— Так что будьте осторожны, — сказала она, чтобы чем-то заполнить наступившую паузу. — А не то вам со мной туго придется.

— Я вас не боюсь. Просто натравлю на вас мистера Уингейта. Да, вот это будет битва титанов! Думаю, я поставил бы на вас. Ладно, ладно, не смотрите на меня так. Я всего лишь шучу.

Рена наставила на графа черпак.

— Такие шутки могут сильно осложнить вам жизнь, сударь, — сказала она, неубедительно пытаясь держать суровый тон, — а она у вас и без того непростая.

— По крайней мере, я могу пошутить с вами, не опасаясь, что у вас начнется истерика.

— Вам не приходило в голову, что все это может быть лишь игрой вашего воображения? Возможно, вы вовсе не нужны этому мистеру Уингейту.

— В предыдущую встречу он постоянно расспрашивал, не могу ли я познакомить его с какими-нибудь аристократами, потому что Матильда достойна дворянского титула. А теперь, едва узнав о моем графстве, он сваливается на меня, как снег на голову. Как это, по-вашему, выглядит?

— Зловеще, — согласилась Рена.

— Если уж он что-то решил, то пойдет до конца. Думаю, именно так он стал миллионером. Я почти боюсь, что не успею и глазом моргнуть, как уже буду шагать по церковному проходу под руку с Матильдой.

— Тогда, наверное, так и будет, — почти резко сказала Рена. — Может, вам судьбой предначертано сделать то, что принесет поселку процветание, чего бы вам самому это ни стоило. А теперь будьте добры, посторонитесь. Мне до полудня нужно успеть сделать очень многое.

Этот разговор внезапно стал тягостным для Рены.


К визиту гостя Рена переоделась в свое самое строгое платье и прикрепила к прическе чепчик, который почти скрыл ее сияющие волосы. Джон пришел в ужас.

— Зачем вы это сделали? Вы выглядите, как служанка.

— Экономка и есть служанка.

— Только не вы. Снимите это с головы.

— Эй, пустите! — Но граф уже вытаскивал из ее локонов шпильки. — Немедленно отдайте назад.

— Не отдам.

— Отдадите. — Рена топнула ногой. — Сейчас же.

Джон улыбнулся девушке, и для нее будто солнце вышло из-за облаков.

— Для служанки вы очень умело мной командуете.

— Джон, прошу вас, постарайтесь быть благоразумным. — Рена уже почти привыкла отчитывать его, как брата. — Пока мы живем в этом доме вдвоем, чем невзрачнее я выгляжу, тем лучше. И мистер Уингейт это отметит.

— Что же, если он подумает, что вы моя… может, он не захочет, чтобы я женился на его дочери, верно?

— Глупости. Конечно, захочет. Где ему еще найти дворянскую корону? А как насчет моей репутации в поселке? Вы об этом подумали? Я даже не хотела здесь ночевать. Я собиралась, соблюдая все приличия, жить в пасторате, если бы толпа незнакомцев не выставила меня вон, поглумившись над одеждой моей матери и попытавшись украсть мою курицу… — ее голос задрожал и стих.

— Рена, Рена; простите. — Тон графа изменился, сделавшись трогательным и добрым, смягчая сердце девушки. Он обхватил Рену за плечи. — Я, эгоистичное животное, забыл, со скольким вам пришлось мириться. Моя бедная, милая девочка, вы плачете?

— Нет, — сказала Рена в платок.

— Что ж, вас никто не может упрекнуть. Идите ко мне.

Джон привлек Рену к себе и заключил в теплые, братские объятия. Уже второй раз за день граф прижимал девушку к себе, и это во второй раз повергало ее в смятение.

— Вы держались, как твердыня. Не знаю, как бы я без вас… — с нежностью сказал он. — А сам только и делаю, что усложняю вам жизнь. Да меня пристрелить мало за такое отвратительное поведение, согласны?

— Да, — пролепетала Рена.

Джон усмехнулся.

— Вот это моя девочка. Всегда говорит прямо. Упаси меня Бог когда-нибудь оказаться с вами по разные стороны баррикад.

Граф усилил объятия, и девушка оказалась крепко прижатой к широкой, надежной груди. Джон был на несколько дюймов выше Рены, и она слышала мягкий глухой стук там, где было его сердце.

Потом у нее возникло еще одно почти невероятное ощущение в районе макушки, как будто граф запечатлел на ее волосах легкий поцелуй. Однако он сразу ее отпустил, так что ей вполне могло показаться.

— Как вернуть это обратно? — спросил он, поднеся чепчик и шпильки к голове Рены.

— Я сама. А вы идите… не знаю… потренируйтесь, что ли, принимать графский вид.

Джон улыбнулся.

— Думаете, я пройду смотр?

Он потрясающе выглядел в темном костюме. Впечатление в первую очередь производили его высокий рост, широкие плечи и длинные ноги.

Лицо графа было красивым, но и это было не все, решила девушка, серьезно сосредоточившись на этом вопросе. Главное — это его гордая осанка, манера держаться с достоинством. А еще в этих голубых глазах кроется что-то, чего нельзя объяснить словами: шутливый огонек и сумасшедшая жажда жизни — его неизменные спутники.

Трудно представить, чтобы мисс Уингейт не влюбилась в него. Вполне возможно, что за всем этим стоит именно она, а отец лишь исполняет ее волю.

Рене стало тревожно, как будто она ощутила смутное предчувствие, что на Джона надвигается страшная опасность и она может вырвать его из ее когтей.

Но в следующую минуту девушка осознала, что не вправе совершить ничего такого. Возможно, они найдут больше монет, но этого вряд ли хватит, чтобы восстановить усадьбу.

Рена вернулась к работе с тяжелым сердцем.

Час спустя перед парадной дверью послышался стук колес. Гости прибыли. Рена с Джоном так много о них говорили, что они стали казаться чем-то нереальным.

Однако теперь их реальность не вызывала никаких сомнений, они стояли на пороге, требуя, чтобы их впустили. Рена почувствовала, как у нее перехватило дыхание и стало немного страшно.

Она взяла себя в руки и постаралась принять вид служанки.

В конце концов, она когда-то хотела стать актрисой. Вот он, ее шанс.

Зазвонил дверной колокольчик.

Потупив взгляд, Рена пересекла холл и открыла дверь.

На пороге стоял мужчина лет пятидесяти, которому, несмотря на недостающие дюймы роста, удавалось выглядеть чрезвычайно внушительно. Его нельзя было назвать привлекательным, но в нем было что-то, чего Рене еще никогда не доводилось видеть, — уверенность, которую дают богатство и власть, как она понимала.

И не только потому, что его тяжелое пальто с каракулевым воротником и сияющий цилиндр были явно новыми и дорогими. Его бриллиантовая булавка для галстука сверкала, перстень на пальце тоже был с бриллиантом. Но речь шла о большем.

Рена ощутила это, как порыв раскаленного воздуха из жерла ада. Чисто звериная решимость во всем добиваться своего. Черствость, жестокость, твердость скалы — все это она почувствовала на уровне инстинкта.

Зловещий. Она почти не задумываясь произнесла это слово в разговоре с Джоном, но теперь, столкнувшись лицом к лицу с реальным человеком, сразу же осознала это. Мистер Уингейт был зловещим. Пугающе зловещим.

И даже хуже. Рена была дочерью священника, тонко ощущавшей вибрации потустороннего мира, и теперь у нее встали дыбом волосы на затылке, ибо она воочию увидела зло.

Девушка никогда раньше не сталкивалась с ним. Оно было теорией, библейской абстракцией. Теперь, в эту минуту, она безошибочно уверилась в его присутствии.

Рядом с ним стояла его дочь, одетая изысканно и, как решила Рена, по последнему слову моды. Ее костюм был подбит мехом, брошь сияла жемчугом, а серьги — бриллиантами. Кто-то изо всех сил старался показать миру, что она дочь богатого человека.

И у этого «кого-то» денег имелось больше, чем вкуса, ибо мать Рены, принадлежавшая к знатному сословию, однажды сказала, что настоящая леди никогда не наденет бриллианты ранее шести часов вечера и никогда не смешает их с жемчугом.

— Добрый день, сударыня. Меня зовут Уингейт. Лэнсдейл ждет меня.

Его голос был неприятным и скрипучим, а по тому, как он произнес слово «Лэнсдейл», стало ясно, что он уже чувствует себя вправе командовать здесь.

Рена пробормотала что-то почтительное и отошла в сторону, позволяя гостям войти. Мистер Уингейт сбросил пальто и швырнул его девушке, даже не взглянув в ее сторону. Трость с серебряным набалдашником полетела следом.

Теперь, когда гость разделся, Рена заметила в его фигуре что-то странное. Мистер Уингейт не был высоким человеком, но плечи у него раздавались очень широко, и руки были чересчур длинными. Голова тоже была великовата по сравнению с туловищем. Он напомнил Рене обезьяну, изображение которой она когда-то видела в одной из книг.

Потом в прихожей появился Джон. Он шел к ним на своих длинных ногах и выглядел, по мнению Рены, красивее, чем на то имел право кто-либо из мужчин. Было абсурдным предположить, что мисс Матильда Уингейт не влюбится в него…

— Рад нашей новой встрече, Лэнсдейл, — проскрипел Уингейт. — Вы помните мою дочь.

Это было утверждение, а не вопрос.

— Помню, и для меня большое удовольствие видеть мисс Уингейт снова, — вежливо ответил Джон.

Матильда улыбнулась графу так, что Рене вспомнились его слова: «Она тихая, и некоторые мужчины могли бы счесть это обворожительным».

Он говорил правду. Матильда не была красавицей, но и дурнушкой назвать ее было бы несправедливо. Ее овальное лицо было бледным, поведение застенчивым, но она явно обладала неким шармом.

— Я очень хорошо помню ваше сиятельство, — тихо сказала девушка.

— Перестань, — оборвал ее отец. — Ты не должна так церемонно его величать. Мы со дня на день станем Лэнсдейлу ровней.

— Вы правы, — сказал Джон. — И я очень рад приветствовать вас обоих в своем доме. Рена… — неожиданно повернулся он к девушке, — познакомься с нашими гостями.

Сама мысль о том, чтобы быть представленными экономке, была недопустимой, и мистер Уингейт, очевидно, тоже так решил, смерив Рену холодным взглядом.

— Это моя замужняя кузина, миссис Колуэлл, — продолжал Джон, якобы не замечая изумления гостей. — Она приехала, чтобы помочь навести порядок в доме. — В его глазах блеснула искорка, и он добавил: — Она подтвердит, что нашла его в еще более худшем состоянии, чем ожидала. Рена, дорогая, это мои друзья. Мистер Уингейт, который был очень добр ко мне, и его очаровательная дочь Матильда, приехавшая с ним, чтобы увидеть руины, которые так нас разочаровали.

Рена пожала руки обоим, а в голове тем временем лихорадочно проносились сотни мыслей.

Здорово, конечно, испытать себя на актерской стезе, но она не ожидала, что роль изменят без предупреждения.

И тут девушка осознала, что Джон позабыл об одном существенном сценическом «реквизите».

Обручальное кольцо.

Где она сию секунду найдет обручальное кольцо? Мужчины хоть иногда о чем-то думают?

Чтобы скрыть отсутствие украшения на левой руке, Рена сунула ее в карман платья. И там, к своему удивлению, нащупала сломанное кольцо, которое она нашла в одной из комнат. Рена тогда подобрала его, потому что место излома было опасным.

Она быстро надела кольцо на палец, перевернув сломанную часть к ладони. Если повезет, оно сойдет за обручальное, лишь бы никто не присматривался.

— Надеюсь, — сказала она вслух, — дорога из Лондона была приятной.

— Великолепной, — проскрипел мистер Уингейт. — К счастью, в этой части света ходят поезда, по крайней мере, до Винчестера. Потом пришлось пересесть в экипаж, но, думается мне, это скоро исправят. Железная дорога — единственный современный способ путешествовать, и со временем рельсы проложат по всей стране.

Рена вспомнила, что этот человек заработал свое состояние на железных дорогах. Очевидно, он решительно настроен донести сей факт до сознания каждого.

Однако, произнося эту речь, мистер Уингейт одновременно осматривал пыль и грязь холла. Проследив за его взглядом, девушка подумала, что потребуется работа по меньшей мере двух-трех человек в течение недели, чтобы комната стала чистой и опрятной. И гость знал это.

Рена еще не учла, что окна разбиты. Ей также вспомнилось, что лестницу, поднимавшуюся с одной стороны холла, требовалось вымыть. Ковер на ступеньках почти потерял цвет и протерся во многих местах.

Все то время, что мистер Уингейт рассматривал каждую деталь обстановки, он продолжал говорить о железных дорогах.

«Он машина, — подумала Рена, — способная расщеплять сознание, чтобы оно работало одновременно в двух направлениях».

— А теперь я хочу, чтобы вы показали мне дом, который, как я с первого взгляда заметил, требует большого ремонта, — бесцеремонно заявил мистер Уингейт.

— Полагаю, сначала вам надо немного отдохнуть с дороги, — предложил граф. — Быть может, бокал вина вернет вам силы. Пойдемте в гостиную. Пока что это самая пристойная комната в доме. Позднее мы покажем вам каждый уголок.