Он улыбнулся от удовольствия и удивления, когда она положила руки ему на плечи и заставила лечь на спину. Она легла на него, и он застонал в экстазе. Ее грудь перед его лицом манила его. Удивляясь своей смелости, она взяла каждую грудь в ладони, как бы предлагая их ему.

— Ты можешь…

Эндрю приподнялся, чтобы взять ее грудь в руки, радостно принимая ее, как дар. Он ласкал ее тугие, жаждущие любви соски языком, вращая и перекатывая его по темным бусинам, пока она не ощутила внутри себя водоворот страсти. Он захватил одну ее грудь губами, а она утонула в его мужском «я».

Он с трудом бормотал что-то, то ли проклятия, которые, скорее всего, были мольбой, когда она раскачивалась на нем, отправляя его глубже в «колодец» своей любви, чтобы он смог найти там исток.

— О, любовь моя… — простонал он, откидываясь на подушки.

Арден двигала бедрами, приподнималась, опускалась, желая получить его полностью в себе, чтобы не было никакого сомнения, что они принадлежат друг другу, чтобы не осталось ни единого вопроса, правильно ли они поступили, поженившись.

Его дыхание было неровным и тяжелым, но его прикосновение было переполнено нежностью. Он снова ласкал ее грудь, затем просунул руку в темную тень, где соединялись их тела. Дрожь восхищения потрясла ее тело при его умелом прикосновении.

— Ох, Эндрю. Пожалуйста, пожалуйста. — Она и сама не знала, просит ли она его остановиться или продолжать до бесконечности. Но он знал. Он продолжил эту сладостную муку, пока не почувствовал приближающуюся кульминацию. Он обхватил руками ее бедра и прижал ее к себе, чтобы они вместе испытали финал любви.

Обессиленная, она упала на него, их животы двигались в унисон, поднимаясь и опускаясь, как будто им не хватало воздуха. Их тела были мокрыми от пота, мышцы вялыми и бесполезными, но их сердца были наполнены до краев.

Наконец, Эндрю уложил Арден рядом. Он отбросил пряди темных волос с ее лица и прижал к себе.

— Наша любовь символизирует все, что есть в мире чистого, и хорошего, и честного, Арден.

— Да, — хрипло ответила она, улыбаясь ему. Только когда он заснул, она снова тихо заплакала.


— Я говорю с хозяйкой дома?

Арден судорожно сжала пальцами телефонную трубку. Она сразу же узнала этот елейный голос. Уже несколько дней она страшилась этого момента. В том, что он позвонит, она не сомневалась, не знала только когда. Теперь, когда он все же позвонил, она почувствовала облегчение. По крайней мере, неизвестность закончилась. Осталось только с ужасом узнать, что ему от нее нужно.

— Да, — лаконично ответила она.

— «Зал орхидей». В три часа.

Телефон умолк. Она положила трубку с осторожностью человека, прошедшего сеанс физиотерапии и желающего убедиться, что все его действия точны и правильны. Рон дал ей совсем не много времени. Было уже начало третьего. Мэт спокойно спал. Эндрю был в кабинете, где по другой линии разговаривал с Хэмом по межгороду. Как только Мэт проснется, они собирались пойти на пляж.

— Миссис Лаани, — сказала Арден, просовывая голову на кухню. — Не хочу беспокоить Эндрю, пока он говорит по телефону. Скажите ему, пожалуйста, что я решила пройтись по магазинам сегодня днем. Пусть они с Мэтом идут на пляж без меня. Я, может быть, присоединюсь к ним попозже.

— Я бы с удовольствием сделала все закупки для дома завтра, если хотите, — предложила домохозяйка.

— Нет, нет. Спасибо. Мне нужно купить кое-какие мелочи для себя. Я ненадолго.

Через несколько минут она вышла из дома. На ней была поплиновая юбка и спортивная рубашка с короткими рукавами. Будь она проклята, если станет наряжаться для Рона.

Арден знала, что «Зал орхидей» находился среди обветшалых домов на окраине Лахайны. Она много раз проезжала мимо него, когда ездила в город. Там было дымно и темно, пахло перебродившим пивом, запах которого, казалось, пропитал стены этой забегаловки.

Потребовалось несколько минут, чтобы ее глаза привыкли к полумраку помещения, а когда она адаптировалась, то заметила, что была единственной женщиной в этом заведении. Пары плотоядных глаз устремили на нее свои взгляды из темных углов. Подавив в себе тревогу, она прошла прямо к ближайшей красной виниловой кабинке и села на неровный стул.

— Содовую, пожалуйста, — сказала она бармену, который стремглав бросился к кабинке, чтобы обслужить ее. Его густые волосы были намазаны белым кремом. Гавайская рубашка была кричащей и мешковатой и, естественно, не очень чистой.

— Да, мэм, — сказал он весело, но у Арден мурашки побежали по телу. Она уставилась на неоновые часы на противоположной стене и не оторвала от них взгляда, даже когда стакан с содовой поставили перед ней с глухим стуком. Она не обращала внимания на любопытные взгляды, которые бросали в ее сторону. Потом последовали комментарии, сопровождающиеся грубым хохотом, и пристальные, не обещающие ничего хорошего взгляды.

Рон опаздывал почти на пятнадцать минут. Черт с ним. Он делал это специально, чтобы лишить ее мужества, напугать, унизить. Это был его способ психологического воздействия. Ну что ж, она не собирается оставаться здесь, в этой грязной таверне, ни минутой дольше.

Но как только она взяла сумочку, чтобы уйти, Рон возник в кабинке напротив нее.

— Куда это ты собралась? — спросил он воинствующим тоном.

— Мне не нравится твой выбор места для встречи, — сухо ответила Арден. Клиенты заведения понимающе ухмылялись. Она здесь встречается с любовником. Или с клиентом? Она вздрогнула от отвращения.

— А ты здесь не для того, чтобы тебе нравилось или не нравилось. — Рон жестом подозвал бармена. — Двойной скотч. Неразбавленный. — Затем он уставился на нее предательскими глазенками, которые пробуравливали стену ее защиты, как два драчливых барана. — Мне нужно двадцать тысяч долларов.

Бармен поинтересовался, будет ли она еще что-нибудь пить, когда поставил перед Роном стакан с виски на отвратительно грязный стол. Вопрос был нелепым, поскольку Арден даже не притронулась к первому стакану. Она покачала головой, не удостаивая его взглядом. Он напоминал ей таракана суетой и поспешностью движений в темноте. Рон влил в себя полстакана, вздрогнул, с трудом проглотил виски и сделал еще один глоток поменьше.

— Тебе придется раздобыть их для меня.

— Пошел к черту. Не стану я ничего этого делать.

Он взглянул на ее грудь, и кривая ухмылка искривила его рот.

— Будешь. Еще как будешь. — Он снова отпил виски. — За мной охотятся люди. Очень серьезные люди. Убийцы. Я у них по уши в долгах. Они хотят получить свои деньги.

— Это — твоя проблема, не моя.

— И твоя тоже, поверь мне. Я сделаю ее твоей проблемой. Ты замужем за богатым теннисистом. За ВИП-персоной. За человеком, который швыряет деньги направо и налево. За спортсменом на пике спортивной формы. Если бы не я, ты никогда бы с ним не встретилась. Ты у меня в долгу за это.

Тогда она сделала то, что никогда не думала, сможет сделать в присутствии Рона Лоуэри. Она расхохоталась.

— Ты — дурак, — сказала она с неприкрытым презрением. — После всех тех унижений, которые ты заставил меня пройти, после просьбы выносить ребенка для другого мужчины, ты еще смеешь говорить, что я должна тебе!

Он пожал плечами.

— Как бы там ни было, делай, что я говорю, как ты всегда поступала. Потому что ты — слабохарактерная трусиха, Арден.

— А вот и нет, — прошипела она в ответ.

— Нет? — переспросил он с презрительной усмешкой и снова мрачно усмехнулся. Он обернулся и увидел, что с десяток мужчин наблюдают за ними с неподдельным интересом. — А разве тебе не было немного страшно здесь, пока я не пришел? Тебе здесь не понравилось, так ведь? Все они пожирали тебя глазами, интересуясь, что у тебя под юбкой. Тебя это немного напугало, а? Разве ты совсем не нервничала? Спорю, у тебя между грудями пот течет. Правда? Разве твои красивые большие сиськи не мокрые от пота?

— Прекрати!

— И между ног влажно от пота тоже, да? Одно мое слово, и клянусь, что эти ребята проверят, так ли это.

— Рон, пожалуйста.

Он притворился удивленным.

— Что? Я действительно слышу дрожь в твоем голосе? Просьбу о милосердии? — Он скрестил руки на столе и наклонился вперед. — Вот такой я хочу тебя видеть, Арден. Покладистой. Смиренной. — Он сел на стул, отпил еще немного виски и просигналил, чтобы ему налили еще. — А теперь перейдем к делу. — Когда ему принесли еще одну порцию виски, он сказал: — Мне немедленно нужно пять тысяч. Остальные пятнадцать можно растянуть на несколько недель.

— Рон, — воскликнула она, полагаясь на свое здравомыслие, — у меня нет таких денег!

— Черт возьми, у тебя есть текущий чековый счет, и я это знаю наверняка, — крикнул он, ударяя кулаком по столу.

Она вскочила, несмотря на свое решение ни в коем случае не показывать ему свой страх.

— Да, у меня есть текущий чековый счет, — сказала она с вымученным спокойствием. — Но как я объясню Эндрю эти расходы?

— А это уж твоя проблема. Если тебе удалось женить на себе такого парня, то сможешь придумать, как достать деньги.

— Я вовсе не принуждала его жениться на мне! — гневно воскликнула Арден.

— Но именно так он подумает, если я пойду и расскажу ему, кого я оплодотворил его семенем, не так ли? — Он с сожалением покачал головой. — Да. Мне кажется, что он не был бы таким страстным женихом, если бы знал об этом.

— Я могу отрицать все. Я могу признаться, что ты был моим мужем, но это не доказывает, что именно я выносила его ребенка. Я поклянусь, что ты лжешь ради того, чтобы иметь возможность шантажировать нас.

Рон продолжил свой допрос:

— Арден, Арден, неужели ты все еще настолько наивна? Разве ты не помнишь моего юриста, дорогая? Он мой хороший приятель. У него в сейфе все записи. Все, что от меня потребуется, так это только показать их Маккэслину. Кроме того, я говорил тебе, что он считает, что я достал луну ради него, потому что дал ему этого мальчика.

Теперь настала очередь Арден усмехнуться:

— И не рассчитывай на это, Рон. Он сказал мне, что ты пытался выудить у него еще денег, поскольку у тебя якобы возникли некоторые трудности. Он и близко не относится к тебе так хорошо, как ты думаешь.

Рон криво усмехнулся:

— Пусть будет так, но он вряд ли захочет, чтобы я рассказал прессе то, что знаю об этом ребенке. Он будет выглядеть очень глупо, не говоря уже о том, как это испортит репутацию его дорогой покойной жены. — Он расчетливо прикрыл один глаз. — Скажи мне, разве вам не тесно втроем в постели? Ты, твой теннисист и призрак его жены?

Он рассчитывал оскорбить ее, и это ему удалось. Знал он об этом или нет, но он разбередил рану.

— Это совсем не так, — в отчаянии сказа та Арден.

— Не так? Он был просто без ума от той женщины. Любой, кто так же хорошо, как я, разбирается в вопросах любви, мог это видеть. И ты ожидаешь, что я поверю, будто ты заменила ее? Надеюсь, ты не забыла, что я был женат на тебе тоже, Арден. Ты можешь быть превосходной хозяйкой, хорошо готовить, быть отличной матерью, но как любовница ты ничего не стоишь.

Ненависть, яростная и беспредельная, охватила ее. Она хотела честно рассказать ему об их личной жизни с Эндрю, объяснить этому шуту все детали их совместной жизни. У нее сжались кулаки, и она сказала:

— Он любит меня. Мы хотим ребенка. Мы…

Его грубый смех прервал ее.

— Ребенка? — Он снова рассмеялся еще более грубо. — Ты хочешь еще одного ребенка? Откуда ты взяла эту глупую мысль, что ты все еще можешь иметь детей?

Глава 12

— Что… Что ты хочешь этим сказать? — У нее остановилось дыхание. В легких не было воздуха. Она сейчас умрет в этом «Зале орхидей».

— Я хочу сказать, миссис Маккэслин, что, когда ты родила того ребенка, тебе перевязали трубы. Тебе удалили яичники. Тебя стерилизовали.

— Этого не может быть, — прошептала она. — Это невозможно.

— Ты помнишь, тебе дали наркоз.

— Но… но не было никаких разрезов. Для перевязки маточных труб…

Он отмахнулся от ее рассуждений.

— Всегда найдутся новые методы, которые нужно испытать. А кто может быть лучшим подопытным животным? Конечно, жена гинеколога. Я боялся, что впоследствии ты можешь пожалеть, что отдала ребенка, особенно из-за болезни Джоу. И если бы твои материнские инстинкты взяли верх, я не хотел, чтобы у тебя был еще ребенок. Я-то точно не хотел еще одного ребенка. Джоу стоил мне целое состояние, расходы на его лечение.

Она вскрикнула, как если бы испытала страшную боль, как если бы он нанес ей смертельный удар. Как он смеет так говорить о Джоу, ведь это был его сын? И теперь все ее надежды родить ребенка были растоптаны подлой жестокостью этого человека. Чувствуя, что она потерпела полное поражение, Арден на ощупь схватила сумку.