Лина Тейлор - Секретная формула

– Что здорово? То, что было между нами?

Было. Она сказала – было. Что ж, наверное, она права. Так или иначе, но все кончилось. Он хотел бы продолжения, но все хорошее рано или поздно кончается, разве не так?

– Да, – проговорил он. – Жаль, что это кончилось.

Линда кивнула, и слезы хлынули из ее глаз. Тони не знал, что сказать. Да он уже и не мог говорить. В глазах у него потемнело, и он потерял сознание.

Линда дважды хлопнула его ладонью по щекам, но это не помогло. Он даже не шелохнулся. Дрожащей рукой она проверила пульс. Пульс был слабым, дыхание тоже.

Его ранили действительно в то же самое место, что и ее. У нее тоже было сильное кровотечение, она теряла сознание. Но она выжила. Нет никаких причин опасаться, что он умрет. Конечно, внутри пуля могла задеть более крупные сосуды. Только хирург сможет оценить тяжесть ранения.

Линда посмотрела на пистолет Шелтона, который все еще валялся на полу. Тридцать восьмой калибр. Господи, и зачем Тони бросился между ней и Шелтоном?! Его поступок не укладывался у нее в голове.

Линда предвидела маневр Шелтона. У нее был пистолет наготове, она могла сама отпрыгнуть в сторону. Вполне вероятно, что ей удалось бы остаться в живых. Но нет, Тони бросился спасать ее. Так же, как тогда в баре.

К ней подошел Генри.

– Как ты? – спросил он.

– Все в порядке, – солгала она. – Хорошо, что я сама не застрелила его, когда он бросился между мной и Шелтоном.

Странно, но в своих разговорах с Тони она столько раз говорила, что ненавидит его. Что хочет убить его. Пристрелить. И ни разу не сказала, что любит его.

– Вертолет на подходе, – сказал Генри, кладя руку ей на плечо. – Все будет в порядке.

Линда кивнула, крепче прижимая к ране мокрую от крови салфетку.

– Похоже, вы с ним не скучали, – сказал Генри.

Линда с трудом сдержала слезы.

– Да. Нам было весело, – пробормотала она.

Да, все было весело до того момента, как он бросился под пулю. Ради нее. Пока он не добавил этот маленький заключительный штрих к их приключениям.

А теперь все, что она могла делать, – это сидеть рядом с ним на полу и ругать его на чем свет стоит за его глупое безумство.

Линда не знала, что ей делать. И в конце концов прибегнула к крайнему средству – обратилась за помощью к отцу. Все полтора месяца, которые прошли с того рокового дня, Линда не находила себе места. Она не видела Тони с того момента, как военные санитары положили его на носилки и погрузили в вертолет. Она не могла понять, почему он до сих пор не дал о себе знать. Ночи напролет она лежала без сна, пытаясь придумать объяснения этому. Все объяснения никуда не годились. Не выдержав, она позвонила отцу.

В последние годы Линда редко встречалась с отцом. Еще реже она бывала в его доме в Бриджтауне. Не то чтобы она не любила отца, но просто чувствовала, что для него всегда существовали более важные дела, чем общение с дочерью, и не хотела мешать. Ей казалось, что она не нужна ему. Она вообще никому не была нужна. Кроме Тони.

В какой-то момент она искренне поверила в свою значимость для Тони. Но, видимо, и в этом она ошиблась. Иначе он не исчез бы так молчаливо из ее жизни.

Ведь знала она, что ей лучше быть одной. И говорила об этом Тони. Быть одной спокойнее, безопаснее, проще. И что он сделал? Он вытащил ее из защитного кокона, он заставил ее поверить ему. Именно ему, а не кому-то другому.

А теперь ей кажется, что все это было нереальным. Эти несколько безумных дней, которые они провели в дороге, промчались как сон. И все кончилось. Может быть, это нормально? Что она вообще знает о мужчинах? О том, как устроены их мозги? Об их привычках, об их отношениях с женщинами?

У Тони было много женщин, и со всеми он рано или поздно расставался. Значит, она просто одна из многих? Он сказал, что женщины бросали его. Но она не собиралась его бросать. Она поверила ему. Более того, она в него влюбилась.

Но что она знает о любви? Любовь приносит боль и страдания. Это она уже поняла. Любовь лишает независимости, а она это не приемлет для себя.

Лучше бы он оставил ее в покое в ее тусклом скучном мирке, в ее раковине. Она никогда не узнала бы, что такое настоящее чувство, ей не пришлось бы страдать.

А сейчас она страдает. Она сердится на своего отца, который всю жизнь не обращал на нее внимания, сердится на Тони, который сначала был так внимателен и заботлив, а потом просто забыл о ней. Она годами безропотно сносила молчание со стороны отца. Она ловила малейшие знаки внимания с его стороны. Она все время чего-то ждала. Но с Тони она ждать не будет! Она должна выяснить в чем дело. Либо Тони не может с ней связаться, либо не хочет. Она должна это знать.

Вот почему она позвонила отцу. Он входит в объединенный комитет начальников штабов и как минимум раз в месяц играет в гольф с президентом. Кто, как не он, может выяснить судьбу доктора Энтони Каллахэна?

Телефонный разговор с отцом состоялся два дня назад, и вот сегодня она получила приглашение от отца поужинать у него дома.

Чтобы не опоздать, Линда взяла такси. Без четверти семь она уже звонила в дверь старинного кирпичного дома на тихой зеленой улочке Бриджтауна. Дверь открыл Бартон, пожилой дворецкий.

– Добрый вечер, Бартон, – приветливо поздоровалась Линда. – Генерал уже дома?

– Пока нет, мисс Линда. Проходите в гостиную. Я вам не нужен, мисс? Если нет, я, с вашего позволения, уйду. – Он улыбнулся и надел старомодную, но безупречно вычищенную шляпу. – Генерал сказал, что, после того как дождусь вас, я могу быть свободен. Пойду навещу свою дочь и внуков.

– Разумеется, идите, Бартон. – Линда прошла в гостиную и, тяжело вздохнув, села на диван. Опять придется ждать.

Прошедшие полтора месяца были трудными. Ей пришлось давать кучу объяснений по поводу всего произошедшего. Следователям нелегко было понять, как начальник подразделения сверхсекретного агентства стал предателем и убийцей. Плюс странное, на взгляд следователей, поведение самой Линды – взорванный дом, два обгоревших трупа, гонка на мотоцикле через всю страну. Разбирательства по поводу совместной операции трех сотрудников агентства с военными, которыми командовал брат Риты. Выстрелы в провинциальном мотеле, вертолет, возмущение местных властей.

Только чудом Линде, Генри и Рите удалось избежать военного трибунала. Но в конце концов было решено, что достигнутая цель оправдывает средства, и обвинения с них сняли.

Впрочем, если бы Линду уволили, она, наверное, была бы только рада этому. Тони был прав, когда говорил, что ему не нравится ее работа. Ей самой она тоже теперь не нравится. Когда-то она выбрала эту профессию, чтобы произвести впечатление на отца, но ей так и не удалось достичь этой цели. Какое-то время ей нравилось рисковать, выполнять сложные задания, но теперь все прошло. Она больше не хочет ни в кого стрелять и не хочет, чтобы стреляли в нее. Она не хочет больше притворяться. Не желает больше лгать. Она хочет быть такой, какая она есть. Настоящей.

Временами, когда она слишком сильно тосковала по Тони, ей приходила в голову мысль, что было бы лучше вернуть все назад, в те времена, когда она не умела смеяться и не умела любить. Но это уже невозможно. При всем желании она не смогла бы снова стать бездушным роботом, слепо исполняющим приказы. Она хочет быть свободной и счастливой и мечтает, чтобы рядом с ней был Тони.

Линда не была искушена в любви, но ей почему-то казалось, что то, что произошло между ней и Тони, было настоящим. Чувствует ли он то же самое, что и она? Если да, то, значит, его сердце тоже разрывается на части. Но почему тогда он до сих пор не с ней?

Остатки здравого смысла подсказывали ей, что он может быть так же занят, как и она. Его могли взять под стражу сразу, как только он пришел в сознание. Она представила, как он лежит на больничной койке, а ему зачитывают права обвиняемого. Но это логика здравого смысла, запасы которого Линда почти исчерпала за предыдущие двадцать девять лет жизни. Все, что у нее осталось сейчас, – это эмоции. А эмоции не желают прислушиваться к логическим рассуждениям.

Все ночи напролет она плакала, уткнувшись в подушку. Ее дни были не лучше. Ее постоянно вызывали к чиновникам и военным разного ранга, где она в очередной раз пересказывала всю эту историю и отвечала на дурацкие вопросы. Все хотели знать, как могло случиться такое в элитном подразделении секретного агентства и что надо сделать, чтобы это не повторилось.

Их отдел чуть было не расформировали. Существование всего агентства было под вопросом. Не было уверенности, что Шелтон действовал в одиночку. Возможно, у него остались нераскрытые сообщники в агентстве. Дело Энтони Каллахэна полностью изъяли из их ведения. Теперь им занималось другое секретное учреждение, и информацию о нем можно было получить только по специальному, четко обоснованному запросу. Линда очень нуждалась в информации об Энтони Каллахэне, но причины ее интереса к нему были смешны с точки зрения военной машины.

Она знала только то, что знали все: доктор Каллахэн был задержан до выяснения всех обстоятельств этого дела. Место его пребывания не разглашалось. Причиной задержания была названа гибель охранника. О секретной формуле не было сказано ни слова.

Линда встала с дивана и начала нетерпеливо расхаживать по комнате. Часы на каминной полке показывали, что со времени, назначенного для встречи, прошло уже двадцать минут. Не в привычках отца было опаздывать.

У входной двери зазвенел колокольчик. Кто бы это мог быть? Линда вышла в прихожую и распахнула дверь. Она ожидала увидеть на пороге отцовского дома кого угодно, только не Тони Каллахэна. Но это был именно он. И знакомый красный мотоцикл стоял у калитки.

Линда растерянно моргнула, решив, что это мираж, плод ее измученного воображения. Столько раз бессонными ночами она представляла себе их встречу, что теперь у нее начались галлюцинации. С минуту она смотрела на него, не в силах произнести ни слова.

На нем была белоснежная рубашка и сомнительного вида джинсы – вытершиеся на коленках и полинявшие до самых светлых оттенков голубизны. Волосы спускались на воротник рубашки, на губах играла легкая улыбка. Он выглядел точно так, как раньше – до тех ужасных последних минут, которые они провели вместе. Каждый раз, когда Линда закрывала глаза, она видела именно эту последнюю сцену: его, лежащего на полу в номере дешевого мотеля, истекающего кровью, бледного и недвижимого. И каждый раз с ее губ готовы были сорваться мольбы и проклятья, которые она произносила тогда.

А сейчас он стоял перед ней живой и здоровый. И улыбался уже во весь рот, той своей неотразимой улыбкой, от которой у нее всякий раз кружилась голова.

– Привет, – поздоровался он. – Генерал сказал, что ты хочешь меня видеть.

– Он сам сказал?

– Да. А я могу войти в дом?

– Да… Конечно… – Линда отступила в сторону, позволив ему пройти мимо.

Он повернулся к ней спиной, и она сразу вспомнила, как прижималась щекой к этой широкой спине во время их долгой многодневной гонки по дорогам. Она вспомнила их безумную ночную прогулку, объятия на склоне горы, жар их тел, холодный воздух и звездное небо.

Неужели все это было? Она могла поклясться, что помнит все, каждое мгновение, проведенное с Тони, но временами ей начинало казаться, что она просто придумала все это – эту сказку, полную волшебства, радостного возбуждения, смеха.

Господи, она ни разу не смеялась с тех пор, как они расстались. И это было полтора месяца назад.

Ей было тяжело думать о том, что Тони так сильно изменил ее жизнь, изменил к лучшему, как ей казалось, а затем исчез, оставив ее еще более одинокой, чем она была раньше.

Это было еще хуже, чем с отцом, потому что она никогда не ощущала по-настоящему отцовской любви. Отец никогда не проявлял к ней особого внимания, не выказывал заботы и нежности. Временами отец брал ее куда-нибудь с собой, просто для того, чтобы продемонстрировать остальным, что у него есть семья, дочь. Но когда эта задача была выполнена, отец снова передавал ее на попечение сначала няни, потом гувернантки, а когда она подросла, отправил в школу-интернат.

Но Тони… Она поверила в него. Она восприняла его, как чародея, который способен превратить ее в совершенно другое существо – существо, способное радоваться жизни и наслаждаться каждым мгновением. Конечно, все это чушь, бессмыслица. Он всего лишь мужчина. Мужчина, который забыл ее, бросил ее.

Разумом Линда понимала, что ее отношения с отцом и отношения с Тони совсем не одно и то же. Но все же невольно сравнивала. Оба эти человека, оба мужчины – отец и возлюбленный – заставляли ее страдать.

Нет, она не доставит Энтони Каллахэну такой радости – увидеть ее страдания. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Линда распрямила плечи и холодно спросила:

– Что тебе нужно, Тони?