Он проигнорировал вопрос, главным образом потому, что она была права. Тернер зарылся пальцами в свои волосы, и, захватив одну прядь начал дергать ее, пытаясь собраться с мыслями.

— Ты собираешься вырвать на себе все волосы? — спросила Миранда пренебрежительно.

Он глубоко вздохнул и разжал пальцы. Его голос был тверд и уверен, когда он потребовал,

— Каково это а, Миранда?

— Каково это? — отозвалась она эхом, сгорая от возмущения. — Каково это? И это спрашиваешь ты? Именно ты игнорировал меня в течение недели и обращал на меня внимания не больше, чем на коврик перед дверью. Это ты возомнил, что у меня совершенно нет гордости, и я оценю то, что ты склонял своих друзей танцевать со мной. Ты — грубиян, жалкий эгоист, неспособный...

Он закрыл ее рот своей ладонью.

— Ради Бога, не кричи, Миранда. То, что случилось на прошлой неделе, было неправильным. И ты — дурочка, если думаешь, что мое появление здесь, сегодня вечером, как-то связано с тем событием.

— Но ты ведь приехал, — прошептала она. — Приехал.

— Я приехал, — процедил он, — потому что ищу себе женщину. Любовницу, а не жену.

Она отшатнулась. И безмолвно уставилась на него. Она так долго на него смотрела, что он начал думать, что ее глаза прожгут в нем отверстия. И, наконец, она заговорила, но голос ее был тихим и безжизненным,

— Таким, ты мне не нравишься, Тернер.

Ну что ж, он тоже себе в данный момент не очень-то нравился.

Миранда вздернула подбородок и, задрожав, сказала:

— Извини меня. Мне пора вернуться на бал. Благодаря тебе, у меня огромное число партнеров для танцев, и я не хотела бы обидеть ни одного из них.

Он смотрел ей вслед. Затем на дверь. А потом уехал.

20 июня 1819

Я видела вдову сегодня вечером еще раз, после того, как возвратилась в бальный зал. Я спросила Оливию, кто она, и та сказала, что леди зовут — Кэтрин Бидвелл, графиня Пимблтон. Она вышла замуж за лорда Пимблтона, которому было уже почти шестьдесят, и очень скоро родила сына. Лорд Пимблтон вскоре умер, и теперь все его состояние находится в ее полной власти, пока мальчик еще мал. Умная женщина. Иметь такую независимость. Вряд ли она захочет еще раз выйти замуж — отличный выбор, Тернер.

Я должна была станцевать с ним один раз. Леди Ридланд настояла на этом. А потом, еще больше испортив этот вечер, она увлекла меня в сторонку, чтобы обсудить мою внезапную популярность. «Герцог Эшборн танцевал с тобой!» (Ее восклицательный знак). Он, конечно, женат, и очень счастливо, поэтому не тратит впустую своего времени на молоденьких девиц, только покинувших классную комнату. Леди Ридланд была взволнована и гордилась мной. А мне хотелось плакать.

Теперь я дома, и изобретаю такую болезнь, которая позволила бы мне не выходить в течение нескольких дней. Неделю, если получится.

Вы знаете, что меня больше всего тревожит? Леди Пимблтон не считают красивой. О, она весьма приятна на вид, но далеко не алмаз чистой воды. Ее волосы простого коричневого цвета и глаза тоже.

Точно такие же, как у меня.


Глава 9

Миранда провела следующую неделю, симулируя чтение греческих трагедий. Она совершенно не могла сконцентрироваться на читаемом, и фактически раз за разом перечитывала одну и ту же страницу, не понимая значения слов. А найти то, что ее могло бы в действительности заинтересовать, не представлялось возможным.

Комедии вызывали у нее слезы, а истории о любви... Боже сохрани, это бы ее сейчас просто убило.

Оливия, всегда неравнодушная к судьбам других людей, неустанно искала причину угрюмого настроения Миранды. На самом деле, она переставала задавать вопросы, только когда пыталась поднять ей настроение. Вот и сейчас, Оливия как раз рассказывала о какой-то графине, которая выгнала мужа из дома за то, что он воспротивился покупке четырех пуделей, когда в дверь постучала леди Ридланд.

— О, хорошо, что вы обе здесь, — сказала она, заходя в комнату. — Оливия, как ты сидишь? Это просто верх невоспитанности!

Оливия покорно сменила позу и спросила:

— Что, мама?

— Я хотела сообщить вам, что мы получили приглашение в дом леди Честер, которая возвращается в страну на следующей неделе.

— Кто такая леди Честер? — спросила Миранда, загнув уголок страницы и опустив книгу на колени.

— Наша кузина, — ответила Оливия. — В третьем или четвертом поколении, не помню точно.

— Секундочку, — перебила леди Ридланд. — Я еще хотела добавить, что приняла приглашение от нашего имени. Было бы грубо не сделать этого, поскольку она — наша близкая родственница.

— Тернер поедет? — спросила Оливия.

Миранде хотелось тысячу раз поблагодарить подругу за этот вопрос, но она не отважилась.

— Это в его интересах. В последнее время он что-то слишком отдалился от семьи, — сказала леди Ридланд с нетипичными для нее стальными нотками в голосе. — Если его там не будет, ему придется иметь дело со мной.

— Небеса! — воскликнула Оливия. — Какая ужасающая мысль!

— Я не понимаю, что случилось с мальчиком, — покачала леди Ридланд головой. — Складывается такое впечатление, что он избегает нас.

Нет, с грустной улыбкой подумала Миранда, только меня.


* * * * *

Тернер нетерпеливо покачивал ногой, ожидая свою семью. Примерно в пятнадцатый раз за это утро, он пожалел о том, что не походил на большинство мужчин света, которые или просто игнорировали своих матерей или не воспринимали их всерьез. Но, так или иначе, его матери удалось уговорить его присутствовать на устраиваемом кузиной недельном приеме для гостей, на котором, конечно, будет и Миранда.

Он идиот. И день ото дня, этот факт становился все более очевидным.

Идиот, который очевидно отмечен злым роком, потому что, как только его мать зашла в гостиную, она объявила:

— Ты должен ехать вместе с Мирандой.

Очевидно, у богов было своеобразное чувство юмора.

Он откашлялся.

— Мама, ты думаешь, — это мудро?

Она одарила его нетерпеливым взглядом.

— Ты же не собираешься обольстить девочку, не так ли?

Черт возьми.

— Конечно, нет. Но нужно думать о ее репутации. Что скажут люди, когда мы приедем в одной карете? Все будут знать, что мы провели несколько часов наедине.

— Все воспринимают вас как брата и сестру. И мы встретимся с вами за милю до «Честер—Парка» и пересядем так, чтобы вы могли приехать со своим отцом. Так что проблем не будет. Кроме того, твой отец и я должны переброситься парой слов с Оливией один на один.

— Что она натворила?

— Похоже, она назвала Джорджину Элстер глупой уткой.

— Глупой уткой?

— В лицо, Тернер! Она сказала это ей в лицо.

— Не слишком умно с ее стороны, но, по-моему, эта тема не требует двухчасового обсуждения.

— Это не все.

Тернер вздохнул. Его мать было уже не разубедить. Два часа наедине с Мирандой. Что он такого сделал, чтобы заслужить эту пытку?

— Она назвала сэра Роберта Кента горностаем—переростком!

— В лицо, полагаю.

Леди Ридланд кивнула.

— Что такое горностай?

— Я не имею ни малейшего понятия, но предполагаю, что это не комплимент.

— Горностай — ласка, я думаю, — сказала Миранда, заходя в гостиную в сливово—синем дорожном платье. При этом она мило улыбалась им обоим.

— Доброе утро, Миранда, — сказала леди Ридланд оживленно. — Ты поедешь с Тернером.

— Я? — Миранда чуть не задохнулась рвущимися из нее словами и постаралась скрыть свое замешательство, неуверенно кашлянув. Тернера это явно забавляло.

— Да. Лорд Ридланд и я должны поговорить с Оливией. Она позволила себе говорить в обществе совершенно недопустимые вещи.

Со стороны лестницы раздался приглушенный стон. И три головы одновременно повернулись, наблюдая, как Оливия спускается вниз.

— Это действительно необходимо, мама? Я не желала никому вреда. Я никогда не назвала бы леди Финчкомб несчастной старой ведьмой, если бы знала, что она услышит меня.

Кровь отлила от лица леди Ридланд.

— Ты назвала леди Финчкомб старой ведьмой?

— Ты не знала об этом? — промямлила Оливия.

— Тернер, Миранда, я полагаю, что вам пора отправляться. Через несколько часов мы встретимся с вами.

* * * * *


Они молча подошли к ожидавшей их карете, и Тернер подал Миранде руку, чтобы помочь ей подняться по лесенке. Ее холодные пальцы послали электрический разряд по его руке, но она сама, похоже, этого даже на заметила, так невинно и сдержанно прозвучали ее слова.

— Я надеюсь, что мое присутствие не слишком обременит Вас, мой лорд?

Ответ Тернера был смесью ворчания и вздохов.

— Ты должен знать, что я не подстраивала этого.

Он сел напротив нее.

— Я знаю.

— Я понятия не имела, что нам придется ехать вместе. — Миранда посмотрела на Тернера. — А ты знал?

— Знал. Мать сказала мне, она была весьма решительно настроена, поговорить с Оливией наедине.

— О, тогда понятно, почему ты веришь мне.

Он вздохнул, и выглянул из окна, когда карета покачнулась.

— Миранда, я не считаю тебя лгуньей.

— Нет, конечно, — сказала она быстро. — Но ты выглядел очень недовольным, когда помогал мне сесть в карету.

— Я недоволен судьбой, Миранда, а не тобой.

— Как я рада, — сказала она холодно. — А теперь, если ты меня извинишь, я хочу почитать. — Она постаралась развернуться так, чтобы не сидеть с ним лицом к лицу и открыла книгу.

Тернер молчал не более тридцати секунд.

— Что ты читаешь?

Миранда замерла, затем медленно повернулась, как-будто выполняя какую-то неприятную обязанность. И показала ему книгу.

— Эсхил. Как угнетающе.

— Зато соответствует моему настроению.

— О, да ты никак огрызаешься?

— Я не нуждаюсь в твоем снисхождении, Тернер. А при нынешних обстоятельствах, это вообще не уместно.

Он вздернул брови.

— И что же это означает?

— Это означает, что после всего того, что произошло между нами, твое снисходительное отношение ко мне, более не оправдано.

— Бог мой, какое длинное предложение.

Миранда пронзила его взглядом. И на сей раз, когда она подняла книгу, то полностью скрыла ею свое лицо.

Тернер ухмыляясь, откинулся на сиденье, удивленный тем, насколько он наслаждался беседой. Тихони были всегда самыми интересными. Миранда может и не привлекала всеобщего внимания, но в беседе она отличалась стилем и остроумием. Дразнить ее было большой забавой. И он нисколько не чувствовал себя виноватым, поступая подобным образом. Он был уверен, что за внешним раздражением, она, на самом деле, наслаждалась их словесной перепалкой так же, как и он.

Возможно, эта поездка будет не такой уж невыносимой. Он только должен стараться поддерживать их разговор в шутливом ключе и поменьше смотреть на ее рот.

Он ему очень нравился.

Но ему не стоило задумываться над этим. Он собирался возобновить их беседу и наслаждаться общением с ней, как это было до того, как случилось то недоразумение в библиотеке. Он жалел об их утраченной дружбе и был намерен потратить последующие два часа на ее восстановление.

— Что ты читаешь? — спросил он.

Она ответила раздраженно.

— Эсхила. И ты уже спрашивал об этом!

— Что именно у Эсхила? — попробовал выйти из положения, Тернер.

К его большому удивлению она посмотрела в книгу, прежде чем ответила.

— “Орестея.”

Он вздрогнул.

— Тебе не нравится это произведение?

— Все эти разъяренные женщины? Нет. Я предпочитаю истории о приключениях.

— А мне нравятся разъяренные женщины.

— Ты чувствуешь в них родственные души, не так ли? О, дорогая, не надо крошить свои зубы. Поверь, посещение дантиста не доставляет удовольствия.

Выражение ее лица было таким комичным, что он еле сдерживал смех.

— О, не будь столь чувствительной, Миранда.

Все еще сверля его взглядом, она пробормотала:

— Извините меня, мой лорд, — и затем как-то умудрилась изобразить подобострастный реверанс в узком пространстве кареты.

Улыбка Тернера переросла в безудержный смех.

— Ох, Миранда, — сказал он, вытирая глаза. — Ты — бриллиант чистой воды!

Когда он, наконец, успокоился, то заметил, что она уставилась на него, как на сумасшедшего. Он подумал было согнуть пальцы на подобие когтей и рыкнуть, чтобы рассмешить ее, но не был уверен, что это не укрепит ее в мысли о его сумасшествии. Поэтому он только смотрел и улыбался.

Она покачала головой.

— Я не понимаю тебя.

Он промолчал, не желая, чтобы беседа перешла в серьезное русло. Миранда снова вернулась к своей книге, а он занялся подсчетом секунд до того, как она перевернет страницу. Когда счет перевалил за минуту, Тернер криво ухмыльнулся.