Сандра Браун - Секрет обаяния

Затем они уснули, и только алые лучи заката послужили им покрывалом.

* * *

— Вы — два сумасшедших, — позвала Арден двух профессионалов тенниса.

Эндрю и Гэри гоняли мяч туда-сюда через сетку, посылая его как можно выше. Они дурачились, развлекая Мэта, тот стоял рядом с кортом и хлопал в ладоши. Когда Эндрю развернулся и послал мяч в его сторону, Мэт радостно взвизгнул и запрыгал.

— Представление окончено, — сказала Арден, — а то вы получите травму, а мне придется сообщать Хэму, что вы — нетрудоспособны. Я забираю вашу группу поддержки домой. Может быть, тогда вы серьезно отнесетесь к тренировке.

— Ну вот, все веселье испортила, — отозвался Гэри и побрел посовещаться со своим последним соперником, который ожидал его с полотенцем и термосом с холодной водой.

Эндрю накинул полотенце себе на шею. Он закутал Мэта другим полотенцем, и малыш просиял.

— Твоя мама надзирает за нами, как за рабами, и не дает повеселиться, — сказал он малышу, целуя его в лобик. Он выпрямился и шепотом добавил: — Но в постели совсем другое дело, тут она знает толк.

— Можно подумать, ты не знаешь, — отозвалась Арден, растягивая слова. Она шутливо коснулась носом его носа и добавила: — Мне бы хотелось поцеловать тебя, но я не могу найти сухого места.

— Да, да. Я знал, что дело в чем-то таком. Ладно. Ты мне должна поцелуй. Тебе пора идти?

— Ты прекрасно знаешь, что Мэт невыносим, если не поспит днем. Когда придешь домой, может быть, мы возьмем его на пляж.

— И поиграем в голышей.

— Ты о чем-нибудь другом думаешь когда-нибудь?

— Да, — ответил он, притворяясь обиженным. — Иногда я думаю, как этим можно заниматься не раздеваясь.

— Ты просто неисправим! — крикнула Арден, бросая ему полотенце. — Смотри, играй как следует. Увидимся дома.

Она подхватила Мэта одной рукой, в другую взяла сумку и направилась к парковке, где оставила свою «севилью». Она в какой-то степени унаследовала ее после Эндрю, когда тот купил себе джип.

Они провели в Европе три месяца, переезжая из одной страны в другую, турниры следовали один за другим. Вернулись они всего лишь неделю назад. Эндрю теперь был пятым в мировом теннисе. Он рассчитывал, что в это же время в будущем году он займет первое место снова.

— И тогда я закончу свою спортивную карьеру.

— А что же ты будешь делать?

— Как тебе сеть спортивных магазинов? Сделаем акцент на товары для всей семьи. Спортивная обувь для бега трусцой для отца и сына, костюмы для игры в теннис для мам и дочерей, спортивная одежда для всей семьи для игр во дворе. Ну, все такое.

— Вообще-то звучит здорово. Сама концепция мне нравится.

— Мне тоже. Мы будем лидировать.

— Мы?

— Хэм тоже собирается на покой. Говорит, что слишком стар, чтобы начинать снова воспитывать будущего чемпиона. Хочет заняться бизнесом со мной. И с тобой, — он быстро поцеловал ее, — конечно.

Ее поэма «Джоу» была напечатана в журнале для женщин, а затем перепечатана в «Ридерсдайджест». В редакции журнала для женщин интересовались, не могла бы она написать повесть или рассказ. И она сейчас рассматривала возможные варианты.

— Тебе понравилось смотреть, как папа играет? — спросила она Мэта, который отметил свой второй день рождения в Париже. Малыш уже был слишком тяжелым для нее, но она никогда не отказывала себе в удовольствии взять его на руки. Он звал ее «мама», и каждый раз, когда она видела, как его всегда влажные губы произносят это слово, ей хотелось плакать от счастья. — Здорово, правда? Тогда ты судишь предвзято, совсем как и я.

Арден не заметила мужчину, сидящего в машине, припаркованной рядом с ее автомобилем. Она оглянулась, когда открывала дверцу. Внутри себя она сразу же почувствовала смертельный холод. Казалось, кровь остановилась в венах, в легких не было воздуха. Сердце перестало биться.

Он сильно поправился. Волосы стали реже, прибавилось седины, а на носу выступила сосудистая сеточка от слишком большого количества употребляемого спиртного. Щеки были похожи на дряблые обвисшие мешки. Одежда выглядела не такой опрятной, и ему, казалось, было в ней жарко и тесно. Обувь была сильно поношенна.

Но в глазах оставалось прежнее лукавство. На губах у него играла все та же самодовольная ухмылка, как будто он знал что-то про кого-то и жаждал воспользоваться своим преимуществом.

Арден почувствовала, что ее сейчас вырвет. Она проглотила горький комок, вставший поперек горла, и инстинктивно прижала Мэта к себе.

— Здравствуйте, миссис Маккэслин.

В его устах ее имя прозвучало как непристойное оскорбление. Отвращение охватило ее, и, подчиняясь импульсу, ей захотелось бежать быстро и как можно дальше. Вместо этого она внимательно посмотрела на него, в ее глазах светилась ледяная ненависть.

— Привет, Рон.

Тусклые глаза осматривали ее фигуру, и она почувствовала, что ее как будто облили грязью и ей срочно нужна горячая ванна. Она не хотела, чтобы он видел, как она его боится. Это было единственное, что удерживало ее от крика.

— Ты хорошо выглядишь, — сказал он и снова перевел на нее взгляд.

— А ты выглядишь ужасно, — решительно заявила она, удивляясь, откуда у нее взялось мужество. Но она-то знала. Это возросшая любовь Эндрю и счастье, которое она нашла с ним, давали ей силы.

Рон Лоуэри заморгал, он был сразу обескуражен несвойственной ей непочтительностью к нему. Он усмехнулся, но его рот только злобно искривился.

— Верно. Но у меня дела сложились не так удачно, как у тебя, миссис Маккэслин.

Она поставила Мэта, который искрутился у нее на руках, на пешеходную дорожку. Он уже давно потерял интерес к беседе, и его теперь очень заинтересовала желтая металлическая кнопка, которая обозначала парковочное место перед автомобилем.

— Не стоит обвинять меня или кого-то еще в тех неудачах, которые выпали на твою долю, Рон. Тебе преподнесли на серебряном блюдечке все, что было необходимо для успешной работы. Иначе говоря, ты получил все благодаря золотому обручальному кольцу. И если ты упустил возможность преуспеть, имея все это, то винить тебе некого, кроме себя.

У него сжились кулаки, и он шагнул навстречу ей.

— Незачем изображать могущественную дамочку передо мной, миссис Маккэслин. Как тебе удалось найти его?

Она решила, что единственный способ защиты для нее в данной ситуации — это отрицать все, и высокомерно подняла подбородок.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

Стальные пальцы впились в плечо Арден, когда Рон притянул ее к себе.

— Как ты нашла Маккэслина? И не думай, что я настолько глуп, чтобы поверить, будто ты стала его стыдливой невестой в результате каких-то невероятных совпадений.

Она проглотила липкий кусок страха и закрыла глаза, когда боль накатывалась волнами. Она видела сущность Рона, о которой всегда знала, но не хотела признаваться в этом. Он всегда был беспощадным, жестоким, злобным, если ставил перед собой цель получить то, что хотел.

— Логическим рассуждением, — ответила она с облегчением, когда его пальцы освободили ее руку. — Я видела его и его жену утром, когда они выходили из клиники.

— Что ж, мои поздравления. Ты оказалась совсем неглупой, правда? — Он посмотрел вниз на Мэта так, что у Арден кровь застыла. — Забавный малыш. Я сделал неплохую работу, став его отцом.

Огромная волна слабости накатила на Арден, и она подумала, что сейчас упадет в обморок. Через несколько секунд она удивилась тому, что все еще стоит на ногах.

— Ты? — тяжело дыша произнесла она.

Он рассмеялся. Звук был отвратительный.

— Что случилось, миссис Маккэслин? Вы что же думаете, зря прошли через все те испытания? Вы считаете, что вышли замуж не за того человека? А?

Ей стало еще хуже от его насмешек.

— Мэт — ребенок Эндрю? — в отчаянии спросила она.

Рон со злобным удовлетворением смотрел на нее, получая удовольствие от того отчаяния, которое вызвало в ней его слова.

— Эндрю обеспечил сперму, это — так, но всю работу проделал я, как ты помнишь.

Облегчение, которое она испытала, было таким огромным, что ей пришлось опереться на горячий металлический корпус машины. Потребовалось несколько минут, чтобы прошло головокружение. Но металлический привкус во рту и боль в желудке остались. Этот человек был жестоким, способным на все.

— Вообще-то ты оказала мне большую услугу, выйдя замуж за Маккэслина, — говорил он, рассеянно выковыривая воображаемую грязь из-под ногтей. А может быть, и не воображаемую.

Арден не стала доставлять ему удовольствие, она спокойно встретила его хитрый взгляд.

— У меня сейчас тяжелые времена, Арден. Знаю, что ты очень огорчишься, когда узнаешь, что клиника, которую с таким усердием создавал твой благочестивый отец, более не существует.

— Я покончила со всем этим, когда развелась с тобой, — сказала она. — Теперь уже это — не работа моего отца, а всего лишь твоя игрушка. А мне ничего твоего не надо.

— Хорошо, — вздрогнул он, — пусть так, но тогда мы перейдем к основному вопросу моего недолгого визита, который доставляет тебе столько удовольствия. — Он наклонился вперед и заговорщически прошептал: — Ты должна будешь помочь мне возместить некоторые потери.

— Ты — сумасшедший. Я бы не стала и плевать в твою сторону, даже если бы ты горел на костре. А этот недолгий и весьма приятный для меня визит, как ты изволил назвать его, подошел к концу. И не смей больше беспокоить меня. — Она присела на корточки и взяла Мэта, рассеянно стряхивая пыль с его коленок. Резко открыв дверцу машины, она посадила туда ребенка, не обращая внимания на его протесты.

— Ну-ка подожди, стерва, — сказал Рон, хватая ее за руку, когда она уже садилась за руль. — А как тебе понравится, если я зайду к этому твоему новому мужу? — Арден перестала сопротивляться и, задержав дыхание, молча уставилась в его беспощадные глаза. — Ты обо мне очень плохо думаешь. Но помни, что он и та его совсем неинтересная жена относились ко мне почти как к Богу Всемогущему. Он, несомненно, будет очень рад видеть меня. Ну что, зайти поговорить с ним?

Ее охватила паника, и Арден могла только надеяться, что ее бывший муж не заметит, в каком она состоянии. Но победные искорки в его глазах убедили ее в том, что он таки заметил, что она в замешательстве.

— Вот что я подумал, — проникновенно начал он, — мистер Маккэслин вряд ли знает, кем был твой бывший муж, не так ли? Он также не знает, на какой дорогой проститутке он женат. Пятьдесят тысяч долларов — за распутство. Он же этого не знает, да? Так разве это не интересно? — Он толкнул ее, и она упала на сиденье машины, оглушенная ударом. — Я буду на связи.

Это была клятва, угроза, которая привела ее в ужасное состояние, когда руки и ноги перестали слушаться. Тем не менее они добрались до дома.

— Ты не любишь телячьи эскалопы?

Арден перестала ковыряться в тарелке и улыбнулась, глядя через стол в обеспокоенные глаза мужа, в которых застыл вопрос.

— Извини, я просто не могу сегодня видеть много людей вокруг. — Они обедали одни в одном из своих любимых ночных местечек Лахайны.

— Ты бы сказала об этом раньше. Мы бы поехали в другое место. — Эндрю взял ее руку и сжал ее. Под его нежным взглядом у Арден таяло сердце. — Или мы могли остаться дома, пообедать в своей комнате и замечательно провести время.

Намеки, прозвучавшие в его словах, воспоминания о таких вечерах, любовь, светившаяся в его глазах, — все это причинило Арден боль, вызванную виной, с которой ей приходилось жить.

Весь день она не могла усидеть на месте, боялась обернуться и увидеть за спиной злобного, угрожающего ей Рона. Он вызывал у нее отвращение. Это был гнусный отвратительный тип, и она ненавидела его эгоистичные мотивы. Но с другой стороны, была ли она лучше? Разве она не манипулировала Эндрю Маккэслином самым презренным образом? Почему она не сказала ему в самом начале, кто она? И почему ей так трудно сказать ему об этом прямо сейчас?

Ответ на оба вопроса был одним и тем же. Она слишком сильно любила его. В тот самый момент, когда она впервые увидела Эндрю, ее объективность испарилась. И больше никогда не возвращалась. Теперь она уже не смогла бы сказать ему, что она мать Мэта, но в тот день, когда он подошел к ней и сказал «привет», она могла сделать это. Вина, с которой она жила, не уменьшалась, она становилась невыносимой. Она разъедала ее, как раковая опухоль. И она не хотела думать о себе в связи с кем-то, подобным Рону Лоуэри.

— Извини, я, кажется, испортила тебе вечер, — вздохнула она, желая очутиться где-нибудь рядом с ним под защитой его тела и спрятаться от всех внешних опасностей.