Сандра Браун - Секрет благородства

Она снова здесь, подумал Дрю Макаслин, ударяя ракеткой по мячу. В третий раз на этой неделе женщина сидела за тем же самым столиком на ближайшей террасе с видом на теннисные корты. Яркий полосатый зонтик от солнца частично затенял лицо.

Ее не было там в начале его игры с Гарри, но он почувствовал тот момент, когда она вышла на площадку, являющуюся продолжением клубного наружного бара с закусками и коктейлями. И пропустил удар, позволив себе отвлечься и понаблюдать, как грациозно она расправила юбку на бедрах, садясь на стул.

— Лучше с каждым днем, — заявил Гарри, когда они встретились у сетки, чтобы отдышаться, сделать большой глоток «Гаторэйда»[1] и вытереть полотенцем ручейки пота, которые не смогла впитать головная повязка.

— Не так уж и хорошо, — возразил Дрю, взял высокую вытянутую бутылку с лимонным напитком и поверх нее посмотрел на незнакомку.

Впервые появившись здесь, она сразу же возбудила его любопытство.

Женщина склонилась над столом, постукивая карандашом по блокноту в присущей только ей манере. Что, черт возьми, она постоянно записывает?

Дрю медленно опустил бутылку, синие глаза подозрительно прищурились. Еще один кровопийца-репортер? Боже упаси. Хотя вполне в духе пронырливой бульварной прессы — подослать такую приманку, чтобы уломать его на интервью.

— Дрю? Ты меня слышишь?

— Что?

Он перевел взгляд на партнера по теннису — на сей раз своего друга.

— Извини. Что ты сказал?

— Сказал, что с прошлой недели твоя выносливость значительно возросла. Ты гонял мою задницу по всему корту, а сам едва запыхался.

Дрю улыбнулся, в уголках глаз собрались морщинки, скрывая тоненькие белые черточки на загорелом лице. Эта улыбка напоминала о прежних временах, когда он еще не знал, что такое несчастье.

— Ты вполне прилично играешь, пусть и не так, как Герулайтис, Борг, Mакинрой или Таннер. Извини, приятель, но я должен стать чертовски лучше тебя, прежде чем встречусь с большими парнями. Но пока я не готов ввязаться в такую рискованную авантюру. Без шуток.

Некогда знаменитая усмешка снова блеснула на гавайском солнце.

— Спасибо, — сухо произнес Гарри. — Не могу дождаться дня, когда после окончания матча буду спотыкаться о собственный язык, а у тебя еще достанет энергии прыгать возле сетки.

Дрю хлопнул приятеля по плечу.

— Духу не хватает, — подначил он.

Дрю закрутил ракетку с непринужденным мастерством, свидетельствующим, что он годами воспринимал ее как продолжение руки.

Приветствия и шумные аплодисменты раздались со стороны зрительниц, которые сгрудились по ту сторону забора, окружающего корты. Одобрительный ропот усилился, пока Дрю шел к задней линии.

— Твои поклонницы сегодня бесятся в полную силу, — насмешливо заметил Гарри.

— Черт бы их побрал, — проворчал Дрю, обернулся и впился взглядом в женщин, липнущих к ограде, как голодные животные в зоопарке во время кормежки.

Угощением был он. Дрю сердито нахмурился, что, казалось, только воодушевило, а не отпугнуло их. Они выкрикивали непристойные комплименты и бесстыдно флиртовали. Одна, в коротенькой блузке на бретельках, откинулась назад, щеголяя тяжелой грудью, на которой в окружении цветочков, сердечек и попугайчиков-неразлучников было вытатуировано его имя. Другая нацепила бандану — именно такую он повязывал вокруг лба на каждой игре в рекламных целях — только опоясала ею бедра. Он с отвращением отвел взгляд.

Дрю заставил себя сосредоточиться на мячике, ударил им о корт, планируя подачу, готовясь запустить через сетку к задней линии, закрутив влево, — удар слева у Гарри получался слабым. Одна из «обожательниц» выкрикнула похабное приглашение, и он скрипнул зубами. Разве они не знают, что последнее, чем он интересуется, — это женщины? Боже мой, с тех пор как умерла Элли…

Черт бы тебя побрал, Макаслин, перестань думать об Элли, предупредил он себя. Нельзя вспоминать ее во время тенниса, иначе вся игра коту под хвост…

* * *

— Мистер Макаслин?

— Слушаю вас, — бодро отозвался Дрю в трубку.

Стоял солнечный райский денек, когда последнее, чего может ожидать мужчина, — что его жена погибнет в автокатастрофе, в мешанине металла и стекла.

— Вы один?

Дрю отстранил трубку от уха и озадаченно посмотрел на нее. Потом вслух рассмеялся.

— Да, один, не считая сына. Собираетесь наговорить гадостей прямо по телефону?

Он предположил это в шутку. И понятия не имел, насколько по-настоящему гадким будет разговор.

— Мистер Макаслин, я лейтенант Скотт из полицейского департамента Гонолулу. Произошел несчастный случай.

Дальнейшее он плохо помнил…

* * *

Сейчас же Дрю взял мячик и подбросил его в руке, как бы взвешивая, а на самом деле пытался очистить разум, стереть воспоминания, скручивающие внутренности. Взгляд устремился к женщине, все еще сидящей за столом. Незнакомка подперла щеку ладонью, рассеянно глядя в пространство, и казалась отрешенной от происходящего вокруг. Разве она не слышит визга его поклонниц у ограждения? Разве не должна проявить хоть толику любопытства?

Очевидно, нет. Она так и не взглянула на корт. Необъяснимо, но его обижало ее безразличие, что было совершенно нелогично, ведь весь год после смерти Элли он мечтал, чтобы его оставили в покое.

— Эй, Дрю, — нараспев прокричал голос из толпы фанаток, — когда наиграешься со своими шариками, можешь поиграть кое во что с моими.

Двусмысленность была настолько явной и такой грубой, что у Дрю вскипела кровь, и подача разрезала воздух смутным пятном. Вдохновляемый яростью, он до конца сета поддерживал стремительный темп. В итоге Макаслин выиграл у Гарри два очка.

Обернув полотенце вокруг шеи, приятель прохрипел:

— Если бы я знал, что достаточно непристойного предложения поклонницы, чтобы достать тебя и заставить играть по-чемпионски, то давным-давно нанял бы их с почасовой оплатой.

Дрю собрал теннисную сумку, зачехлил ракетку и направился к лестнице, ведущей на террасу с видом на корты.

— Уверен, большинство из них привыкли отдаваться с почасовой оплатой.

— Не будь к ним слишком суров, ведь это твои болельщицы.

— Я бы обрадовался и большему количеству болеющих за меня, будь они спортивными обозревателями или комментаторами. Но таковых не имеется. Все, что делают специалисты, — сообщают миру, что я выброшен за борт. Уничтожен. И все время пью.

— Ты постоянно пил.

Дрю остановился в шаге от Гарри и круто развернулся, сердито встав напротив партнера. Взгляд товарища был бесхитростным, открытым и ужасно честным. Все, что он сказал, — правда. Гнев Дрю растаял перед лицом верной искренней дружбы.

— Так ведь и было? — смутился он.

— Но не сейчас. Все в прошлом, Дрю. Вернулись твои знаменитые крученые подачи. Проклятье! Каждый раз, когда мяч летел на меня, перед глазами мелькала вся моя жизнь.

Дрю рассмеялся, а Гарри продолжил:

— Хорошо продуманные маневры и стратегия, использующая в своих интересах мой слабый удар слева.

Усмешка искривила энергичный рот Дрю.

— Не думал, что ты заметишь.

— Черта с два.

Они миролюбиво рассмеялись, преодолевая последние ступеньки к террасе. Дрю сразу увидел, что она все еще там, пачка бумаг рассыпана по столешнице, справа стоит стакан с минеральной водой. Женщина что-то яростно строчила в желтом блокноте. Он собирался пройти мимо ее стола, но так как тот находился на пути к шкафчикам, то он только привлечет к себе внимание, если постарается обойти ее.

Они подошли почти вплотную, когда женщина взглянула на них, как бы непроизвольно, будто они нарушили ход мыслей, и ей невольно пришлось обратить внимание на источник помехи. Но смотрела именно на Дрю, прямо ему в глаза, и воздействие ее пристального взгляда заставило его полностью сосредоточиться на незнакомке, болтовня Гарри перестала достигать ушей.

Она быстро опустила веки и вернулась к блокноту, но не раньше чем Дрю разглядел невероятную зелень ее глаз, обрамленных темными пушистыми ресницами.

И тут же решил заключить пари сам с собой. Если она все еще будет здесь, когда он выйдет из раздевалки, то заговорит с нею. Если нет — что ж, ничего страшного. Он и правда не интересовался женщинами, любыми женщинами. Просто что-то заинтриговало его. Если быть до конца честным, то следует признать, что главная причина, почему она задела его любопытство, — ее полнейшее равнодушие.

Да, он положится на случай. Если она все еще останется здесь, когда он вернется, он всего лишь скажет: «Привет». Никакого вреда в этом нет.

Кстати, напомнил он себе. Не задерживайся в душе.

* * *

Сердце Арден грохотало, как литавры.

Прошло уже пять минут после того, как он оказался на расстоянии вытянутой руки, и она впервые увидела его во плоти так близко, и тем не менее сердце не успокаивалось. Она вытерла ладони влажной салфеткой и сжала кулаки. Лед загремел в стакане, когда она отпила глоток минеральной воды с лаймом.

Он посмотрел прямо на нее. Их глаза встретились. Коротко, мимолетно. И все же ее как будто ударила молния — впервые увидеть Дрю Макаслина, зная обстоятельство, связующее их. Абсолютно незнакомые друг другу люди и все же с общей тайной, которую будут разделять всю жизнь.

Арден обратила взгляд на корты, где он только что играл с таким блеском. За несколько месяцев до этого она немногое знала о теннисе, особенно о профессиональном. Но теперь стала почти экспертом. И, конечно, обладала обширными познаниями о карьере Дрю Макаслина.

Группа из четырех дам появилась на площадке, они выглядели нелепыми в дизайнерской теннисной форме и экстравагантных золотых и бриллиантовых украшениях. Арден снисходительно улыбнулась, вспомнив уговоры Рональда присоединиться к теннисной лиге в их клубе в Лос-Анджелесе.

— Это не для меня, Рон. Я не спортсменка, не участник игр, а обычный зритель.

— Предпочитаешь сидеть дома целыми днями и кропать стишки, которые прячешь подальше и никому не показываешь. Ради Бога, Арден, ты не обязана быть лучшей. Меня не волнует, умеешь ты играть в теннис или нет. Просто это полезно для моего имиджа, не говоря уже о ценных контактах, которые сможешь приобрести, будучи активным членом клуба. Подружись с женами других врачей.

Рональд смирился с бриджем. Она никогда не была мастером, но играла достаточно хорошо, чтобы ее приглашали на все турниры, спонсируемые местным клубом, и это удовлетворило требования мужа общаться и сближаться с теми, кого он считал подходящими друзьями для жены именитого доктора.

Потом родился Джоуи и предоставил ей вполне приемлемый предлог для уменьшения социальной активности. Джоуи обеспечил ее оправданиями по множеству поводов. Иногда она жалела, что не в состоянии ничего забыть. Смог бы ее сын, ее восхитительный, самый сладкий на свете, безгрешный младенец понять то единственное, полностью изменившее жизнь решение? Простил бы он то, что она никогда не простит себе?

Она вымаливала его прощение в тот день, когда крошечный гробик опустили в короткую могилу. Вымаливала прощение и у Бога за горечь, которую ощущала, видя, как умный красивый малыш чахнет на больничной койке, пока другие здоровые дети бегают, играют и озорничают…

Вынырнув из задумчивости, Арден отпила еще глоток воды и мысленно подняла тост за правильное поведение с Дрю Макаслином. Общеизвестно, что укрывшись на этом острове, он не давал интервью и избегал публичности любого рода.

Арден потратила немало времени, изобретая способ приблизиться к нему. В длительном полете с материка и даже после прибытия на Мауи отвергала один план за другим. Единственное, что пока удалось, — снять номер в курортном клубном отеле, где Макаслин появлялся каждый день. Здесь ему гарантировалась недоступность для посторонних. Сегодня — впервые с момента наблюдений — Дрю не прошел в раздевалку через металлическую дверь, выходящую прямо на корты.

У нее есть только один шанс — сыграть все очень тонко, заставить обратить на себя внимание и посмотреть, что из этого получится. Она притворилась, что не замечает его. Нетрудно понять, что толпы фанаток у кортов раздражают этого мужчину.

И сегодня он заметил ее. Арден инстинктивно почувствовала это. Она имитировала полную незаинтересованность, но отслеживала каждый его шаг. Он несколько раз бросал на нее взгляд, особенно после удачных ударов, но ему ни разу не удалось застать ее, глазеющей на него. Такая популярная личность, как Дрю Макаслин, не привык к пренебрежению.