Я собиралась произнести красивый прощальный тост, а ты…

– Прости, не обижайся. Так закрутился сегодня. Да на работе все!..

– А что ты делаешь? – Саша вспомнила вдруг, что род занятий Стаса ей до сих пор неизвестен.

Стас разлил по второй и придвинул к ней раскрытый сверток с бужениной. Угадав по его движениям, что он смущен, Саша предложила:

– Давай за твою работу, раз за переселение мы уже выпили.

– С работой я завязал, – объяснил Стас и снова выпил.

– Безработный теперь?

– Да не то чтобы… Никому не рассказывал, а тебе ладно, расскажу. Только ты уж…

– Ну что ты!

– Я тут, знаешь ли, рэкетом занимался.

– Сочиняешь! – не поверила Саша.

– Не веришь? – усмехнулся Стас. – Вот и хорошо!

– По тебе не скажешь, что ты занимаешься рэкетом. По телевизору совсем других показывают…

– Тебе по телевизору еще и не то покажут! Народные образы… Бритые затылки, кожаные куртки. Показывают на потеху публике – то, что она хочет увидеть… Ну ничего, и меня скоро покажут.

– Боже мой! Этого еще не хватало! – Саша невольно усмехнулась. – Теперь-то ты кем собираешься стать?

– Сама узнаешь скоро! – хитро улыбнулся Стас и разлил по третьей.

В гостиницу «Заря» Дмитрий опоздал ровно на два часа. Не так-то просто оказалось вырваться из сети мебельных магазинов – сети, собственноручно сотканной им самим.

Александры Ивиной в номере уже не было.