— Флетчер, ты веришь в чудеса?

— После прошедшей ночи — конечно, — не задумываясь, ответил он.

— И я тоже.

Чар подняла глаза на Флетчера, и в их прозрачной, дымчатой глубине ему почудилось что-то новое, непонятное. Она была погружена в свои нелегкие мысли, и эта сосредоточенность отражалась на ее прекрасном лице.

«Странно, — подумал Флетчер, — она становится старше прямо на глазах». По его спине пробежал холодок. Вот сидит она перед ним полуодетая, ее дивное тело совсем рядом, и он может коснуться его, но душа уже устремилась куда-то, к чему-то, видимо, более важному для нее, чем любовь. Он не мог произнести ни слова, да он и не хотел говорить, поэтому сделал то, что было так естественно, сделал то, что должен был сделать. Чар услышала тихий щелчок фотокамеры.

Машина еще не успела остановиться, а Чар уже выскочила, не обращая внимания на удивленных прохожих, наблюдавших, как она мчалась, пересекая тротуар, в расшитом блестками вечернем платье. Путь от Беверли-Хил до Коронадо был преодолен за рекордно короткое время, но Чар казалось, что прошла вечность. Она должна была узнать, что происходит в мастерской. Распахнув заднюю дверь, она попала в сумасшедший дом. Флетчер запер машину и молча последовал за девушкой.

Пока они одевались в гостиничном номере, Чар рассказала ему об удивительном повороте событий. Оцепенение, охватившее ее после разговора по телефону, прошло, сменившись взрывом энергии, и наблюдать за этим было забавно. Она объясняла Флетчеру все еще раз, пока служитель отеля подавал машину, потом всю дорогу говорила, и восклицала, и вздыхала, чтобы успокоиться, и принималась все рассказывать вновь.

В машине, на пути в Коронадо, Чар то и дело сжимала руку Флетчера, казалось, она хотела убедиться, что он действительно сидит рядом, перегибалась через рычаг переключения передач и целовала его в щеку. Она любила его и говорила ему об этом. В коротких паузах, когда она забывала на мгновение о необычных новостях и удивительных контрактах, Чар шептала Флетчеру, что ей было с ним очень хорошо прошлой ночью. Вместе они рассуждали, теряясь в догадках, как, почему все так завершилось, пока наконец не пришли к заключению, что все это должно было произойти обязательно, что мир моды воздал должное моделям Чар и рынок отреагировал на это признание. Они смеялись, и оба решили, что не знают ответов на все эти «как» и» почему».

Ошеломленный не меньше, чем Чар, Флетчер был рад ее неожиданной удаче. Он счастливо улыбнулся, наблюдая за ней. Глядя на тоненькую хрупкую Чар, Флетчер вдруг подумал, что ей надо заботиться о себе, ведь ей понадобится столько сил, чтобы справиться с тяжелой ношей, упавшей на ее слабые плечи. И, хотя Чар отказывалась, не хотела терять ни минуты на еду, Флетчер уговорил ее заехать в» Макдональдс».

Чизбургеры, картофель фри, коктейли… Чар сказала, что ничего есть не может, но картошка исчезла еще до того, как они выехали на автостраду около Сан-Клементе. Вскоре были съедены и бутерброды. Чар расправилась с ними, не моргнув глазом, а Флетчер так и остался без ленча. Он только улыбнулся и ничего не сказал. Его дело было вести машину и слушать, слушать и замирать от восторга. Он помнил все так ярко. Как удивительно, что мир оценил ее работу в миллионы долларов. Он не знал, почему началось это сумасшествие, да его это и не интересовало. Он надеялся только, что, когда работа начнется всерьез, Чар сможет насладиться успехом. Но он не был уверен, что сможет разделить ее триумф.

Сейчас Флетчер уже не сомневался, что это возбуждение будет длиться весь день, всю ночь, а может быть, и дольше. Служащие Чар сновали по мастерской подобно маленькой армии накануне решающего сражения.

Мэгги, главная швея, взобравшись на неустойчивую стремянку, снимала со стеллажа ткани, спуская вниз рулоны шелка и хлопка, льна и шерсти. Внизу Кэрол, закройщица и ближайшая помощница Чар, взгромоздив рулон на плечо, относила на раскроечный стол длиной почти во всю комнату. Разматывая рулон, Кэрол измеряла ткань с помощью портняжного метра и, перед тем как приниматься за новый рулон, делала пометки в блокноте. Сквозь дверной проем Флетчер увидел Оливию и Терезу. Обе женщины терпеливо расшивали бисером и искусственным жемчугом изысканные вечерние платья. Их пальцы мелькали над тканью с удивительной быстротой, рты не закрывались ни на минуту. Они возбужденно обсуждали этот неожиданный, непонятный поворот событий. Слева от вышивальщиц, в той же самой комнате, за швейной машинкой сидела Ильза, пытавшаяся сквозь шум разобрать каждое слово, произносившееся Оливией и Терезой. В дальнем углу мастерской Алана, выполнявшая обязанности бухгалтера, работая неполный день, держала в руках две телефонные трубки и готова была рвать на себе волосы от отчаяния. Увидев Чар, входившую в мастерскую, Алана облегченно вздохнула. Флетчер не смог удержаться и, взведя затвор фотоаппарата, навсегда запечатлел это мгновение на пленке.

— Чар, где ты была? На линии «Дамская одежда», и три раза звонили из «Калифорнийской моды», не говоря уже о покупателях из самых крупных магазинов в стране. Звонили некоторые постоянные клиентки, они были недовольны, что им не сообщили об этом раньше, до того, как все попало на страницы газет. — С этими словами Алана вложила телефонную трубку в руку Чар. — Знаешь, за свою зарплату я не обязана отвечать на эти бесконечные звонки. Я работаю три дня в неделю и занимаюсь только бухгалтерией. Мы так договаривались. Но это же смешно, я здесь с девяти часов, а не держала в руках еще ни одного счета.

Алана сокрушенно покачала головой. Мэгги замерла на лестнице, Кэрол оторвалась от блокнота, в котором делала записи, Ильза на середине шва остановила швейную машинку. Руки вышивальщиц — Терезы и Оливии — замерли над шифоном, который они украшали искусственным жемчугом. Все ждали, затаив дыхание и недоумевая. Чар Броуди даже не знала, что случилось с» Броуди Дизайн», и что причиной такого взлета были события, разыгравшиеся на другом континенте.

Алана, на плечи которой ложились всегда самые ответственные дела, схватила газету и протянула ее Чар.

— Трудно поверить, что ты это пропустила! — бросила Алана, как будто неведение хозяйки было непозволительным промахом.

Чар, удерживая одной рукой трубку, другой взяла номер «Дамской одежды». Газета рассказывала о событии, происшедшем за границей. Фотография на первой странице была великолепна. Женщины, изображенные на ней, были иностранками, но у обеих было много почитателей в Штатах. Чар, конечно, сразу узнала платье. Прекрасное белое платье, расшитое перламутровыми бусинами, которое она с такой любовью прилаживала на манекене в магазине Пилар. Ошеломленная, она не успела прочесть и нескольких строк под броским заголовком «Ли старается перещеголять рыжую Ди», как у нее задрожали руки. Наконец Чар поняла, что случилось.

На первой странице газеты, этой библии американских модниц, была помещена фотография Лилит Прескотт, английской герцогини, которая красотой и нарядами соперничала с принцессой Дианой. Лилит, возможно, играла даже более важную роль в мире высокой моды, чем принцесса. Диану сковывали придворные условности, Лилит же могла носить все, что ей нравилось. Ее смелость в одежде, так же как и вкус, сомнений не вызывали. Если Лилит покупала какую-нибудь новую вещь, то модельер, удостоенный ее внимания, мог быть уверен в скором взлете своей карьеры. Этот успех приходил мгновенно, неизбежно и захватывал весь рынок готового платья. Конечно, именно Лилит сделала имена Браччо и Мишель Холл. Теперь Лилит взмахнула своим волшебным крылом над Чар Броуди, и пролившийся золотой дождь ослепил ее.

На какое-то мгновение Чар почувствовала, что не может собраться с мыслями. Казалось, в ее пустой голове осталось одно только слово: как? Но наконец наваждение прошло, и к Чар вернулась память и способность рассуждать здраво.

Придя в себя, она примостилась на краю стола и поднесла трубку к уху. Подол ее вечернего наряда ниспадал со стола и тяжелой волной ложился на пол.

— Извините, что заставила вас ждать. Это Чар Броуди. Чем я могу вам помочь?

В трубке раздался голос репортера одной из вечерних газет:

— Надеюсь, вы не откажетесь ответить на несколько вопросов?

— Конечно, нет. Я вас слушаю.

И началось. Вопросы, которых Чар ждала годами, наконец были заданы, и ответы, которые она мысленно повторяла столько раз, произнесены вслух. Это было именно такое интервью, о котором Чар всегда мечтала. Она без утайки рассказывала журналисту все, что его интересовало.

Конечно, она восхищена, что герцогиня выбрала ее платье для бала по случаю дня рождения королевы…

Естественно, она будет и дальше создавать модели, которые пользуются успехом, и, если герцогине понравятся другие ее работы, она будет счастлива…

Нет, нет, создание гардероба специально для герцогини пока не планируется…

Нет, она не слышала, захочет ли герцогиня обратиться напрямую в «Броуди Дизайн».

Да, она понимает, что женщины, занимающие такое высокое положение в обществе, обычно пользуются услугами всемирно известных кутюрье и практически не делают покупок в обычных магазинах, но, конечно, ничего неслыханного…

Она знала, что Лилит Прескотт любит покровительствовать молодым талантливым модельерам, открывать новые имена. Разве это не чудесно, что вкус леди Лилит не ограничивают условности?

Планы по расширению производства? Они пока еще в стадии разработки. Очевидно, что сейчас у» Броуди Дизайн» появилось больше заказчиков, и фирма не может их всех удовлетворить. Конечно. Я только хотела быть уверена, что расширение производства не скажется на устойчивости фирмы. Мое прошлое — прошлое дизайнера, разрабатывавшего модели на заказ, — это длинная история, но в будущем я надеюсь, что смогу выпускать готовую одежду. Да, я могла бы охарактеризовать свою работу как напряженную и упорную, но одновременно она доставляет мне большое удовлетворение. Главным образом это интерпретация классических силуэтов. Основное в моих моделях — цвет и ручная работа. Не вижу смысла шокировать публику вычурными моделями только потому, что кому-то это нравится, вы не согласны? Да, думаю, в моих работах есть элементы геометрии. Иногда вещь рождается с чего-то совсем простого, например, с кружевной вставки…

Да, спасибо. Я рада, что вам нравятся мои работы. Я взволнована тем, что герцогиня будет носить вечернее платье от «Броуди Дизайн», и надеюсь, подберет для своего гардероба что-нибудь из повседневной одежды. В данный момент я собираюсь сосредоточиться на этой новой стадии своей карьеры, но не растерять друзей и клиентов, обеспечивших «Броуди Дизайн» успех здесь, в Калифорнии. Спасибо. Большое спасибо. Я ценю ваше мнение. Как-нибудь. Ленч? Конечно, с удовольствием. Звоните…

— Чар… — Кэрол не дала своему боссу ни минуты передышки. Чар еще не положила трубку, а Кэрол уже приступила к делу. — Роберт передал по факсу список заказов. Это только часть, потому что у Миры не было времени напечатать его полностью. Я не знаю, как мы с этим справимся, но кое-что я уже сделала до твоего прихода. Позвонила на оптовый склад, они говорят, что могут поставить триста пятьдесят ярдов того кофейного шелка с рисунком, который мы использовали для модели 1580, маленькое платье для коктейля. У нас будет около двухсот ярдов белого пике и пике в синюю и красную полоску для комбинезонов, четыреста ярдов твида для жакетов. У нас достаточно фурнитуры для корсажей. Так что можно заключать контракт с магазином Нордстрома, если мы…

И Кэрол наклонилась, передавая Чар список на трех страницах, напечатанный через один интервал. Листы были испещрены красными галочками и синими точками. Чар взяла список и погрузилась в его изучение. Неожиданно она испытала странное ощущение. Возбужденный голос Кэрол доносился словно бы откуда-то издалека, а ее саму обволакивало облако неги, истомы и необъяснимой радости.

Не в силах сопротивляться этому новому ощущению, Чар подняла глаза, отчаянно пытаясь определить источник этого магического излучения и одновременно вникнуть в слова Кэрол.

Но она оказалась не во власти неведомого духа. И не сверхъестественная сила угрожала ее планам. Это был только зов любви и желания, страстный голос плоти. Флетчер молчаливо передавал на расстоянии Чар свое восхищение, его сердце стремилось к ней, жаждало ее. Он терпеливо смотрел на нее своими черными глазами, а она силилась понять, что он хочет внушить ей. Когда наконец до нее дошло его мысленное послание, Флетчер улыбнулся. Радость озарила лицо Чар, и незримые нити, связывавшие ее с Флетчером, контакт, возникший между ними, не могла нарушить суета, царившая вокруг. Сердце Чар переполняла нежность. Он безмолвно говорил ей о любви, восхищении, преданности. Флетчер напоминал Чар о самом главном, что ей следовало бы сделать, и ей стало неловко, что она сама об этом не подумала. Чар без слов, одними глазами поблагодарила его за помощь и поняла, что многому ей еще предстоит научиться.