— Как ты смеешь! — возмущалась Ракел. — Выталкивать меня из зала на глазах у всех!

— Пойдем домой, — процедил сквозь зубы Маркус, — там поговорим.

— Я никому не позволю собой командовать. Запомни это! — продолжала она свое. — Ты мой муж, а не надсмотрщик. И я тебе не рабыня! Понятно?

Все это она говорила в лифте, пока они поднимались на свой этаж. Маркус молчал, но, придя в номер, сказал, что не узнает свою возлюбленную.

— Откуда этот резкий тон, эта развязность, даже распущенность? — недоумевал он.

— Что ж, ты женился не на аристократке, — напомнила ему Ракел.

— Да при чем тут это! Просто ты вела себя как… — он хотел сказать «как уличная девка», но в последний момент сдержался.

— Ну, договаривай! — подхлестнула его Ракел. — Что ж ты замолчал?

— Мне не нравится, что ты много пьешь и куришь.

— Да? — ядовито усмехнулась она. — А прежде нравилось! Я ведь никогда не скрывала своих привычек. И одна из них — нежелание кому-либо подчиняться и выслушивать чьи-то замечания.

— Ракел, это ужасно, — совсем отчаялся Маркус. — Неужели ты не понимаешь, как мерзко выглядел тот американец? Зачем он тебе вообще понадобился? Мы с тобой только что поженились, у нас медовый месяц…

— Да мне всего лишь захотелось немножко повеселиться, расслабиться.

— Не понимаю, как тебе могут нравиться подобные вещи! Ведь это же откровенная пошлость…

— Ну что ж, значит, мне нравится быть пошлой! — отрезала Ракел. — И не пытайся меня переделать. тебе это не удастся.

Маркус ничего не ответил, и она решила, что пора сменить тон.

— Ладно, давай не будем ссориться, — сказала она так, будто речь до сих пор шла о сущем пустяке. — Ты еще любишь меня? Ну тогда иди ко мне, мой хороший, мой Правильный и непорочный!..

В этот раз они помирились, но и в последующие дни Маркуса не покидало ощущение, что он полюбил одну девушку, а женился на другой. даже в постели Ракел не была такой же страстной, как прежде, и вообще предавалась любви неохотно, словно выполняя неприятную обязанность.

Прогулки по городу посещение театров и музеев тоже не доставляли ей удовольствия. Из всех развлечений она предпочитала рестораны, а точнее — возможность налиться. При этом пила в основном виски и осмеяла Маркуса, когда он заказал для нее шампанское.

— В Понтале тебе нравилось пить шампанское, — напомнил он. — Ты, сама это говорила.

— Наверно, то была не я, а Рут, — без зазрения совести ответила Ракел.

Ситуация повторилась, когда Маркус завел речь о будущих детях:

— Я всегда мечтал иметь большую семью: трое, а то и четверо детей…

— Ой, не дай Бог! — оборвала его Ракел.

— Но ты же любишь детей! Помнишь, мы говорили об этом в самом начале нашего знакомства?

— ‘Ты опять перепутал меня с учительницей. С Рут! Это она любит сюсюкать с малышами и вытирать их сопли. А я хотела бы еще несколько лет пожить в свое удовольствие и не думать о пеленках.

Подобные ответы не просто обескураживали Маркуса, но вселяли в него страх за дальнейшую жизнь с этой женщиной, его женой, которую он, как выяснилось, совсем не знал.

Но все эти неприятные открытия были мелочью по сравнению с тем, что произошло однажды, когда Ракел опять напилась почти до невменяемости. Во всяком случае, передвигаться сама она не могла, и Маркус буквально внес ее в номер на руках.

— Я же говорил, что тебе не следует так много пить, — сказал он, укладывая жену в постель.

— Ох, какой же ты зануда, — пробормотала Ракел, уже проваливаясь в сон. — Но я тебя все равно безумно люблю… Иди ко мне, Вандерлей!.. Поцелуй меня!.. Вандерлей!..

Она забылась в тяжелом алкогольном сне, а Маркус всю ночь просидел, тупо глядя в окно и думал о том, какую чудовищную ошибку он совершил, женившись на Ракел.

Утром он прямо спросил ее, кто такой Вандерлей. Ракел лишь на мгновение пришла в замешательство, но от Маркуса это не укрылось.

— Зачем тебе? — овладев собой, спросила она.

— Хочу знать, кто он.

— Ну, это парень, который ухаживал за Рут, — намеренно скучным тоном молвила Ракел.

Маркус смотрел на нее с недоверием, и тогда она добавила:

— Малоприятный тип… Мне он никогда не нравился… Иди ко мне. Давай еще немного поспим

Ее ответ только укрепил подозрение Маркуса в том, что Ракел вышла за него замуж не по любви, а по расчету И он решил по возвращении в Рио непременно разузнать подробности о Вандерлее и о том, что связывает этого человека с Ракел.

В аэропорту молодоженов Встречали Арлет и Сесар, до той поры еще ни разу не видевший Ракел. Когда же он ее увидел, то не смог скрыть своего замешательства

— Что с тобой? — спросила Арлет. — Ты вдруг побледнел. Тебе плохо?

— Нет-нет, — пробормотал он.

Маркус представил ему Ракел и тоже заметил, что с Сесаром не все в порядке.

— У тебя какие-то неприятности? Или приболел?

— Нет. Наверно, просто устал, — ответил Сесар. — Расскажи лучше, как прошло ваше путешествие.

— Замечательно! Правда, Ракел?

— Да, — подтвердила она. — Мы так счастливы!

То же самое они повторили и родителям Маркуса, и Малу У Клариты отлегло от сердца, а Виржилиу, позвонив Андреа, обнадежил ее тем, что Маркус, похоже, лишь изображает из себя счастливчика

Пока всеобщее внимание было приковано к молодоженам, Сесар отвел в сторону Зе Луиса и спросил, есть ли у Ракел сестра.

— Да, — ответил тот, — они близнецы и очень похожи между собой. Их все путают.

— А как зовут другую сестру?

— Рут. Она живет с родителями в Понтале и дружит с Арлет… Эй, что с тобой? — спросил Зе Луис, заметив, как изменился в лице его брат. — Сердце?

— Нет, тебе показалось, — с трудом вымолвил Сесар.

— И все же ты обрати внимание на свое сердце, — проявил настойчивость Зе Луис. — Это мнение врача. Дай я послушаю твой пульс. Ну, так я и думал: у тебя явная тахикардия.

В тот же вечер Сесар сказал Арлет, что после их свадьбы хотел бы поселиться в Сан-Паулу. где ему предлагают очень интересную работу. Арлет ответила, что ей больше нравится Рио-де-Жанейро, но она согласна последовать за Сесаром хоть на край света.

На следующий день в доме Виржилиу произошло еще одно событие, посеявшее дополнительные сомнения в душе Маркуса. А источником этих сомнений послужил Тоньу Лунатик, которого Глоринья привезла в Рио-де-Жанейро на прием к врачу

Доктор вновь снял энцефалограмму и, не найдя в ней никаких изменений по сравнению с предыдущей, вынужден был констатировать, что бессилен помочь Тонъу.

Глоринья, ожидавшая брата в коридоре, на какое-то мгновение отвлеклась и не заметила, как Тоньу вышел из кабинета врача. Подождав еще некоторое время, она сама заглянула к доктору и узнала, что Тоньу ушел от него примерно полчаса назад. Обыскав всю больницу и не найдя брата, Глоринья помчалась на автовокзал, а затем и в Понтал-де-Арейа, уповая на то, что Тоньу вздумал уехать домой один. Однако и дома он не появлялся. На кладбище и в заветной Пещере его тоже не было,

Тогда совершенно отчаявшаяся Глоринья бросилась к Комиссару Родриго, а тот подключил к розыску Тоньу столичную полицию.

Нашли его, однако, не полицейские, а Арлет, возвращавшаяся домой из клиники, где она работала. Тоньу шел по улице и плакал. Арлет остановила машину.

— Тоньу? Что ты здесь делаешь? Один!.. Ты не узнаешь меня? Я — Арлет, подруга Рут.

— Да, теперь узнал, — вымолвил он. — Здравствуй.

— Как ты оказался здесь?

— Я заблудился… Доктор сказал, что не сможет меня вылечить, он опять заплакал.

— Поедем со мной, — повела его к машине Арлет. — Сейчас мы заедем к донье Кларите, ты ее знаешь, а потом я отвезу тебя в Понтал.

У Клариты сердце сжалось при виде несчастного, убитого горем Тоньу. Она велела накормить его и уже собиралась звонить Брену, чтобы тот успокоил Глоринью, когда в гостиную вошла Ракел,

— А это еще что такое? — возмутилась она. — Как ты здесь оказался?

Тоньу отвернулся от нее, а Арлет объяснила Ракел, что произошло.

— Невероятно! — сказала та. — Как будто кто-то специально надо мной подшутил Вы знаете, что этот полоумный дважды покушался на мою жизнь? Эй, — тронула она за плечо Тоньу, — ты опять задумал какую-нибудь гадость?

Вместо ответа он с силой ударил ее по руке. Ракел едва устояла на ногах. Маркус тотчас же бросился к Тоньу, намереваясь его ударить. Но Кларита заслонила собой Тоньу, крикнув:

— Маркус, он же болен!

— Это не дает ему права бить людей. Ракел только хотела с ним поздороваться.

— Нет, она плохая, — сказал Тоньу, — она всем делает больно. От нее исходит зло…

— Ладно, пойдем я тебя покормлю, — вмешалась Арлет, желая поскорей разрядить обстановку.

Пока Кларита звонила в Понтал, Маркус подошел к Тоньу и извинился перед ним за свой срыв.

— Но ты, пожалуйста, больше не бей Ракел, — добавил он. — Этого нельзя делать ни в коем случае.

— А сеньор Флориану ее тоже бил! — сказал в свое оправдание Тоньу.

— Не может быть! — не поверил ему Маркус.

— Еще как может! Она получила за то, что путалась с женатым парнем. Сеньор Флориану тогда всыпал ей как следует…

— Он все врет!’— воскликнула находившаяся поблизости Ракел. — Этот дебил постоянно выдумывает про меня всякие небылицы!

— Ладно, Ракел, — сказал Маркус, — давай попрощаемся с Тоньу без скандала, а потом обо всем поговорим.

— Тут и говорить не о чем, — сердито бросила она. — Лунатик все наврал.

Наконец Изаура дождалась той счастливой минуты, когда ее любимая дочь вновь переступила порог родительского дома. Но открытый без утайки, разговор, какие частенько вели между собой мать и дочь, пришлось на время отложить, так как надо было уделить внимание гостям — Кларите и Маркусу, приехавшим вместе с Ракел.

Маркус сказал, что уже присмотрел дом, в котором мог бы поселиться Флориану с семьей. Тот, как и прежде, стал отказываться от такого подарка, Ракел и Изаура принялись его убеждать в обратном. Рут вообще не участвовала в этом обсуждении. Кларита, в очередной раз отметив существенную разницу между сестрами, предложила компромиссный вариант: все-таки посмотреть дом, а уж потом принимать окончательное решение.

Затем Флориану и Маркус заговорили о новой лодке, Изаура стала что-то рассказывать Кларите, а Ракел увлекла сестру в соседнюю комнату.

— У меня к тебе просьба — обратилась она к Рут. Скажи Маркусу, что Вандерлей — твой парень.

Реакцию Рут предугадать было нетрудно, и потому Ракел пришлось выложить ей всю правду о том, что произошло в Нью-Йорке.

— Я тебя очень прошу продолжила она. — Просто умоляю. Для Маркуса это будет страшным ударом. Если ты еще любишь его хоть немного, то не заставляй его страдать, скажи, что у тебя роман с Вандерлеем.

В этот момент в проеме двери показался Маркус и, смутившись, тотчас же удалился

— По-моему он все слышал, похолодев от ужаса, сказала Рут.

— Нет, вряд ли, — успокоила ее Ракел. — Ну так ты сделаешь то, о чем я тебя прошу?

— Да, — глухо вымолвила Рут

А Маркус, действительно услышавший, о чем его жена просила сестру, поспешил на берег в надежде унять свой гнев и не сорваться на скандал. Там, однако, ему встретился Флориану, и Маркус прямо спросил его, бил ли тот когда-нибудь Ракел и за что. Флориану, не умевший врать, вынужден был подтвердить то, что Маркусу уже было известно от Тоньу.

Вернувшись в дом вместе с Флориану, Маркус выглядел мрачным, и Ракел, догадываясь о причине такого настроения мужа, как бы между прочим, в продолжение прерванного разговора, спросила у Рут:

— А с парнем своим, с Вандерлеем, ты продолжаешь встречаться?

— Д-да, — ответила Рут, и щеки ее запылали от стыда.

— Может, вскоре погуляем и на твоей свадьбе? — не унималась Ракел, надеясь окончательно развеять подозрения Маркуса.

— Хватит об этом! — взмолилась Рут и чуть ли не бегом устремилась прочь из комнаты.

Маркус оставил диалог сестер без комментариев.

Андреа, поездив с Вандерлеем по окрестностям Рио и посмотрев множество прекрасных особняков, загорелась идеей и вправду купить один из них. Но для этого ей надо было уговорить родителей, а точнее — отца, в ведении которого находился основной капитал их семьи. Однако отношения с отцом у Андреа всегда складывались сложно, и сейчас между ними не было взаимопонимания, поэтому обольщение родителей пришлось начать с матери.

К удивлению Андреа, мать восприняла такое предложение с восторгом, как будто всю жизнь только и мечтала о покупке загородной виллы.

Это как раз то, что мне сейчас необходимо! — сказала Жужу дочери. — Я упрошу Сампайу, чтобы он сделал мне такай подарок!