Сандра Браун - Секрет обаяния

Его глаза сверкнули, но в них не было ничего, кроме удовольствия.

— Это правда?

— Правда.

И это действительно было правдой. Она любила Мэта не только потому, что он был ее сыном, но и потому, что он был сыном Эндрю. Было совершенно очевидно, что она любит Эндрю. Но какой любовью? Только потому, что он был отцом Мэта? Нет. Она любила этого мужчину, и ее чувство никак не было связано с ребенком.

Эндрю смотрел на Арден так же внимательно, как и она на него.

— Сегодня Мэт дважды испачкал твою одежду. — Он провел пальцем по влажным пятнам, которые Мэт оставил на ее блузке после ванной — простой блузке, которую она надела, сняв топ, в котором была в самолете.

Его рука застыла на изгибе ее груди, их взгляды встретились.

— С самого начала это не было просто случайной встречей, не просто «одной ночкой». Скажи, что ты это поняла.

Она покачала головой и быстро закрыла глаза. Затем сказала:

— Да. Я знала это. — Арден понимала, что, если посмотрит ему в глаза, примет неверное решение. Она сознательно сопротивлялась себе, но не принимала это во внимание, ей так хотелось быть с ним. — Мне было так страшно вчера.

— Ты боялась меня? А сейчас?

Арден покачала головой, его лицо выражало то, что он переполнен чувствами. Он провел рукой ниже, обхватывая ее грудь. Эндрю перевел взгляд на то, до чего дотрагивался и что возбудило в нем чувство к ней. Арден же получала не меньшее удовольствие, когда видела в его глазах восторг, который она ощущала, направляя ласкающую ее руку. Когда он поднял голову, его глаза горели желанием, и он увлек ее в это непрекращающееся чувство восторга.

Он смотрел ей в глаза, когда кончиками пальцев провел по ее соскам. Они стали твердыми и упругими от его прикосновения. Одновременно и Эндрю и Арден вскрикнули, называя друг друга по имени.

Его губы крепко прижались к ее губам, и он обнял ее. Арден тоже обняла его за шею и открыла свои губы навстречу его языку.

— Боже, какая ты сладкая, — прошептал он куда-то ей в шею.

Эндрю уткнулся носом в ее шею, осыпая поцелуями и слегка покусывая нежную кожу, как будто пробуя ее на вкус кончиком языка.

Ее грудь теперь покоилась на его ладони, он осторожно сжимал ее, затем нашел сосок и нажал на него большим пальцем. Он возбудил ее так, что сосок стал твердым, и только тогда наклонился и захватил его губами. Даже сквозь одежду она почувствовала влажную требовательность его губ, и это привело ее в почти бессознательное состояние.

Под тяжестью Эндрю Арден откинулась на подушки дивана. Она ощутила его желание сквозь ткань шорт, почувствовала его твердую плоть на бедрах и была на седьмом небе от счастья. Ее руки скользнули под его футболку, и она попыталась снять ее, тогда как он стал расстегивать пуговицы на ее блузке. Его губы то и дело возвращались к ее губам.

— Я хочу любить тебя. Сейчас, Элли, сейчас.

Арден почувствовала смертельный холод.

Эндрю резко выпрямился, когда понял, какие слова сорвались с его губ. Что он сказал? Белое как мел лицо Арден не оставляло сомнений.

Он спрыгнул с дивана и встал на ноги. Потом долго тер глаза тыльной стороной ладони, пока на его лице не появилось выражение дикой ярости и агонии.

Когда он не мог больше сдерживаться, грязное ругательство сорвалось с его губ.

Они оба были потрясены. Грубое выражение Эндрю повисло в воздухе, сказать было нечего, и за ним последовала тишина, подобно тому как отсутствие кислорода заполняет воронку после сильного взрыва, как запах серы распространяется после вспышки молнии. И Эндрю и Арден не были способны двигаться в этой смертельной, но спокойной пустоте.

Когда он, наконец, заговорил, в его голосе звучала крайняя усталость.

— Извини меня, Арден. — И чтобы показать свое бессилие, Эндрю развел руками. — Черт побери, что еще я могу сказать, кроме того, что мне очень жаль, что так получилось?

Арден стояла в оцепенении, слегка покачиваясь, но в конце концов она опрометью бросилась к двери, на ходу застегивая блузку.

— Арден, — нежно произнес Эндрю извиняющимся тоном, но когда она не повернулась, как будто не слыша его слов, он повторил их, но уже громче. Но и теперь Арден не отреагировала, тогда он резко повернулся к ней. — Арден, — сказал он, хватая ее за руку и поворачивая к себе. — Послушай…

— Пусти меня, Эндрю. — Она не повернула голову, а ее голос звучал твердо и холодно.

— Не отпущу, пока ты не выслушаешь меня.

Она рассмеялась, но в ее смехе не было радости. Это был пустой, безжизненный звук.

— Думаю, что эта мучительная сцена говорит сама за себя. — Арден попыталась вырваться из его цепких рук. Если бы она не была хорошо воспитана, она, скорее всего, стала бы царапаться и брыкаться. Но ее единственной целью было как можно быстрее исчезнуть. — Отпусти меня, — крикнула она. — Я здесь чужая. Я не знаю, зачем я здесь. Это все не так. Отпусти меня. — Она была на грани истерики, но не могла сдерживаться дольше и стала вырывать свою руку.

— Ты здесь своя, потому что я пригласил тебя. Я хочу, чтобы ты была здесь со мной и Мэтом.

— Ты хочешь, чтобы здесь была Элли! — вскрикнула Арден, обращаясь к Эндрю. На его лице сначала отразились злость по отношению к самому себе и глубокое разочарование из-за ее непонимания, а потом глаза стали пустыми.

— Элли и так здесь, — прошептал он. — В этом вся проблема.

Эндрю с трудом подошел к дивану. Свалившись на него, он положил голову на подушку и закрыл глаза.

В тот момент, когда Арден бросила ему в лицо свое полное ненависти обвинение, она поняла, что отдала бы все на свете, чтобы вернуть свои слова обратно. Когда он отвернулся от нее, она было протянула руку, чтобы утешить его, но тут же отдернула ее. Ее жалость была ему сейчас нужна меньше всего. Но не могла она и уйти, не сказав ему ни слова.

— То, что я сказала, Эндрю, — непростительно.

Он усмехнулся с такой же горечью, как и Арден всего лишь несколько минут назад.

— Непростительно то, что сказал я. Я знаю, что ты чувствуешь себя оскорбленной. Не нужно. Тебе это должно польстить. — Он открыл глаза. — Я бы хотел объяснить тебе.

— Ты не обязан.

— Я хочу объяснить, — произнес он решительно. Арден кивнула. Он встал и подошел к широкой стеклянной двери. Отодвинув ее, он впустил аромат и шум Тихого океана в комнату, в которой внезапно стало душно. — Гонолулу — место, где мы встретились с Элли, где мы жили, когда были женаты. Здесь я на каждом шагу вижу места, где мы были вместе, и тысячи вещей, которые напоминают мне о ней, о том, что она говорила, что мы делали.

— Я знаю, как это. После смерти Джоу воспоминания были настолько острыми, что мне казалось, будто я слышу его голос.

Он гневно покачал головой:

— Я все время думаю о ней с тех пор, как мы приехали сюда. Обычно мы вместе возили Мэта к педиатру, понимаешь. Завтра я повезу его к ее родителям. — Арден не посмела признаться себе, что почувствовала укол ревности. — И весь день я чувствовал, как будто… как если бы я изменял Элли.

— Из-за меня?

— Да.

Как бы Арден ни сожалела о том, что ему сказала, она почувствовала, что он снова оскорбил ее.

— Ты считаешь, что твои слова меня утешат? — спросила она несколько саркастически.

Он резко повернулся, и она снова увидела, как его глаза вспыхнули от нетерпения. На самом деле видеть ей это было приятнее, чем мучительную пустоту, которая была в его глазах несколько минут назад.

— Может быть, если ты не будешь злиться и дашь мне договорить, тебе не придется делать поспешные выводы.

— Ты заставляешь меня считать себя беспринципной разрушительницей семейного очага.

— Да, черт возьми! Будешь ты меня слушать? — Эндрю пробормотал проклятие и отбросил волосы со лба. — Были другие женщины, Арден. После Элли и до тебя.

— Мне становится все приятнее и приятнее слушать тебя.

Эндрю нахмурился, услышав ее слова, тем не менее продолжал:

— Было слишком много женщин. Женщин на одну ночь. Безликих, безымянных женщин, и я был даже рад, что совсем не помнил их. — Он приблизился к ней и, уставившись в ее глаза, сделал особый акцент на том, что сказал далее: — Они ничего не значили. Ничего, — подчеркнул он, резко рассекая воздух руками. — Они давали мне возможность выполнять мои биологические функции, и все. То, что я делал с этими женщинами, можно было бы описать самыми грубыми словами, поскольку это так и называлось. Я не чувствовал, что предаю Элли, по крайней мере нашу любовь, поскольку я не испытывал никаких эмоций.

Он вздохнул так глубоко, что его грудь почти коснулась Арден. Его голос стал тихим и хриплым.

— Ты — первая женщина, которая заставила меня почувствовать вину.

Ее гнев постепенно уменьшился, она нервно облизала губы.

— Почему?

— Потому что с тобой я испытываю эмоции. С тобой это было бы не просто… — Он попытался найти наименее оскорбительное слово, передернул плечами и заявил: — Спаривание. — Эндрю положил руки ей на плечи и привлек к себе. — Это была бы любовь. Я испытываю по отношению к тебе именно это чувство, Арден. Я удивляюсь этому. Я в смятении. И я не знаю, что с этим делать.

Она проглотила комок в горле.

— Ты все еще любишь Элли.

В ее тоне не было вопроса, она просто констатировала факт.

— Я всегда буду любить ее. Она была частью моей жизни. Но я перед Богом клянусь, что даже не пытаюсь заменить ее тобой. Вы такие разные. Ничего общего. Поэтому, пожалуйста, не думай, что, если я назвал ее имя, когда собирался заниматься любовью с тобой, я перенес ее образ на твое тело. Я не думал о ней. Я был весь в тебе, только в тебе.

Эндрю обхватил ее лицо руками и поочередно погладил ее скулы большими пальцами.

— Просто впервые с тех пор, как она умерла, я хотел любить и сердцем тоже. То, что я произнес ее имя, — условный рефлекс, потому что я не испытывал такого эмоционального и духовного подъема с тех пор, как последний раз обнимал Элли. До того, как встретил тебя. И оставь эти фрейдистские штучки, пожалуйста.

— Моя реакция тоже была обусловлена условным рефлексом. Моя гордость была уязвлена, — вскрикнула она. — Любая женщина на моем месте была бы оскорблена.

— Как и любой мужчина. Я не пытаюсь уменьшить свою вину. Поверь мне, я понимаю, что повел себя ужасно. Я просто хочу, чтобы ты поняла, отчего так получилось. Скажи, что ты поняла это.

Арден не могла думать, когда Эндрю находился так близко от нее, поэтому она сделала шаг в сторону и уставилась на пейзаж, открывающийся за стеклянной дверью. Интересно, стал бы он ей рассказывать все это, если бы знал, кто она на самом деле. Если она расскажет ему, что она — та самая суррогатная мать, которую они с Элли наняли когда-то, захочется ли ему заниматься с ней любовью? Имеет ли она право ранить его так глубоко и рисковать потерять его навсегда, сказав ему правду?

— Я понимаю, Эндрю. У вас с Элли был особый брак, что встречается не часто. — Арден могла бы добавить: «Она любила тебя настолько сильно, что позволила другой женщине выносить твоего ребенка».

— Это так. Я был верен своим клятвам. — Он слегка усмехнулся. — Но во время турне это не всегда было так уж просто. Возможности были каждый день. Было доступно все, что хотелось.

Он подошел и встал рядом с ней, опираясь о дверной косяк плечом.

— Элли ездила со мной, когда могла, но не всегда. Иногда мне был необходим секс, даже очень. Вокруг было много женщин, которые были бы рады угодить мне. Но я знал, как отвратительно буду чувствовать себя потом. И это будет не просто чувство вины за то, что нарушил верность. После того как я понял, что секс — это часть любви, мне уже не хотелось заниматься им просто так, я не хотел сводить все к чисто физическим упражнениям.

Эндрю мельком взглянул не нее.

— Я — не святой. У меня были женщины в те моменты, когда мне действительно очень хотелось секса. В частности, если я хорошо играл, выигрывал матч и мне хотелось праздника. Адреналин зашкаливал, и мне хотелось… хотелось заняться любовью.

Арден смотрела в сторону, куда-то за бескрайний горизонт. Она спокойно сказала:

— Я понимаю, как люди общаются друг с другом. Как физические внутренние резервы давали тебе энергию… заставляли тебя…

На этот раз его смех был вполне искренним. Он взял ее за подбородок и повернул к себе.

— Знаю, о чем вы думаете, мисс Джентри.

— Я не думаю…

— Ты думаешь, что, раз я так хорошо играл в тот самый день, когда мы впервые встретились с тобой, а ты сидела там, на веранде, все такая сдержанная и невозмутимая и чертовски привлекательная, я автоматически возжелал улечься с тобой в койку, чтобы избавиться от излишка энергии.