После ее неудачного замужества и ужасной сексуальной жизни с Роном Арден полагала, что ей уже никогда больше не захочется вступать в отношения с мужчиной. Для нее было просто шоком осознавать, с каким нетерпением она ожидала возможности провести несколько часов в обществе Эндрю. Но не с той целью, которую она поставила перед собой.

Ей было бы легче осуществить задуманное, не будь Эндрю таким сексуально привлекательным… не будь он вдовцом… не будь он таким одиноким. Было бы ей легче осуществить намеченное, если бы оба приемных родителя ее ребенка были живы и у них все было в порядке, а отцом был бы какой-нибудь весельчак? Коротышка, мягкий, круглый и лысый? Сначала внешний вид и личности супружеской пары не имели значения. Ей хотелось лишь узнать, где находится ребенок, которого она родила, но которого никогда не видела. Это было непросто.

Рана никогда не заживала, но она ощущала боль каждый раз, когда вспоминала тот серый дождливый день, когда хоронила Джоу. Никогда в своей жизни, даже после смерти отца и матери, она не чувствовала такого одиночества. Получив развод, Арден полностью посвятила себя Джоу. Последние несколько месяцев своей жизни он провел в больнице. Она видела, как с каждым днем ему становилось все хуже и хуже. Она боролась с желанием молиться о смерти другого ребенка, чтобы Джоу могли пересадить его почку. Бог не мог благосклонно отнестись к подобной молитве, и она ни разу не произнесла эти слова вслух.

Когда, наконец, пришло время, сын угас так же тихо, как жил, он просил ее не плакать, обещая, что рядом с ним на небесах будет место и для нее. В течение нескольких последних часов она держала его тонкую ручку в своей и не могла оторвать взгляд от его личика, пытаясь запомнить каждую черточку.

Рон устроил целое представление на похоронах, изображая фальшивую скорбь перед теми немногими из его друзей, которые присутствовали на церемонии. Арден буквально тошнило от его лицемерия. Джоу, этот отважный мальчик, всеми силами старался скрыть свое разочарование каждый раз, когда Рон не навещал его в больнице, хотя и обещал прийти.

После похорон Рон буквально припер ее к стенке.

— У тебя еще остались те деньги, которые ты вытянула из меня?

— Не твое дело. Я их заработала.

— Будь ты проклята, они нужны мне.

Она не могла не видеть то, что последствия его загулов становились все более заметными. Он кичился своим отчаянием. Но это не вызывало в ней ни малейшего сочувствия.

— Это касается только тебя.

— Ради всего святого, Арден. Помоги мне. Только один раз сейчас, и я обещаю…

Она захлопнула дверцу лимузина перед его носом и потребовала, чтобы шофер немедленно увез ее оттуда. Даже на похоронах собственного сына мысли Рона были только о себе. В течение последующих нескольких месяцев она была настолько под влиянием горя, что даже не знала, какой был день и месяц. Поглощенная отчаянием, Арден продолжала жить. Она могла доверить свои чувства только бумаге, только это примиряло ее с действительностью. Она написала небольшой рассказ о том, что такое потерять ребенка, и продала его в журнал для женщин. Его опубликовали, и он получил читательский отклик. Ей предложили продолжить писать, но у нее не было желания. Она чувствовала, что просто наполняет свою жизнь чем-нибудь, пока смерть не заберет ее. Ей нечем стало жить.

Кроме того, другого ребенка.

Эта мысль как-то пришла ей в голову. У нее действительно было ради кого жить. Где-то в этом мире жил ее другой ребенок. Именно в этот момент она и решила найти его. В ее намерения ни в коем случае не входило вмешиваться в жизнь этого малыша. Она не поступила бы так жестоко с его родителями, которые сделали так много, чтобы получить его. Она хотела только увидеть его, узнать его имя, его пол. В свое время она попросила Рона дать ей наркоз перед родами, поэтому ничего не помнила и не слышала, даже случайно, что говорилось о ребенке, которого она родила для других людей.

— Вы хотите сказать, что нет никаких записей? — Она была крайне удивлена и разочарована, когда первый раз попыталась получить информацию.

Лицо администратора оставалось совершенно спокойным.

— Миссис Лоуэри, я хочу сказать, что вашу папку куда-то переставили и мне нужно время, чтобы найти ее. В такой большой клинике такие вещи иногда случаются.

— Особенно если некий влиятельный врач попросил вас или заплатил вам, чтобы документы оказались где-то в другом месте. А имя мое мисс Джентри!

Везде история повторялась. Записи о рождении в мэрии и в клинике исчезли каким-то мистическим образом. Но для Арден не было загадкой, кто стоял за всей этой неразберихой.

Она не знала адвоката, который оформлял официальные бумаги. Но его точно нанял Рон, и он ей ни за что ничего не скажет, даже если она найдет его. Рон рассчитал все правильно. Он был уверен, что после смерти Джоу Арден будет пытаться найти своего второго ребенка, и успел предупредить всех о том, чтобы ей не давали никакой информации.

Ее последней надеждой была акушерка, помогавшая во время родов. Она нашла ее. Теперь медсестра работала в благотворительной клинике, которая специализировалась на абортах.

Арден сразу же увидела, как та испугалась, когда узнала ее, однажды днем встретив около клиники.

— Вы помните меня? — начала Арден без предисловий.

Лживые глаза акушерки бегали, как будто она выискивала способ исчезнуть.

— Да, — наконец боязливо прошептала она.

— Вы знаете, что произошло с моим ребенком, — догадалась Арден, интуитивно превращая вопрос в утверждение.

— Нет! — Хотя ответ прозвучал честно, Арден была абсолютно уверена, что та лжет.

— Мисс Хэнкок, — умоляла она, — пожалуйста, расскажите мне все, что вы знаете. Имя. Будьте милосердны. Это все, что я прошу. Только имя.

— Я не могу! — воскликнула женщина, закрыв лицо руками. — Не могу. Он… он следит за мной, сказал мне, что, если я произнесу хоть слово, расскажет обо мне.

— Кто следит за вами? Мой бывший муж? — Женщина резко дернула головой в знак согласия. — И как же он шантажирует вас? Да не бойтесь его. Я смогу помочь. Мы можем заявить о нем в полицию…

— Нет! О боже, только не это. Вы не… — Она буквально задыхалась от слез. — Вы не понимаете. Я попалась… У меня были проблемы с перкоданом. Он узнал об этом. Выгнал меня из клиники, но пристроил сюда. И… — Ее узкие плечи тряслись. — И еще он сказал, что, если я когда-нибудь что-нибудь расскажу вам, он сдаст меня полиции.

— Но теперь-то вы чисты. Если вы… — Арден умолкла потому, что увидела на перекошенном лице женщины признание вины.

— Не я. Мой старик умрет без… этого лекарства. Я вынуждена доставать препарат для него.

Бесполезно было разговаривать с ней дальше. Арден снова оказалась в черной дыре, где царили отчаяние и жалость к себе. Один день следовал за другим без всяких перемен. Так однажды в субботу она сидела на кровати, тупо уставившись в телевизор. Она не знала, как долго просидела так. И вряд ли смогла бы назвать передачу, которую смотрела.

Но внезапно что-то привлекло ее внимание. Лицо. Знакомое лицо оказалось в фокусе камеры. Камера приближалась, и Арден сосредоточилась на нем. Стряхнув с себя оцепенение, она прибавила звук. Шла спортивная программа. Темой дня был теннисный турнир. Атланта? В общем, где-то там. Играли мужчины-одиночки.

Она знала это лицо! Красивый блондин. Широкая белоснежная улыбка. Где? Когда? В клинике? Да, да! В тот день она покинула роддом, имея лишь кошелек, в котором было пятьдесят тысяч долларов наличными. На ступеньках перед главным входом царил ажиотаж. Репортеры с микрофонами и камерами. Телевизионщики пробирались по мраморным ступенькам, чтобы найти лучший ракурс для съемки.

Все те люди собрались здесь, чтобы увидеть красивую пару, которая покидала клинику с новорожденным младенцем. Высокий светловолосый мужчина с ослепительной улыбкой обнимал миниатюрную жену-блондинку, которая держала извивающийся сверток. Арден вспомнила, какую радость они излучали, и почувствовала зависть, увидев, как любящий муж смотрит на жену и ребенка. На глаза навернулись слезы, когда она пробиралась сквозь толпу к такси, которое вызвали специально для нее. Она отказалась от предложения Рона отвезти ее домой.

Арден и не вспоминала о той сцене до этого момента. Это был тот самый мужчина. Она прислушалась к тому, что говорил комментатор, а тело мужчины изогнулось, так как он собирался делать подачу.

«Эндрю Маккэслин, похоже, прилагает героические усилия сегодня после его поистине сокрушительного провала на прошлой неделе в Мемфисе. Последние месяцы мы наблюдаем за тем, как стремительно падает его мастерство».

«По большей части причиной этого стала его личная трагедия, которую он пережил в этом году, — с сочувствием продолжил другой голос за кадром. — Без сомнения».

Эндрю Маккэслин проиграл очко, и по его губам Арден прочитала ужасное ругательство, которое не должно было прозвучать по телевизору. Совершенно очевидно, что режиссер программы был того же мнения. Он переключил камеру, и теперь зрители видели, как Маккэслин, находясь у задней линии площадки, сосредоточивается на подаче, методично подбрасывая мяч. Подача была выполнена блестяще, но судья не засчитал ее.

Маккэслин с размаху ударил алюминиевой ракеткой по корту и бегом направился к высокому креслу судьи, выкрикивая страшные проклятия и ругательства. Передача была благоразумно прервана рекламой. Показ матча продолжили после того, как познакомили зрителей с достоинствами сделанного в Америке автомобиля.

Арден внимательно прислушивалась к каждому слову комментаторов, которые пытались объяснить поведение Маккэслина следствием пережитого горя: гибелью жены в жуткой автокатастрофе в Гонолулу, где супружеская пара проживала, вместе с сыном-младенцем. Маккэслин играл грубо и агрессивно и проиграл матч.

Арден тогда легла спать с мыслями о профессионале-теннисисте и удивлялась, почему он так заинтересовал ее, ведь она видела его всего лишь один раз. В середине ночи она внезапно поняла, что видела его не один раз, а больше. Она села на кровати, сердце бешено колотилось, а мысли не поддавались контролю. Она не успевала за ними, так быстро они ускользали.

Выбравшись из-под одеяла, она расхаживала по комнате, растирая виски плотно сжатыми кулаками.

— Думай, Арден, — приказала она самой себе. — Думай. — Почему-то то, что она пыталась вспомнить, было очень важным.

Мучительно медленно осколки воспоминаний сложились в единое целое. Ей было больно. Свет, движущийся свет. Вот что это было! Ее везли по коридору на каталке, поэтому мелькали лампочки. Везли в родильный зал. Почти все было уже позади. Ей оставалось только родить ребенка, и она освободится от Рона навсегда.

Когда ее провозили через затемненный холл, она уголком глаза заметила пару. Свет падал на две светловолосые головы. Она слегка повернулась. Ни мужчина, ни женщина не заметили ее. Они улыбались, тесно прижавшись друг к другу, и что-то взволнованно, но негромко обсуждали. Что было не так? Ведь точно было, но что? Что?

— Вспоминай, Арден, — прошептала она, усаживаясь на кровать и обхватив голову обеими руками. — Они выглядели как любая другая пара, ожидающая ребенка. Они…

Внезапно все остановилось — дыхание, сердцебиение, вращающиеся, как в водовороте, мысли. Потом все началось сначала: медленно, постепенно набирая обороты, крошечная точечка света в конце темного тоннеля становилась ярче и больше, и, наконец, ответ был найден. Та женщина не была беременна! Она не рожала. Она просто стояла вместе мужем, обсуждая что-то волнующее тихим шепотом. У них был вид заговорщиков, как у детей, которые затевают какую-нибудь потрясающую шалость.

Маккэслины были богаты. Их знали во всем мире. Он был красив, а Рон сказал, что отец ребенка — красивый мужчина. Они покинули клинику с новорожденным сыном в тот же день, что и Арден.

Она выносила ребенка для них.

Арден обхватила себя руками и в восторге каталась по кровати, празднуя победу. Она знала, что права. Все сходилось.

Она быстро пришла в себя, когда вспомнила другой факт, о котором узнала сегодня. Миссис Маккэслин погибла. Сын Арден — а спортивные комментаторы сообщили, что у Эндрю Маккэслина есть маленький сын, — в данный момент остался без заботы любящей матери, у отца, поведение которого вызывало опасения и уверенность, что у него имеются большие проблемы.

Эндрю Маккэслин стал наваждением для Арден. Она месяцами читала все, что могла найти о нем, о его прошлом и настоящем. Она часами сидела в публичной библиотеке, сосредоточенно изучая микрофильмы спортивных страниц, на которых описывались его лучшие матчи. И ежедневно она читала о его падении.

Однажды она прочитала, что Эндрю Маккэслин частично «отправился в отставку». Приводились слова его менеджера: «Эндрю понимает, что его игра дала сбой. Он собирается сосредоточиться на восстановлении сил и проводить время с сыном в своем новом доме на Мауи».