Лина Тейлор - Секретная формула

– Не твое дело.

– Я не думаю, что у тебя в этой области большой опыт.

– Ради Бога, избавь меня от анализа моей личной жизни.

– Мне кажется, ты истосковалась по доброте, по мягкости. По нежным прикосновениям.

Линда нахмурилась. Разговор зашел совсем не туда.

– Я думаю, что все, что происходило там, в моем доме, между мной и тобой как мужчиной и женщиной, было настоящим, – сказал Тони.

Не думай об этом! – велела себе Линда. Надо думать только о деле. Со всем остальным она разберется потом. А еще лучше упрятать все это глубоко-глубоко, в самый дальний уголок памяти. Чтобы никогда не вспоминать о том, что было между ней и этим мужчиной.

– Давай разберемся во всем по порядку, – суровым тоном судьи произнесла Линда. – Тебя разыскивают ФБР и полиция. За убийство. И за измену. Ты изобрел сверхсекретную формулу взрывчатки, которая стоит на черном рынке не один миллион долларов. Двое людей пытались убить нас вчера. И в такой ситуации ты можешь думать об этих глупых, раздражающих отношениях между мужчиной и женщиной!

– Глупых? – переспросил он.

– Да.

– Раздражающих?

– Да.

– Вспомни, как хорошо нам было вместе.

– До того, как мы не узнали друг о друге правду, – возразила Линда.

– Не все было притворством, – настаивал он.

– Что? Что не было притворством?

Его лицо засветилось нежностью. Он наклонился к ней, она попыталась отодвинуться дальше – настолько, насколько позволяли наручники.

– Нервничаешь?

– Нет, – солгала она.

Он оглядел ее с головы до ног – оценивающим взглядом, насколько могла судить Линда по блеску его глаз. Потом положил большую теплую ладонь ей на живот и отодвинул вверх майку. Рука мягко легла на обнаженную кожу, и жаркая волна пробежала по телу Линды.

– Вот это, – сказал он с дьявольски обольстительной улыбкой. – Вот это не было притворством.

Он положил ладонь ей на живот, потому что хотел этого. Потому что перед этим он двадцать минут безрезультатно пытался убедить ее в том, что она ошибается. И все эти двадцать минут она сверкала на него глазами и клялась, что ненавидит его.

В конце концов, ему это надоело. Ему надоело слышать о том, что она его ненавидит. За кого она его принимает? Он никогда в это не поверит. Он все равно докажет ей, что она не права. И если ему не удается убедить ее словами, пусть это сделают его руки.

Тони медленно провел ладонью по ее коже. Линда затаила дыхание и опустила ресницы.

Это убедительнее всяких разговоров, с удовлетворением подумал Тони. И честнее. Она откликается на его ласку и не может скрыть этого.

– Не надо, – выдохнула Линда.

– Почему?

– Потому что я не хочу.

– Неправда, хочешь.

– Ты просто бредишь, – возразила она.

Тони рассмеялся.

– Намекаешь на то, что безумный ученый совсем свихнулся? Это не так, Линда. Хотя если кто-то и способен свести меня с ума, то это ты.

– Спасибо за комплимент, – с иронией сказала она.

Тони отодвинул ее майку выше, так что она сбилась в комок под грудью, и одобрительно присвистнул.

– Что ты делаешь? – спросила Линда.

– Смотрю на тебя. Мне нравится смотреть на тебя.

– Тони, если ты думаешь, что между нами что-то может произойти, пока я прикована наручниками к кровати, ты просто бредишь.

– Посмотрим, – улыбнулся он.

Он начал чертить кончиками пальцев невидимые круги на ее животе. Кожа легонько вздрагивала от его прикосновений, и ему это безумно нравилось.

– Перестань, – сказала она.

– Почему? Ведь ты утверждаешь, что тебе все равно. Что с твоей стороны все это было притворством и ты ничего не чувствовала, когда я обнимал и целовал тебя. Разве не так, Линда?

– Это была работа. Ты был моей целью. И до сих пор продолжаешь быть.

– Правда? – Он сместил руку ниже, к нежной полоске кожи чуть выше края трусиков. – Тогда думай об этом как об очередном этапе работы.

Он наклонился и прижался губами к ее животу, потом обвел языком вокруг пупка. Линда дернулась, наручники снова звякнули о металлическую спинку кровати.

– Боишься щекотки?

– Нет. Дело не в этом! Прекрати мучить меня!

– Я просто хочу убедиться, что я прав.

Тони поймал себя на том, что ему безумно нравится вкус ее кожи. Этот вкус кружит голову и опьяняет. Он думал, что сможет сделать это и при этом не потерять своей цели. Он думал, что сможет использовать поцелуи и ласки только как оружие. Но, видимо, он ошибся. Недооценил силу ее притягательности для него.

Он сам не мог понять, как это могло случиться. Не подозревал, что его так безумно влечет к ней. Но почему-то в глубине души он был уверен, что та мягкая, беззащитная, несчастная женщина, которая безутешно рыдала, прижавшись к его плечу, была настоящей. Он хотел, чтобы та Линда вернулась к нему снова, и готов был ради этого на многое.

Тони носом отодвинул ее майку еще выше.

Линда снова дернулась. Он нашел губами сосок, и от этого прикосновения все ее тело выгнулось вперед, а затем снова опустилось. Тони с трудом сдерживал желание растянуться на кровати рядом с ней, поверх нее, погрузиться в это мягкое тело.

– Ты меня убиваешь, – признался он, уткнувшись лицом куда-то между ее плечом и шеей.

Осознав, что борьба с собой бесполезна, он улегся на нее сверху. Их ноги скрестились, бедро соприкоснулось с бедром, горячая плоть с такой же горячей плотью. Они оба тяжело дышали, и Линда бормотала что-то невразумительное, проклиная его, но ее голос – жаркий, зовущий, полный желания – лишал эти проклятья и угрозы всякого смысла.

Тони рассмеялся и поцелуем заставил ее замолчать. Она приоткрыла рот, жадно впитывая вкус его губ, втягивая его в водоворот наслаждения, которого он никогда ни с кем не испытывал. Только с ней. Теперь он готов признать это. Он одержим этой женщиной. Все остальное – чувство опасности, страх, ярость – просто исчезало, едва он касался ее.

– Как хорошо, – пробормотал он, оторвав губы от ее рта и вглядываясь в глубину ее глаз.

– Это безумие, – прошептала она.

Он лежал на ней всей тяжестью своего тела, и только два слоя ткани мешали ему проникнуть внутрь.

– Да, – признал он, – возможно, это безумие.

– Это не я, – с отчаянием сказала Линда. – Не я настоящая.

– Лжешь, – возразил он.

– Ведь ты умный мужчина, Тони. Неужели ты не понимаешь? Я могу сыграть десяток, сотню разных ролей, представить себя в образе самых разных женщин. Но ни один из этих образов не имеет отношения ко мне настоящей. Я просто не чувствую того, что происходит с ними.

– Неправда, не верю, – сказал он, обхватывая ладонью ее подбородок и пробегая большим пальцем вдоль нижней губы. – Чувствуешь?

Линда задрожала и закрыла глаза. Его не обманешь, поняла она.

Тони положил руку ей на грудь и нежно сжал сосок.

– Ну как? Не пытайся убедить меня в том, что ты этого не чувствуешь. Не смей говорить, что твое тело – это своего рода оружие, которое ты можешь использовать по собственному усмотрению. Я ни за что не поверю, что ты можешь реагировать точно так же на прикосновения любого другого мужчины, который стал целью твоего задания. Я не поверю, что все это не имеет никакого отношения ко мне.

– Никакого отношения к тебе это не имеет! – сердито воскликнула она.

Тони пошевелился, еще удобнее устраиваясь сверху, сделал несколько движений бедрами и мгновенно почувствовал непроизвольный отклик ее тела. Как им было бы хорошо вместе, как легко и просто.

– Я хочу тебя, Линда, – признался он. – Ты думаешь, мне легко произнести это? Ты думаешь, мне это нравится? Я ненавижу себя за доверчивость. У меня всегда возникали проблемы, когда я слишком доверял женщинам. Я сожалею, что попал в ситуацию, из которой не могу найти выход. Сожалею, что вынужден просить тебя о помощи. Я просто ненавижу все это.

– Тогда мы в равных условиях, потому что…

Он заглушил ее слова поцелуем – долгим, крепким, опьяняющим поцелуем, от которого она буквально сомлела в его объятиях.

– Мне очень жаль, что ты таким безумным образом ворвалась в мою жизнь и перевернула ее с ног на голову. Я знал, что должен быть один, но я устал от одиночества. И мне очень не хочется думать, что я ошибся в тебе.

– Чего ты хочешь от меня, Тони? – срывающимся голосом спросила Линда.

Всего, подумал он. Эта женщина нужна ему вся, целиком. Со стоном он оторвался от нее и, перевернувшись на спину, лег рядом. Он просто не мог больше выносить такой близости.

– Скажи мне, что хочешь меня, – проговорил он. – Дай мне хотя бы эту малость. Признайся, что это все по-настоящему.

– Прости, но я не могу позволить себе признаться в том, что меня влечет к сумасшедшему.

– Я не сумасшедший, – сказал он. – Не убийца и не предатель. Я просто мужчина, который хочет, чтобы ты была в его постели.

– Ничем не могу тебе помочь. Я не могу тебе поверить.

– А я не могу удержаться от того, чтобы не дотронуться до тебя снова, – сказал он, все еще страдая от возбуждения. – Если хочешь, мы перейдем ко второму раунду нашей пытки и продолжим терзать друг друга.

– Только в том случае, если на этот раз прикованным к кровати будешь ты, – ответила Линда.

– Я готов, – сказал Тони. – С радостью.

– Нет. Я пошутила.

Некоторое время они лежали рядом на узкой кровати, глядя друг на друга. Линда учащенно дышала, ее грудь вздымалась и опускалась, пухлые губы были соблазнительно приоткрыты. Тони был более чем готов к продолжению этой маленькой схватки. Линда прикована к кровати и никуда не может деться. Рано или поздно он добьется того, что она уже не будет в состоянии обманывать себя и его. Рано или поздно она сдастся, он знал это.

– Не смотри на меня так, Тони, – взмолилась Линда. – Что ты хочешь доказать этим? Чего ты хочешь?

– Тебя, черт возьми. Ту женщину, которой ты была позавчера. Без всей этой лжи.

– Ты хочешь, чтобы я призналась, что тоже хочу тебя? Этого будет достаточно?

– Нет, но это будет неплохое начало.

– Ну хорошо, я хочу тебя. И я ненавижу себя за это. Я считаю, что это самая большая глупость в моей жизни. Мое тело изменяет мне, здравый смысл покидает меня. Но я хочу тебя. Теперь ты удовлетворен?

– Когда ты представляешь это таким образом, что я злодей, который охмурил тебя, то нет.

– Больше я ничего не могу тебе сказать, – заявила Линда. – По крайней мере, сейчас.

Тони продолжал смотреть на нее. Она по-прежнему дышала неровно, но ее взгляд был устремлен куда-то в пространство.

– Я никогда не обманывал тебя, – сказал Тони. – Есть вещи, о которых я тебе просто не говорил. Но я был честен с тобой. И я думаю, что в глубине души ты знаешь это.

– Но Тони…

– Подумай об этом. Обо мне. О нас. Подумай сердцем, а не своей бесчувственной головой. Я уверен, что в душе ты понимаешь, что я не убийца и не предатель. Если бы ты искренне считала меня убийцей, ты не могла бы так отвечать на мои поцелуи. Ты не такая бесчувственная и хладнокровная, какой хочешь казаться.

– Но Тони…

– Подумай об этом устройстве для слежки. Этот факт должен сказать тебе о чем-то. А если этот фрагмент не укладывается в общую картину, значит, должны быть и другие. Ты обязана найти доказательства моей невиновности. Я рассказал тебе все, что случилось. Точную картину.

– Я не… – Она остановилась и о чем-то задумалась. – Ну хорошо. Давай поговорим об этом. Только не прикасайся ко мне, пожалуйста.

– Если ты настаиваешь.

– Я настаиваю, – с тяжелым вздохом подтвердила она.

Тони послушно поднялся и сел на край кровати.

– В отчетах о происшедшем я не видела никаких упоминаний о следах наркотических химических веществ в лаборатории, – сказала Линда. – Согласно отчетам, наши подразделения прибыли на место спустя пятнадцать минут. Хотя у меня есть основание думать, что они приехали только через полчаса. Никого в лаборатории не было. Не было никаких отпечатков пальцев.

– За исключением отпечатков ваших сотрудников?

– Да.

– Полчаса вполне достаточно, чтобы то вещество, которое я использовал, выветрилось, а человек, который его вдохнул, пришел в себя. Мне ведь надо было действовать быстро, понимаешь? В этом случае приходится применять препарат, который валит человека с ног почти мгновенно, но при этом быстро выводится из организма. Спроси кого-нибудь. Кого-нибудь, кому ты доверяешь. Спроси, не нашли ли они следов наркотического вещества в лаборатории той ночью.

– Но отчеты…

– Поставь себя на место человека, который составлял отчет. Стал бы он включать в отчет факт, который не укладывается в придуманную им схему?

Линда снова задумалась. Он на правильном пути, понял Тони. Он это чувствовал. В конце концов, кто-то ведь должен ему поверить. Он не может в одиночку бороться со всей этой чудовищной ложью.