– Это правда, которую давно нужно было сказать.

Кара принялась разворачивать подарки, а к Лорен подошла Шарлотта.

– Смотрю, ты сегодня в центре внимания.

– Я же говорила, зря ты пригласила меня сюда.

– Какая же это вечеринка без ссор! Даже не верится, что ей хватило дерзости бросить тебе это прямо в лицо. Но она была какая-то взвинченная.

– Она решила, что я ее в чем-то обвиняю. А ведь я лишь спросила у нее, что она делала в субботний вечер накануне гибели Эбби.

– А почему ты ее спросила?

– Девлин в разговоре со мной позволил себе пару намеков, и я решила уточнить кое-какие факты, – ответила Лорен и, помолчав, добавила: – Ты помнишь тренера Соренсена?

– Конечно, помню. Половина девчонок в нашей школе были от него без ума. Почему ты спросила о нем?

Лорен пожала плечами, не желая становиться источником новых домыслов.

– Ты заинтриговала меня, – сказала Шарлотта.

– Скажи, Соренсен еще преподает в школе?

– Да. Более того, во вторник на его уроке биологии я читаю лекцию о здоровье. Он прекрасно выглядит и счастлив в браке. Его жена Эрика четыре месяца назад родила их третьего ребенка. – Шарлотта немного помолчала, затем задала встречный вопрос: – Смотрю, тебя так и тянет в прошлое, верно? Ты уверена, что готова снова пройти через все это?

– Вряд ли у меня есть выбор. Я просто боюсь…

– Чего ты боишься? – спросила Шарлотта.

– Вдруг окажется, что я совсем не знала родную сестру.

– Неправда, ты ее знала. Не позволяй чужим сомнениям превратиться в твои собственные.

– Трудно не поддаться соблазну. Тогда я смирилась с тем, что правды мы никогда не узнаем. Но все изменилось. И я хочу знать, что же случилось на самом деле.

– Это может оказаться не так-то легко. Дело, как ты помнишь, отправили в архив за отсутствием улик.

– Я тоже так думала. Но у Девлина есть факты, которых не было у полиции. Мне не дает покоя вопрос, что еще могло ускользнуть от внимания полиции… Какие еще секреты продолжают хранить люди.

– Тогда начинай общаться с гостями, – посоветовала Шарлотта. – Местные женщины – мастерицы по части сплетен.

10

Вечеринка не открыла никаких новых тайн, что даже к лучшему, так как Лорен еще не переварила то, что узнала. Зато она возобновила старые знакомства и вновь стала частью городского сообщества. Даже не верится, как легко она вписалась в него.

Вернувшись домой, она несколько часов прибиралась в отцовской кухне: пополнила запас продуктов в кухонном шкафу, избавилась от давно просроченных. Затем вымыла пол, отскребла изнутри холодильник и приготовила ужин. Отцу наверняка понравится жареный палтус, зеленый салат и овощи. Когда она была маленькой, он научил ее чистить и жарить рыбу, и по какой-то неясной причине ей захотелось блеснуть перед ним кулинарными талантами.

Но кульминацией ужина стал пирог со свежими ягодами и лимонным кремом, который Лорен взбила собственноручно. Присыпанный сверху сахарной пудрой, пирог являл собой маленький кондитерский шедевр.

Улыбнувшись самой себе, Лорен запустила посудомоечную машину и вернулась в гостиную. У себя в спальне отец подпевал диску с ариями из итальянских опер и, похоже, пребывал в прекрасном настроении. Лорен решила сегодня не говорить с ним на медицинские темы. Думается, это правильное решение. Будет приятно провести вечер вместе, не ввязываясь в споры и не затевая конфликта.

Взяв воскресную газету, она положила ее на кофейный столик. В гостиной тоже не мешает провести основательную уборку. Можно убирать по одной комнате в день, пока дом не засверкает чистотой и в нем вновь не воцарится порядок. А перед отъездом она свяжется с клининговой компанией и договорится, чтобы дом регулярно убирали, и наймет кого-нибудь, кто будет готовить отцу еду.

Шагая по коридору, Лорен остановилась возле бельевого шкафа, чтобы достать простыни и одеяло. Сколько можно спать на неудобном раздвижном диване! Не пора ли набраться мужества и переместиться в свою бывшую комнату.

Увы, стояло ей шагнуть в спальню, как радостного настроения как не бывало. Лорен грудой свалила постельное белье на кровать. Ей почему-то расхотелось ночевать здесь.

Она села на кровать. Ей тотчас вспомнились их с Эбби ночные разговоры, когда в доме выключался свет. Они перешептывались, надеясь, что родители не слышат их. Но в конце концов кто-то говорил что-то смешное, и они обе прыскали со смеху. Тогда в спальню заглядывала мать и приказывала им успокоиться. Увы, как только дверь закрывалась, тишина длилась минут пять, а потом все начиналось сначала.

Когда Эбби становилось страшно, она забиралась в постель к Лорен. Сейчас Лорен с болью в сердце вспомнила о том, как успокаивала сестру, как говорила ей, что все будет хорошо и не надо ничего бояться. Нет никаких чудовищ и никаких злых дядек. Они в безопасности. Все будет хорошо. И Эбби ей верила. Но выходит, в отношении чудовищ она ошибалась.

В чем еще она ошибалась?

По словам Лизы, за Эбби не водилось никаких дурных привычек, но что, если Лиза сама ничего не знала?

Если у Эбби и был секрет, она, скорее всего, доверила бы его своему дневнику, но дневник так и не отыскался. Был ли он в тот день в ее рюкзаке? Или же Эбби его спрятала, как поступала до этого много раз. После того как сестра как-то раз застукала Лорен за чтением ее дневника, она начала прятать его в самых разных местах – на дне корзины с грязным бельем, за задней стенкой бельевого шкафа, под родительской кроватью, на полке в гараже.

Но если Эбби его где-то спрятала, странно, что отец за эти тринадцать лет так и не нашел его.

Отец ничего не стал трогать в их спальне. Остальные же комнаты завалены всяким хламом. Так, может, дневник по-прежнему где-то в доме?

Лорен подошла к столу Эбби и один за другим осмотрела выдвижные ящики. Затем исследовала комод. После убийства родители и полиция обыскали эту комнату. Так что наивно даже рассчитывать сейчас найти здесь хоть что-нибудь. Но ей не сиделось без дела. Посмотрев во всех возможных местах, она поймала себя на том, что рассматривает старые фотографии, читает поздравительные открытки и отчеты учителей об их с Эбби успехах.

Она как будто вновь перенеслась в старые добрые времена, когда Эбби была живой и веселой, а не той жертвой роковой трагедии, как она привыкла о ней думать.

Она вытащила школьный альбом и стала его перелистывать. Первые страницы оказались пусты, что немало ее удивило. Где записи друзей Эбби? Затем до нее дошло: альбом был готов уже после смерти сестры. А как Эбби ждала его появления! Ведь она была его штатным фотографом и весь год делала снимки.

Интересно, задумалась Лорен, листая страницы, какие из фотографий могла нащелкать ее сестра. Авторство снимков нигде не было указано. Но она знала, что Эбби делала на каждом школьном мероприятии сотни снимков, чтобы потом выбрать из сотни всего несколько наилучших.

Сотни фотографий… Эта мысль никак не отпускала ее. Эбби и еще двое фотографов любили подловить людей в неожиданные, порой комичные моменты. Это ведь старшие классы: чем унизительнее снимок, тем смешнее.

Где же сейчас все эти фото? Они могли бы многое поведать про последний год жизни ее сестры. Будь у Эбби секрет, например бойфренд, о котором никто не знал, вдруг он где-то там, на одном из этих фото? Полиция вполне могла ознакомиться со школьными альбомами, но просматривали ли они все до единой фотографии, сделанные в том году? Вряд ли.

Надо будет завтра сходить в школу и выяснить, есть ли там фотоархив. Особой надежды, конечно, нет, но рассказ Марка Девлина взбудоражил ее, да и разговор с Лизой дал богатую пищу для раздумий.

Лорен нашла раздел, посвященный классу, в котором училась Эбби, и вскоре наткнулась на фото Джейсона Марлоу. Что-то в его лице зацепило ее. Джейсон был симпатягой: слегка волнистые каштановые волосы, карие глаза, лукавая улыбка. Эбби вполне могла влюбиться в него. Кстати, он до сих пор живет в городе. Пожалуй, с ним тоже стоит встретиться. Она ведь не за тем вернулась домой, чтобы сидеть сложа руки. У нее есть дело, и она намерена его завершить.

Закрыв альбом, Лорен повращала головой, разминая затекшие мышцы шеи. Было уже поздно. Пожалуй, эту ночь она снова проведет на раздвижном диване. На сегодня с нее хватит воспоминаний о прошлом.

Лорен вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Оперная музыка давно стихла. Теперь отец чем-то деловито занимался в кухне.

Войдя в кухню, она растерянно застыла на месте. Здесь царил не просто беспорядок, а настоящий хаос. Отец стоял возле плиты и взбивал в сковородке яйца. По всему столу были расставлены миски, были выложены яйца, мука, масло. Из тостера торчали ломтики хлеба. В стоявшей на плите кастрюле кипела вода. Отец подошел к раковине, взял стакан и, налив воды, поставил его назад в кухонный шкаф.

– Пап, что ты делаешь? – спросила она.

– Пора ужинать. Я проголодался.

– Мы ели два часа назад. Я жарила тебе палтус.

Отец лишь рассмеялся.

– Ты не жарила рыбу целых сто лет. Готов спорить, что ты забыла, как это делается.

– Я жарила рыбу сегодня вечером, – напомнила ему Лорен. – Ты сказал, что тебе понравилось.

– Будешь яичницу? Тебе как приготовить? Глазунью или болтунью? – Нед вернулся к плите и снова принялся взбивать яйца. – Знаешь, как можно хорошо приготовить болтунью?

– Как?

– Нужно добавить воды, а не молока.

Нед отложил венчик в сторону и вышел из кухни. Лорен секунду подождала, затем продолжила взбивать яйца. Когда отец не вернулся, она выключила плиту и пошла его искать. Нед был в спальне. Он успел надеть пижаму и сидел перед телевизором, щелкая пультом.

– Пап, ты будешь есть свою болтунью? – с тяжелым сердцем спросила она.

Отец недоуменно посмотрел на нее.

– Кто вы? И что делаете в моем доме? – Он вскочил на ноги и попятился к стене. Его глаза расширились от ужаса.

– Я – Лорен, твоя дочь.

– Лорен здесь больше не живет. Она ненавидит меня. Она не приходит домой.

– Папа, это я, Лорен, – повторила она, отчаявшись вернуть его в нормальное состояние.

– Уходите! Ступайте прочь! Я сейчас вызову полицию!

Было ясно, что он ее не узнает, не понимает, кто она такая. Он боялся ее, она же была напугана тем, что с ним происходило.

– Папа, – сказала она, – прошу тебя, посмотри внимательно мне в лицо. Мне нужно, чтобы ты вспомнил, кто я такая. Я твоя дочь Лорен. Я приехала сюда, чтобы ухаживать за тобой.

Нед пристально посмотрел на нее. Затем заморгал и прижал руку к виску, как будто его мучила жуткая головная боль.

– Папа, с тобой все в порядке? Хочешь, я вызову врача?

– Врача, – повторил он. – О чем… о чем ты говоришь, дорогая? Что ты делаешь здесь? Тебе что-то нужно? Я как раз собирался лечь.

«Дорогая» – это кто? Она? Эбби? Их мать? Черт побери, кто ответит на этот вопрос? К глазам Лорен подступили слезы.

– Лорен? – произнес Нед.

Увы, ей только сейчас открылся весь ужас его состояния. Да, у него бывали минуты ясности ума, но с каждым днем он все дальше и дальше ускользал от нее. Наступит день, когда он не вернется назад, в нормальное состояние. Настанет день, когда он окончательно перестанет ее узнавать. И тогда она навсегда потеряет его.

Она много лет уверяла себя, что отец ей не нужен. Она перестала плакать, когда он не звонил ей в день рождения или на Рождество, делая вид, что все в порядке. Но он всегда был жив и здоров, при желании она могла бы проведать его в любой момент. Если бы захотела. И вот теперь он перед ней, и ей страшно от того, что она видит.

– Выключи свет, когда будешь уходить, Лорен, – сказал Нед, когда лег в постель. – Увидимся завтра.

Он положил голову на подушку. Лорен выключила свет, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Вернувшись в кухню, она вылила содержимое сковороды в контейнер для отходов, затем убрала в холодильник оставшиеся яйца, молоко и масло. Оглядевшись напоследок по сторонам, она поняла: хаос царит не только в кухне, но и в ее жизни. От ее упорядоченного существования ничего не осталось, и она не представляла себе, что с этим делать.

Оставаться в этом доме выше ее сил. Ей нужен воздух. Ей нужно срочно прогуляться и успокоиться. Ей нужно… что-то сделать.

Схватив с вешалки пальто, она вышла через заднюю дверь.

* * *

Последние десять лет Шейн провел, плавая по морям, и привык к вечно качающейся палубе, к плеску волн о борт судна, соленому воздуху и лунному свету, пляшущему на океанских волнах. Он сел в шезлонг и, открыв бутылку пива, положил ноги на борт лодки. Ему был виден темный силуэт лодки Неда Джемисона. Неужели Лорен уговорила отца уехать из города?

Пиво приятно холодило ему горло. Он же думал о Лорен. Она весь день не выходила у него из головы. Побывала ли она в полиции? Рассказала ли про то, как в тот вечер, когда была убита Эбби, он вломился в юридическую контору? Шейн сам не знал, почему раскрыл ей секрет, который хранил долгие годы. Может, к этому его побудил взгляд ее печальных глаз, когда она заговорила о своей сестре? Или страх в ее голосе, когда она поинтересовалась, был ли у него с Эбби роман? Или, может, ему просто захотелось признаться ей, вот и все.