— Ты не можешь сказать этого, — ее глаза наполнились ужасом. До этого момента у нее еще теплилась надежда, что он залпом выпалит признание, что, возможно, он просто долго все обдумывает, и в такой вот напряженный момент, когда их страсть так накалена, слова сами польются из его губ, и он поймет, что любит ее.

— Боже мой, — Миранда тяжело дышала. Маленький кусочек сердца, который всегда надеялся, что он приедет, чтобы любить ее, засох и умер в один миг, вырвав у нее часть ее души.

— Боже мой, — казала она снова. — Ты не можешь этого сказать.

Тернер видел пустоту в ее глазах и понял, что потерял ее.

— Я не хочу причинять тебе боль, — как-то совсем неубедительно произнес он.

— Слишком поздно! — слова застряли у нее в горле, и она медленно пошла к двери.

— Подожди! — она обернулась, остановившись.

Он наклонился вниз и поднял пакет, который принес с собой.

— Вот, — сказал он приглушенно. — Я принес тебе это.

Миранда взяла пакет из его рук, уставившись на его спину, когда он выходил из комнаты. Дрожащими руками она распаковала его. «Le Morte d’Arthur». Та самая копия из магазина для джентльменов, которую она так хотела.

— О, Тернер, — прошептала она. — Почему ты должен пойти и сделать что-то такое милое? Почему ты не даешь мне просто ненавидеть тебя?

Много часов спустя, она вытирала книгу носовым платком и надеялась, то ее соленые слезы не причинят особого вреда кожаному переплету.


7 ИЮНЯ 1820


Леди Ридленд и Оливия прибыли сегодня, чтобы ожидать рождения «наследника», потому что все семейство Бивилсток ждет этого. Врач, кажется, не думает, что я рожу к концу месяца, но леди Ридленд сказала, что не хочет рисковать.

Я уверена, что они заметили, что мы с Тернером больше не разделяем спальню. Это, конечно, необычно для супружеских пар делить одну спальню, но в последний раз, когда они приезжали, мы именно это и делали. Поэтому сейчас они наверняка задаются вопросом о нашем отдалении. Прошло уже две недели с тех пор, как я перенесла свои вещи.

Моя постель пуста и холодна. Я ненавижу это.

Я даже совершенно не взволнована по поводу рождения ребенка.


Глава 19


Следующие несколько недель были отвратительны. Тернер с отвращением поглощал свою еду и сразу скрывался в своем кабинете: необходимость сидеть за столом напротив Миранды в течение часа, была невыносима. На этот раз он потерял ее, и это было нестерпимой мукой — видеть ее пустые, лишенные эмоций глаза. Если Миранда не способна была чувствовать что-либо больше, то Тернер чувствовал слишком много. Он был зол на нее за то, что она попыталась вынудить его признаться в чувствах, которые он не был уверен, что чувствовал. Он был зол на нее оттого, что она разочаровалась в их браке, решив, что он не прошел некий тест. Он чувствовал вину оттого, что сделал ее такой несчастной. Он был смущен, не зная как вести себя с ней, и напуган, полагая, что уже никогда не вернет ее. Он был зол на самого себя оттого, что не мог сказать ей, что любит ее, и чувствовал себя не в своей тарелке, не имея представления о том, как узнать: любит он ее или нет? Но главное — он был одинок. Он был одинок без своей жены. Он скучал по ней и всем этим ее забавным комментариям и остроумным словечкам. Время от времени он украдкой вглядывался в ее лицо, пытаясь вновь увидеть ту женщину, на которой женился. Но не находил ее. Миранда стала другой. Казалось, ее больше ничего не волнует. Совсем ничего.

Его мать, которая приехала, чтобы побыть с ними до рождения ребенка, разыскала его, чтобы сказать, что Миранда снова почти ничего не съела. Он с проклятием вздохнул. Должна же она понимать как это больно. Он едва удержался от того, чтобы найти ее и хорошенько встряхнуть. Вместо этого он отдал слугам распоряжение осторожно наблюдать за ней. Ежедневно, обычно к вечеру, они отчитывались ему, когда он сидел в кабинете, обдумывая «эффект стирания» алкоголя за очередной порцией выпивки. Этот вечер не отличался от других; он приканчивал третий бокал бренди, когда услышал легкий стук в дверь.

— Войдите.

К его большому удивлению, это была его мать. Он вежливо кивнул.

— Полагаю, ты пришла, чтобы отчитать меня.

Леди Ридланд скрестила руки.

— Ты только что думал о том, что нуждаешься в наказании?

Улыбка вышла совсем не веселой.

— Почему бы тебе не высказать мне все? Уверен, у тебя длинный список.

— Ты видел свою жену на прошлой неделе?

— Нет. Не думаю. Хотя, постой! — он глотнул бренди, — Я встретил ее в зале пару дней назад. Кажется, это было во вторник.

— Она беременна уже больше восьми месяцев, Найджел.

— Уверяю тебя, я знаю это.

— Ты просто негодяй, ты совсем не обращаешь на нее внимания, когда она в таком состоянии.

Он сделал еще один большой глоток.

— Пойми одну вещь, это она не обращает на меня внимания, а не наоборот. И не называй меня Найджелом.

— Пожалуйста! Я вообще никак не буду называть тебя, черт возьми!

Тернер удивленно приподнял брови, впервые услышав из уст матери ругательство.

— Поздравляю, ты опустилась до моего уровня.

— Дай мне это! — она выхватила стакан из его руки. Янтарная жидкость выплеснулась на стол, — Ты поражаешь меня, Найджел. Ты так же отвратителен, как тогда, когда был женат на Летиции. Такой же мерзкий и грубый, — она замолкла, когда его рука схватила ее за запястье.

— Никогда не смей сравнивать Миранду и Летицию, — угрожающе произнес он.

— Я и не сравнивала! — ее глаза расширились от удивления, — Даже и не думала об этом.

— Вот и хорошо, — он внезапно отпустил ее и отошел к окну. Пейзаж был столь же угрюм, как и его настроение.

Его мать довольно долго молчала, пока, наконец, не спросила его:

— Как ты намереваешься спасти ваш брак, Тернер?

Он устало вздохнул:

— Почему ты думаешь, что это именно я должен спасать наш брак?

— Милостивый Боже, ты только посмотри на девочку. Совершенно очевидно, что она любит тебя.

Его пальцы вцепились в подоконник так, что побелели костяшки.

— Я не заметил признаков этого в последнее время.

— Конечно, как ты мог заметить. Ты не видишь ее неделями. Я очень надеюсь, ради тебя самого, что ты не успел убить то, что она чувствовала к тебе.

Тернер промолчал. Он очень хотел, чтобы беседа закончилась.

— Она стала совсем другой, не той, что была всего несколько месяцев назад, — продолжала его мать, — Она была так счастлива. Она готова была для тебя на все.

— Все меняется, мама, — коротко сказал он.

— Но все можно вернуть, — сказала леди Ридланд мягким, но настойчивым голосом, — Пообедай сегодня с нами. Без тебя это очень неловко.

— Со мной будет еще более неловко, уверяю тебя.

— Позволь мне самой судить об этом.

Тернер выпрямился, судорожно вздохнув. Действительно ли его мать была права? И он и Миранда вправду могли разрешить свои проблемы?

— Летиция все еще здесь, в этом доме, — мягко сказал его мать, — Позволь ей уйти. Позволь Миранде излечить тебя. Она сможет, ты знаешь. Только дай ей шанс.

Он почувствовал руку матери на своем плече, но не обернулся. Он не мог позволить, чтобы она увидела его искаженное от боли лицо.


* * * * *

Первая схватка сжала ее живот примерно за час до того, как она должна была спуститься к обеду. Пораженная, Миранда положила руку на живот. Доктор сказал, что роды, вероятно, начнутся недели через две.

— Отлично. Похоже, ты собрался раньше, — сказала она мягко, — Ты ведь подождешь до ужина, не так ли? Я очень хочу есть. Я не ела толком несколько недель, ты знаешь, я нуждаюсь в некоторой пище.

В ответ она получила пинок.

— Значит это твой ответ, не так ли? — прошептала Миранда, улыбнувшись впервые за последние недели, — Давай заключим сделку. Ты позволишь мне спокойно пообедать, а я обещаю не называть тебя Ифигенией.

Ответом был второй пинок.

— Если ты девочка, конечно. Если ты — мальчик, то обещаю не называть тебя…Найджелом! — она рассмеялась. Какой незнакомый звук и…какой хороший. — Да, я обещаю не называть тебя Найджелом.

На этот раз пинка не последовало.

— Хорошо. Теперь давай нас оденем.

Миранда позвонила своей горничной, и час спустя уже спускалась по лестнице в столовую изо всех сил цепляясь за перила. Она не знала, почему не захотела сказать кому-нибудь, что роды вероятно уже близко, видимо из ее обычного отвращения к шумихе вокруг себя. Кроме того, если не считать схваток, случавшихся каждые десять минут, она чувствовала себя прекрасно. И уж конечно у нее не было никакого желания лежать в постели. Она только надеялась, что ребенок подождет окончания обеда. В процессе появления детей на свет было определенно нечто смущающее, и у нее не было никакого желания учиться этому на обеденном столе.

— О, это ты, Миранда, — окликнула ее Оливия, — Мы пили аперитив и собрались идти к столу. Присоединишься к нам?

Миранда кивнула и последовала за подругой.

— Ты выглядишь немного странно, Миранда, — заметила Оливия, — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Я чувствую себя большой, спасибо.

— Ну, скоро ты снова сожмешься.

Скорее, чем кто-либо полагает, усмехнулась про себя Миранда.

Леди Ридланд вручила ей стакан лимонада.

— Спасибо, — поблагодарила она ее. — Что-то мне очень хочется пить.

Забыв об этикете, Миранда залпом выпила свой лимонад. Не говоря ни слова, леди Ридланд снова наполнила ее стакан. Миранда выпила его почти так же быстро.

— Как вы думаете, ужин уже готов? — спросила она, — Я ужасно хочу есть.

Это было только половиной правды. В действительности ей придется рожать на обеденном столе, если они задержатся немного дольше.

— Разумеется, — ответила леди Ридланд, немного озадаченная рвением невестки. — Приглашай всех к столу. В конце концов, это твой дом, Миранда.

— Действительно, — она язвительно усмехнулась и, обхватив свой живот, как будто могла сдержать этим все, шагнула в зал.

И уткнулась прямо в Тернера.

— Добрый вечер, Миранда.

Его голос был глубоким и хриплым, и она почувствовала, как дрогнуло ее сердце.

— Я полагаю, с тобой все хорошо? — спросил он

Она кивнула, пытаясь не смотреть на него. Последний месяц она потратила на то, чтобы научиться не таять от тоски и желания всякий раз, когда его видела. Она научилась в этой школе прятать свои чувства за маской безразличия. Все знали, что он опустошил ее, но она не нуждалась во всех, чтобы видеть это каждый раз, когда заходила в комнату.

— Прошу прощения, — пробормотала она, обходя его.

Тернер поймал ее руку:

— Позволь мне проводить тебя, котенок.

Нижняя губа Миранды задрожала. Чего он пытается добиться? Если бы она чувствовала себя менее смущенной или менее беременной, она, вероятно, попыталась бы увернуться от предложенной им руки, но раз это было не так, она позволила ему проводить ее к столу.

Тернер не произнес ни слова во время первых перемен блюд, так же как и Миранда, которая была счастлива избежать беседы, поглощенная едой. Леди Ридланд и Оливия попытались вовлечь ее в разговор, но Миранде всегда удавалось вовремя набить рот. Она спасалась от ответов жуя, глотая и бормоча «я действительно очень голодна».

Это работало первые три блюда, пока ребенок не прекратил сотрудничать. Она думала, что выглядит вполне нормально и не выказывает реакцию на боль, но должно быть вздрагивала, потому что Тернер резко посмотрел на нее и спросил: «Что-то не так?»

Она вяло улыбалась, жевала, глотала и бормотала: «Ничего. Но я действительно очень хочу есть».

— Мы это видим, — сухо прокомментировала Оливия, заработав от матери порицающий взгляд.

Миранда откусила кусок цыпленка в миндале и снова вздрогнула. На сей раз Тернер был уверен, что видел это.

— Ты издала какой-то звук, — сказал он твердо, — Я слышал тебя. Что не так?

Она жевала и глотала.

— Ничего. Но я очень хочу есть.

— Наверное, ты ешь слишком быстро, — предположила Оливия.

Миранда тут же ухватилась за это оправдание.

— Да, да, вероятно так оно и было. Я буду есть помедленнее.

К счастью, беседа изменила направление, когда леди Ридланд вовлекла Тернера в обсуждение билля, который он недавно поддержал в парламенте. Миранда почувствовала облегчение оттого, что его внимание было занято другим. Он слишком пристально наблюдал за ней, и становилось трудно сохранять безмятежный вид во время схваток.

Ее живот снова сократился, и на сей раз она потеряла терпение.

— Прекрати это, — прошептала она, — или ты точно будешь Ифигенией.