Она знала, что ведет себя неразумно и упивается жалостью к себе самой, но к этому привело не отсутствие современного комфорта и даже не отсутствие работы. Она любила это место, и на самом деле ей было все равно, что у нее нет денег на кино. Она не беспокоилась по поводу того, что бабушка слишком тяжело работает, поскольку она стала делать даже больше, так как сейчас ей помогала Адель.

Может быть, она была недовольна из-за Майкла?

Она не ожидала увидеть его снова после тех пасхальных каникул два года назад, но он все-таки писал и в июле в том же году снова приехал в Винчелси к дедушке.

Три великолепные недели они провели, встречаясь каждый день. Они плавали, ездили на велосипедах и гуляли, заходя далеко. Однажды они поехали автобусом в Гастингс, и Адель поела рыбы с чипсами снова, впервые с тех пор, как уехала из Лондона. Майкл выиграл для нее пушистую собаку в тире, они ели сладкую вату, мороженое и морских улиток из ларька на дамбе. Это был самый лучший день в ее жизни, и она знала, что Майкл тоже так думает.

Но он вернулся в Гемпшир, а ей пришлось искать работу, и хотя Майкл продолжал писать, он признался, что не знает, как сможет выкрутиться, чтобы приехать в Винчелси, потому что дедушка не слишком жаловал гостей.

На рождественские каникулы он снова приехал ненадолго. Его и Ральфа, старшего брата, послали проверить, как дела у дедушки. Майкл заходил в Керлью-коттедж и принес подарок для Адель — голубой шарф и перчатки в комплекте и коробку дорогих шоколадных конфет для бабушки, но не смог остаться, потому что брат ждал его у дедушки дома.

Потом, в феврале следующего года, мистер Уайтхауз умер. Экономка обнаружила его мертвым в кресле. У него был сердечный приступ.

Адель чувствовала себя очень виноватой, потому что была почти довольна, так как это означало, что Майкл приедет. И он действительно приехал на похороны, но вся подготовка велась из Гемпшира, семья приехала вместе на службу, и они уехали в тот же день.

Он потом писал и объяснил, почему не смог зайти, но сказал, что вернется помочь вычистить дом через некоторое время. Он еще писал, что думает о ней постоянно и хотел бы, чтобы они жили ближе и он мог видеть ее чаще.

Когда у нее был день рождения и ей исполнилось пятнадцать лет, Майкл прислал ей красивое ожерелье из топаза. Он написал, что оно напоминает ему золотой блеск ее волос в то лето, и впервые Адель подумала о нем как о возлюбленном, а не просто как о друге.

Все летние каникулы Адель ждала, затаив дыхание, и не переставала надеяться, что он приедет и что они снова будут весело проводить время, как в прошлом году. В конце концов Майкл объявился в конце августа вместе с родителями, и пока они наводили порядок в доме дедушки, ему удавалось вырываться время от времени и видеться с ней.

Что-то слегка изменилось. Он не просто прибавил в росте и его голос стал глубже, было что-то еще. Они были так рады увидеть друг друга, но между ними появилась какая-то стесненность, а из-за нее длинные паузы и неловкость. Адель замечала, что Майкл слишком внимательно смотрит на нее, спрашивала почему, а он обычно краснел и уверял, что просто так. Она обнаружила, что слишком хорошо чувствует в нем мужчину, когда он сидел рядом, замечала его длинные ресницы и изгиб его губ, а потом, когда он разделся до плавок, чтобы поплавать, увидела, что его грудь и плечи потеряли мальчишескую худобу прошлых лет: сейчас у него были мускулы и его тело возмужало.

Они не проводили много времени вместе, как в прошлые годы. Майклу нужно было возвращаться в Винчелси в конкретное время. Но однажды жарким днем они устроили пикник на пляже, пошли в Кэмбер-Кастл, а в последний день прогулялись до Рая, где он повел ее в чайную возле церкви и они полакомились горячими сдобными лепешками с маслом и пирогами.

Адель любила бродить по Раю почти так же, как по болотам. Все было таким старым и красивым: узкие аллейки, крутые мощеные улицы и множество красивых старинных домов. Майкл любил сад с пушками под Башней Ипр, которая была построена в качестве тюрьмы во время войны с Наполеоном. Он сделал фотографию Адель, сидящей на одной из пушек, и пошутил, что она похожа на девочку с обложки.

По дороге домой он впервые взял ее за руку, и от одного его прикосновения у нее закружилась голова и она почувствовала себя необычайно счастливой.

Когда они дошли до развилки, одна из дорог которой вела к Керлью-коттедж, он сказал, что оставит ее здесь. И тогда Майкл поцеловал ее.

Поцелуй был не такой, как в кино, где Она таяла в Его руках под конец фильма. Он вроде как накинулся на нее, но его губы коснулись ее лишь на мгновение.

— Я бы хотел, чтобы все было по-другому, — сказал он, выглядя смущенным и обеспокоенным. — Но может быть, все получится в следующем году, когда я поступлю в Оксфорд. Ты будешь ждать меня так долго, правда?

В тот момент Адель подумала, что он просто надеялся, что она не найдет себе другого друга. Она сказала, что, разумеется, будет ждать его.

И только после того как они расстались, она вдруг поняла, что он пытался сказать намного больше, но не мог сделать этого так, чтобы не задеть ее чувств.

Адель знала, что, пока они были просто друзьями, вряд ли имеет значение тот факт, что она жила на болотах и носила потрепанную одежду. Но если он имел ее в виду в качестве возлюбленной, он не мог не видеть проблем впереди не только с родителями, но и со всеми знакомыми. Она догадалась: Майкл надеется, что к тому времени, как он пойдет в Оксфорд, она вполне может превратиться в такую девушку, которую смогут принять его семья и друзья. Возможно, он даже надеялся, что она может переехать в Оксфорд и найти там работу, так что проблема расстояния тоже решится.

Адель посмотрела на себя в зеркало долгим строгим взглядом и очень хорошо увидела то, что не одобрило бы окружение Майкла. Постоянный ветер и солнце сделали цвет ее лица почти таким, как у цыганки. Ее руки были грубыми, она грызла ногти, она носила волосы распущенными, и солнце выжгло их прядями, тогда как городские девушки носили шляпы и делали перманент в парикмахерской. Даже ее зеленовато-карие глаза говорили о том, что она дикое создание. Ее взгляд был слишком смелым, и она редко краснела и хихикала, как ее школьные подруги.

Она думала, сможет ли посещение парикмахерской и покупка новой одежды сделать из нее элегантную молодую женщину, такую, как в кино, но почему-то сомневалась в этом. Даже если бы Адель каким-то чудом смогла найти деньги, это не изменило бы ее походку, ее глаза и то, какая она внутри. Она стала такой, живя в диком месте: у нее были мышцы от тяжелой работы, от того, что она бегала по полям и рубила дрова. Ничто не смогло бы превратить ее в нежный тепличный цветок.


Майкл снова не писал месяца два, и к этому времени она решила, что он нашел себе более интересное занятие, чем мечты о такой неподходящей девушке. И это вроде бы подтвердилось, когда он снова написал и сказал, что учится водить и его отец собирается купить ему машину, если он хорошо сдаст экзамены. Письмо было написано так неестественно, будто он писал своей тетушке, а не девушке, которую поцеловал и сказал, что надеется, что она будет его ждать.

Потом писем не было, только поздравительная открытка на Рождество ей и бабушке, поэтому Адель была изумлена, когда Майкл снова появился в мае на синей спортивной машине и в великолепном темном костюме. Он сказал, что приехал в Рай забрать некоторые документы от поверенных дедушки и в тот же вечер едет обратно.

За чашкой чая он рассказывал о предстоящем поступлении в Оксфорд в октябре, сочувствовал Адель, у которой все еще не было постоянной работы, расспрашивал Хонор о ее вине и консервах, но казался очень официальным и взрослым.

Потом Майкл спросил обеих, не хотят ли они прокатиться с ним в машине в Гастингс. Хонор сказала, что у нее много дел, но убедила Адель поехать.

И только когда они очутились в Гастингсе и гуляли по набережной, она увидела в нем прежнего Майкла, и он вдруг выпалил, что в доме совсем плохая ситуация.

— Это все из-за Хэррингтон-хаус, — сказал он, имея в виду дом в Винчелси. — Отец хочет продать его, но, похоже, дедушка оставил его в наследство матери, и отец ничего не может сделать без ее позволения. Мама не соглашается, и они теперь все время скандалят. Каждый раз, когда я возвращаюсь домой из школы, они меня в это втягивают. Это ужасно. Скорее всего, я уеду в Европу на летние каникулы, потому что просто не могу представить, что все лето буду с ними в самом разгаре их войны.

Потом они поехали в Фэрлайт-Глен и там погуляли, и он спросил Адель, правильно ли он поступает с ее точки зрения.

— Может быть, тебе следует отдать машину отцу и на лето найти работу где-нибудь отдельно от них? — спросила она чуть резковато. — Таким образом ты станешь независимым. Пока ты берешь у них деньги, они ожидают, что ты будешь выполнять все их команды.

Он рассмеялся и потрепал ее по голове.

— Какая мудрая маленькая девочка, — сказал он скорее с нежностью, чем с насмешкой. — Тебе еще нет шестнадцати, а ты уже мне говоришь, чтобы я не был паразитом.

— Я не это имела в виду, — сказала она запальчиво. — Вряд ли я могу так утверждать, я же живу за счет бабушки! Я просто думаю, что работа будет для тебя намного лучшим поводом отделиться от них. Поехать путешествовать — это выглядит так, будто ты хочешь сбежать.

— Да, пожалуй, так оно и выглядит, — сказал он задумчиво.

Майкл больше ничего не говорил о своих проблемах, и они снова общались легко и непринужденно, так, как в первый раз, Когда он отвез ее домой, он зашел попрощаться с бабушкой и ушел, сказав, что будет писать.


Адель потянулась к прикроватному столику, взяла письмо, которое он написал ей через несколько дней после этого визита, и начала читать.


Дорогая Адель!

Я просто хотел поблагодарить тебя за то, что ты выслушала меня со всеми моими проблемами. Ты умеешь слушать лучше всех, кого я знаю, но возможно, это из-за того, что вы с бабушкой ведете такую жизнь, близко к природе и чувствуя времена года. Я завидую тебе, что ты живешь такой жизнью, я же окружен предвзятыми людьми с крикливыми голосами, которые не заботят ни о чем, кроме материального. Я тоскую по тишине и покою болот. Я всегда буду ценить золотые времена, которые мы проводили вместе, и даже если я не послушаю твоего совета и все-таки поеду путешествовать по Европе, часть меня будет с тобой.

Ты никогда не раскрывала мне своих тайн, но я знаю, что они у тебя есть, иначе ты не могла бы настолько хорошо понимать других людей. Может быть, эти тайны слишком больно раскрывать? В этом случае ты, вероятно, считаешь меня немного слабаком, потому что я все время жалуюсь на мою жизнь в семье.

Я надеюсь, что ты скоро найдешь работу; я буду думать о тебе, чем бы я ни занимался этим летом.

Мои самые наилучшие пожелания,

Майкл.


У Адель всегда немного ком стоял в горле, когда она читала это письмо, а сегодня еще больше, потому что она чувствовала себя одинокой. Она, как могла, пыталась забыть свои романтические мысли о Майкле. Она слишком хорошо знала, что дальше мыслей ничего не пойдет. Но все равно это не могло помешать ей мечтать. Он не последовал ее совету, как она и предполагала. Три открытки с короткими сообщениями пришли из Парижа, Рима и, наконец, из Ниццы. Она сомневалась, что после того, как он увидит эти места, он когда-нибудь захочет вернуться к болотам Ромни.

Хэррингтон-хаус выглядел заброшенным. Адель время от времени ездила туда на велосипеде посмотреть, происходят ли какие-нибудь изменения. Это был внушительный дом из красного кирпича с двумя фасадами, которому было более двухсот лет, но окна были пыльными, и крыльцо, выходившее прямо на мостовую, было усыпано мусором, который принесло ветром. Похоже было, что никто не был в этом доме со времени последнего приезда Майкла.

— Нет смысла о нем думать, — сказала она грустно. — Если ты даже не можешь найти работу, как ты можешь надеяться удержать его в друзьях?


На следующее утро, проснувшись, Адель увидела кровь на своей ночной рубашке. Она тут же поняла, что это такое, поэтому была рада, обнаружив, что с ней все нормально.

— Ну, это объясняет твое поведение вчера вечером, — сухо сказала бабушка, когда Адель сообщила ей. — Я в эти дни всегда хандрила, это признак того, что чувства меняются, когда становишься женщиной. Ты в прошлом получила горький урок того, какими могут быть мужчины, поэтому я уверена, что мне не нужно тебя предупреждать, чтобы ты остерегалась в будущем.

Адель от смущения стала пунцового цвета и кинулась во двор выпускать кроликов из клеток.