С этими словами Пилар надела красную шляпу — каскад густых черных волос ниспадал на спину из-под мягкого фетра, натянула на черные легинсы высокие желтые сапожки, накинула зеленый свингер и расцеловала Чар в обе щеки.

— Твои слова о небесном блаженстве звучат слишком заманчиво, — фыркнула Чар.

Пилар грустно покачала головой и подтолкнула подругу к выходу.

— Конечно. Как ты живешь? Только ради того, чтобы создавать новые модели. У тебя в голове одна только работа. Как жаль того, кто полюбит тебя по-настоящему. Он будет изо всех сил доказывать тебе свою любовь, угождать тебе, а ты ничего не заметишь, увлеченная разработкой новой художественной идеи. Тебя будет волновать только нежность шелка, струящегося под твоими пальцами, а не ласковые прикосновения его рук.

Заперев дверь, Пилар засунула руки в глубокие карманы свингера и, мгновенно забыв об их серьезном разговоре, улыбнулась подруге. Чар была так подавлена, что не могла произнести ни слова. Стряхнув оцепенение, она тронула Пилар за рукав.

— Это неправда, Пилар, — сказала она почти шепотом.

— Что, дорогая?

— Что я никого не могу полюбить. Я просто не встретила еще такого человека, поэтому не могу этого сделать.

И Чар заглянула в лицо подруге, опасаясь, что та не поверила в ее слова, но большая шляпа скрывала глаза Пилар.

— А я и не говорила, что ты не можешь полюбить, — спокойно ответила Пилар. — Я сказала, что ты слишком увлечена своей работой. Как только создание новых моделей отойдет на второй план, тогда я поверю — ты любишь по-настоящему. А сейчас пойдем. У нас еще есть время. Марсель оставил нам столик, и я угощу тебя свежайшими сладкими булочками.

И, взяв Чар под руку, темнокожая красавица принялась обсуждать предстоящее открытие своего магазина. Зимний ветер подгонял их, когда они проходили по мосту через Сену, по которому наверняка гуляли красивейшие женщины разных времен и народов.

Прошло не более четверти часа, и подруги уже сидели за бутылкой вина. Пилар рассказывала о своей ссоре со знаменитым кутюрье, который еще совсем недавно не мог нарисовать ни одной линии, если Пилар не было рядом с ним. Ни одна демонстрация его моделей не обходилась без финального появления Пилар в подвенечном платье. А сейчас он не только работал, не вдохновляясь присутствием своей бывшей музы, но и просто игнорировал ее.

— Вот так, — вздохнула Пилар. — Но я продержусь и без его помощи. Слава Богу, мой контракт составлен очень грамотно. Он обязан платить мне все лето. Между прочим, мой магазин, «Бутик Пилар», принесет мне столько денег, что я не буду знать, что с ними делать.

— За успех, — произнесла Чар, заражаясь оптимизмом подруги и поднимая свой бокал.

— За счастье, — ответила Пилар. Глаза их встретились, бокалы коснулись друг друга с прозрачным хрустальным звоном. — И за успех!

— Я не уверена, что можно добиться и того и другого одновременно, — тихо произнесла Чар и поставила бокал на стол.

Пилар добродушно рассмеялась над непонятливостью подруги.

— Чаще всего это одно и то же.


— Чар! Чар! Дорогая, я потеряла вторую серьгу. Что делать? Через десять минут начнут прибывать приглашенные. Чар! Куда ты пропала?

— Я здесь.

Чар выглянула из подсобного помещения, где проверяла провизию, приготовленную для приема. Бар уже был заполнен, было запасено изрядное количество вина, крепких напитков, шампанского и ликеров на любой вкус. Девушки, нанятые для обслуживания гостей, стояли у стены, тихонько переговариваясь. Их крахмальные передники поверх черных платьев смотрелись очень нарядно. Самые изысканные угощения лежали на красиво сервированных серебряных подносах: икра — красная и черная, устрицы с лимоном и какое-то блюдо со странноватым запахом, по форме напоминавшее крошечную марокканскую крепость.

Здесь в тишине элегантного магазинчика, где все с трепетом ожидали появления прессы и элиты модного бизнеса, Пилар визжала как ведьма и носилась как привидение, хотя и выглядела как богиня.

Чар, увидев подругу в таком виде, изумленно вздохнула и вошла в главный зал магазина. Она впервые видела одну из самых шикарных женщин на свете в состоянии паники.

— Пилар, ты надела мое платье! Ты выглядишь прекрасно, но к чему этот благородный жест? Предпочесть мою работу платьям от Сен-Лорана и Живанши? Вот это и есть настоящая дружба.

Пилар раздраженно тряхнула своими роскошными волосами и подняла сумочку, которую утром так старательно укладывала в витрине.

— Ее здесь нет, — расстроилась она и, положив сумочку на место, продолжала поиски неизвестно куда запропастившейся серьги. Взвинченная тем, что должна в такую минуту еще что-то отвечать Чар, знаменитая модель рассердилась. — При чем тут жест? Я никогда не делаю никаких жестов. Просто я выбрала самую красивую вещь, потому что хочу выглядеть так… Как это ты говоришь? Незабываемой.

— Да. Ты именно так и выглядишь. Даже я могу это сказать, — засмеялась Чар и подошла к небольшому изящному столу, за которым Пилар собиралась работать после открытия магазина. Как раз там она и оставила свою небывалого размера серьгу с жадеитом. Схватив украшение, Чар подбежала к подруге и, похлопав ее по плечу, протянула золотое украшение с зеленым камнем.

— О, — воскликнула Пилар и, выхватив серьгу, надела ее. Жадеитовая серьга была такая большая, что почти полностью закрыла ухо. — Merci.

Чар засмеялась. Пилар, должно быть, обожала делать покупки. Она разбогатела, став любимой манекенщицей Ваше, и тратила все до последнего сантима. К счастью, ее контракт не мог быть расторгнут, и Пилар будет получать зарплату еще шесть месяцев. А к тому времени магазин уже начнет приносить прибыль.

— Дорогая, скажи мне правду, как ты меня находишь?

— Бесподобно. Ты — вылитая хозяйка модного магазина, который вот-вот станет самым популярным в Париже. — Чар обняла подругу и слегка встряхнула ее. — Но какой в этом прок, если ты в этом зеленом шелке похожа на богиню, а когда открываешь рот, напоминаешь торговку рыбой.

— D'accord! Конечно, это глупо. — Пилар набрала в легкие воздух и перевела дыхание. Ее лицо застыло, словно маска. — Несколько лет, проведенных на подиуме, научили меня самообладанию и хорошим манерам. Все, я пришла в себя. А теперь покажись, дай я посмотрю, как ты выглядишь.

Чар подчинилась, ощущая всю ответственность, всю важность предстоящего вечера. Здесь, в магазине, украшенном с большим вкусом, окруженная блеском высокой моды, Чар привлекала внимание своей простотой. Для сегодняшнего вечера она выбрала платье из чесучи темно-синего цвета. Это платье, сшитое специально для нее, прекрасно, без единой морщинки, облегало фигуру — от глубокого декольте, оставлявшего открытыми нежные, гладкие плечи, до обработанного фестонами подола, доходившего до середины икры. Это была типичная модель от «Броуди Дизайн», Чар украсила ее крошечными блестящими пуговками всевозможных оттенков синего. Она прикрепила их вдоль швов на узких длинных рукавах и украсила боковые швы платья, что золотистым отблеском подчеркнуло изящные линии ее тела. На Чар не было никаких украшений, если не считать золотого браслета очень тонкой работы. Ее очень короткие волосы лежали блестящими волнами, в макияже преобладали коричневые тона с перламутровым блеском.

— Чар, ты великолепна! Мы продадим это платье прямо с твоего плеча, — восхищенно захлопала в ладоши Пилар. Она легонько потянула одну блестящую пуговку, потом вторую, проверяя, надежно ли они пришиты.

Чар засмеялась. Подруга была так непосредственна.

— Надеюсь, что нет. Я бы предпочла оставить его себе.

— Но ты позволишь мне заказать такое же, если кто-нибудь пожелает купить эту модель, — лукаво спросила Пилар, понимая, что подруга ни в чем не сможет ей отказать.

Но та не успела ответить, потому что в этот момент в магазин проник поток холодного воздуха и появился первый посетитель. Пилар мгновенно забыла про подругу, изображая гостеприимную хозяйку модного салона.

— Пауло! — воскликнула она, приветствуя темноволосого мужчину в кашемировом пальто. — Как хорошо, что ты первый. Представители прессы, как всегда, не дремлют. Я так надеялась, что раньше всех придет самый близкий друг. Дорогой, разреши, я покажу тебе свой маленький магазинчик. Ты должен сказать мне честно, что думаешь, Пауло…

И началось. Улыбаясь, Чар ретировалась во внутреннее помещение, оставив подруге ее место под солнцем. Там она принялась проверять, все ли в порядке с закусками, вином, льющимся непрерывным потоком.

Изредка Чар появлялась среди гостей и представлялась, очаровывая репортеров своей элегантной внешностью и американской простотой в общении. Встретившись взглядом с Пилар перед тем, как очередной раз скрыться в соседней комнате, она кивнула подруге. Все распоряжения хозяйки выполнялись, все шло по плану.

Наконец Чар устало опустилась на изящное кресло в стиле Людовика Четырнадцатого, придвинув его к низкой перегородке, отделявшей главное помещение от небольшой ниши, в которой Пилар разместила самые изысканные вечерние туалеты. Чар сидела, прислонившись к резной спинке, вслушиваясь в возбужденный гул голосов большого приема.

Но через несколько минут ее задумчивое уединение было нарушено вспышкой фотокамеры. В глазах заплясали радужные пятна. Она рассердилась на бесцеремонного фотографа и зажмурилась, но, когда пятна наконец пропали и зрение восстановилось, очаровательно улыбнулась. Слава Богу, что ей хватило выдержки не оттолкнуть представителя прессы.

— Простите, — произнесла она приветливо. — Я вам мешаю? Вы фотографируете эти платья?

Чар еще на мгновенье закрыла глаза, чтобы окончательно избавиться от последствий внезапной вспышки, и вдруг почувствовала удивительно знакомый запах. Кто-то взял ее за руку. Его слова прозвучали так близко, что он едва не коснулся губами ее уха. Чар не сразу могла вспомнить, почему ей так знаком этот голос. Теперь, не открывая глаз, она пыталась вызвать в памяти тот момент, когда слышала его.

— Разве мне в голову может прийти мысль фотографировать здесь что-нибудь, кроме вас?

Теперь сомнения Чар рассеялись. Воспоминания о странном волнении, пережитом ею на свадебном приеме Дженифер, когда она встретила этого человека, вспыхнули неожиданно ярко. Непроизвольно, помимо желания Чар взволнованная улыбка озарила ее лицо. Она знала, чьи пальцы нажали на затвор фотокамеры и кто произнес эти слова, одновременно насмешливые и полные восхищения.

— Флетчер Хокинс, — сказала Чар, открыв глаза, и увидела перед собой его улыбающееся лицо.

Она еще раз внимательно оглядела его, словно проверяя впечатление после их первой встречи. Иссиня-черные волосы были немного длиннее, чем того требовала мода, глубоко посаженные глаза горели под темными ресницами. Смуглое лицо поражало такой экзотической и яркой красотой, что у Чар перехватило дыхание. Единственной уступкой протоколу званого вечера с его стороны был свитер от Миссони. Выдержанный в золотисто-коричневых тонах, он прекрасно оттенял цвет его глаз, подчеркивал матовую гладкость кожи. На Флетчере были старые джинсы и шарф из тонкого кашемира, надетый скорее для тепла, чем в качестве модного дополнения. У него, безусловно, был свой собственный стиль. Это сразу бросалось в глаза, и Париж никак не повлиял на его манеру одеваться.

— Вы вспомнили, — засмеялся Флетчер, — я тронут.

Он все еще не отпустил руку Чар и с легким усилием поднял девушку с кресла. К своему удивлению, она беспрекословно подчинилась. Ниша была очень маленькой, а платья — такими дорогими. Было бы ужасно, если бы какая-нибудь блестящая пуговка на ее платье зацепилась за один из этих шикарных нарядов, или Флетчер неловким движением сбросил бы на пол роскошный туалет. В этих обстоятельствах было так естественно стоять совсем близко, другого выхода просто не было.

— В этом нет ничего необычного, — усмехнулась Чар, — невозможно забыть человека, обладающего вашим неотразимым обаянием.

— Вы уже не сердитесь на меня из-за того недоразумения на берегу?

— Я ни из-за чего не сержусь. Если бы я сердилась, это означало бы, что я думала о вас все эти последние дни, что, уверяю вас, совсем не соответствует истине.

С этими словами Чар высвободила руку. Ее внимание привлекло платье, которое, как ей показалось, висело не совсем удачно. Флетчер зашел сбоку и, привычно посмотрев на нее через объектив, произнес:

— Интересно, как это человек может говорить одно, а в его глазах светится совсем другое? Наверно, поэтому индусы считают, что глаза — зеркало души. Если хочешь узнать правду, нужно только внимательно посмотреть в глаза.

Подавив улыбку, Чар поправила тяжелую атласную юбку вечернего туалета со шнуровкой на лифе и, медленно обернувшись, с вызовом посмотрела на Флетчера.