Лесли Пирс - Секреты

Роуз ожидала, что он немедленно ее узнает. Она думала, что он в ужасе попятится от нее и выдохнет ее имя. Когда же он не сделал ни того ни другого, что доказало, что в его памяти не задержалось лицо молодой девушки, которой он клялся в любви, она еще более исполнилась решимости навредить ему.

Она подала ему руку и улыбнулась, потом подождала, пока секретарша уйдет и закроет за собой дверь. Комната была теплой и уютной, с пылающим огнем за каминной решеткой, кожаными креслами с пуговицами на спинках и письменным столом из красного дерева, а стены были уставлены толстыми книгами. На стене висела большая фотография троих детей, явно его, потому что старший мальчик был очень похож на того молодого Майлса, которого она помнила. Младший мальчик на переднем фоне, вероятно, был Майклом — ему было около шести лет, у него были очень темные волосы и широкая ехидная улыбка, демонстрировавшая отсутствие передних зубов.

Майлс сел после нее и откинулся на спинку кресла с улыбкой на своем толстом, раскормленном лице, возможно, в восторге оттого, что его новая клиентка была прекрасной блондинкой.

— Ну, чем я могу вам помочь? — спросил он масляным голосом.

— Вы можете попытаться вспомнить меня, — сказала Роуз.

— Мы встречались раньше? — спросил он, нахмурившись.

— О да, — сказала она. — Не говорит ли вам что-нибудь имя Роуз? Или мне напомнить вам об отеле «Джордж» в Рае?

Его улыбку словно стерло, глаза широко раскрылись, и он сел прямо.

— Роуз! — воскликнул он и еще больше побагровел. — Господи Боже мой! Какой сюрприз! Как ты?

— Достаточно хорошо, — сказала она игриво. — Намного лучше, чем двадцать лет назад, когда я напрасно ждала тебя.

— Я… я… я… — начал заикаться он. — У меня не было выхода. У меня была такая трудная ситуация. И я оставил письмо.

— Ты был лживым трусом! — рявкнула она на него. — Разве я не заслуживала чего-то лучшего, чем письмо? Если бы ты рассказал мне о том, что у тебя есть жена и дети, когда мы только встретились, у нас бы просто ничего не было.

— Ты же знаешь, почему я не рассказал, — сказал он, выглядя очень разволновавшимся, но ни капли не испуганным.

— Я была почти ребенком! — выпалила она ему в лицо.

— Ну послушай, — сказал он, поднимаясь с кресла. — Ты умоляла меня взять тебя с собой в Лондон, и, если ты помнишь, я был категорически против этой идеи. Я согласился только потому, что ты сказала, что отец агрессивно с тобой обращается, и ты намеревалась найти работу, хотя на самом деле не предприняла ни одной попытки.

— Я пришла сюда не для того, чтобы ворошить все это, — отмахнулась Роуз. — Голая правда в том, что ты бросил меня, когда я ждала от тебя ребенка.

— Это было почти двадцать лет назад, — сказал он недоверчиво. — С учетом всей той лжи, которую я слышал от тебя тогда, у меня не было оснований верить и этому. Так что же привело тебя сюда сегодня, Роуз? Если не ворошить прошлое?

— Иногда прошлое может наносить неожиданные удары, — сказала она. — Именно такой удар и заставил меня прийти. Я полагаю, что наша дочь, Адель, собирается выйти замуж за твоего сына, Майкла.

Если бы она вылила на него ведро холодной воды, он и то не мог бы больше удивиться. У него отпала челюсть, он побледнел и широко раскрыл глаза, схватившись за голову.

— Адель твоя дочь? — произнес он сдавленным голосом.

— Наша дочь, — поправила его Роуз. — Ты слишком хорошо знаешь, что я была беременна!

— Я не верю этому, — охнул он. — Это слишком невероятно.

— Почему же? Ты не веришь, что девушка, у которой бабушка живет в Винчелси-Бич, могла встретить твоего сына, у которого бабушка и дедушка тоже жили в Винчелси? Невероятно было бы, если бы они не встретились, потому что там во всей округе, наверное, и двух сотен человек не живет.

Роуз прервалась на секунду, догадавшись, что он ломает себе голову, чем бы опровергнуть ее историю.

— Так вот если бы ты мне сказал, когда мы встретились, что ты женат и что твои свекор со свекровью мистер и миссис Уайтхауз, я бы даже прогуляться с тобой не пошла. В конце концов моя мать, Хонор Харрис, была подругой твоей свекрови.

При этих словах он оперся локтями о стол и уронил голову на руки.

— Я не знаю, что сказать, — выдохнул он. — Я никогда не ассоциировал Адель с тобой. И она жила в моем доме как горничная моей жены!

Это было еще одной новостью для Роуз. Хонор говорила, что она работала экономкой, но не упомянула у кого. Ее дочь явно укатилась недалеко от матери, ухватившись за прекрасную возможность, которая ей подвернулась. Жаль было, что она, не зная того, ухватилась за собственного брата.

— Господи! Что же мне делать? — охнул Майлс.

Роуз чуть улыбнулась. Она догадалась, что Майлс Бэйли нечасто произносил подобные слова. В углу на подставке в виде головы висел его судебный парик. На двери она заметила мантию. Он привык выкручивать правду из ответчиков и свидетелей, а не расплачиваться за собственные неосторожные поступки.

— Тебе придется рассказать сыну, что Адель его сестра, — сказала Роуз. — Конечно, если ты не хочешь, чтобы он совершил инцест.

— Какие у тебя есть доказательства того, что Адель мой ребенок? — спросил он вдруг, и она увидела, как его глаза коварно сузились. — Фамилия Адель — Талбот. А если ты сейчас Роуз Фитцсиммонс, откуда возникло это имя?

— Это так, для отвода глаз, — сказала Роуз беззаботно. — Моя фамилия по мужу Талбот. Я вышла замуж за Джима Талбота незадолго до того, как родилась Адель, исключительно для того, чтобы она могла взять его имя. Но если ты решишь, что он отец, проверь даты. Ты забрал меня с собой в Рае в марте 1918 года, когда мне было семнадцать. Я была с тобой до того самого дня, когда ты бросил меня в Кингз-кросс в январе следующего года. Я тогда была уже на третьем месяце беременности. Я вышла за Талбота в мае, а Адель родилась в июле.

— Это не доказывает, что я ее отец, — возразил он.

— Любой, кто встречал меня на протяжении этих десяти месяцев, готов поклясться, что я проводила дни, ожидая, когда ты вернешься из своей «поездки по делам». Я даже врачу говорила, что видела в Кингз-кросс твое имя. И потом, разумеется, есть еще такая вещь, как анализ крови.

Майлс довольно долгое время молчал, и Роуз видела, как у него на виске бьется жилка. Он вспотел и потянул за воротник рубашки, будто тот душил его.

— Чего ты хочешь, Роуз? — сказал он наконец. — Мне почему-то не верится, что ты просто беспокоишься о том, чтобы Адель и Майкл прервали отношения.

Роуз пока что решила проигнорировать вопрос о том, чего она хочет.

— Я надеялась, ты поделишься со мной своим мнением по поводу того, как нам прервать их отношения, — сказала она, вызывающе тряхнув головой. — Это явно нужно сделать, но следует выбрать менее болезненный способ.

— Я не говорю сейчас о Майкле, — сказал он. — Если бы я пошел к нему и рассказал ему правду, он бы мне не поверил.

Роуз легко фыркнула, потому что догадалась, в чем причина.

— Значит, тебе не понравилась идея твоего сына жениться на Адель? Она недостаточно хороша для твоего золотого мальчика, правда? Девочка с болот выходит замуж за сына юриста!

У него хватило такта слегка устыдиться.

— Твоя жена разведется с тобой, если это выплывет наружу, — сказала она. — А это может выплыть наружу, и очень легко. А что скажут об этом твои остальные дети? И как это скажется на твоем общественном положении? — Она ткнула пальцем в вывеску на двери. — Инцест — отвратительное слово. И это уже вполне могло произойти. И Майкл еще к тому же офицер ВВС.

Она была очень довольна, увидев, что он серьезно испугался, Он взял сигару из коробки на столе и зажег ее дрожащими руками.

— Есть другой способ, — сказала Роуз, наблюдая, как он посасывает сигару, словно ребенок сосок матери. — Ты можешь пойти к Адель и рассказать ей правду. Попроси ее порвать с Майклом, умоляя не говорить ему, почему. Таким образом, только мы двое будем знать обо всем.

— А почему ты не можешь ей сказать? — спросил он.

— Потому что это будет означать, что я снова должна вернуться в ее жизнь, — сказала она. — Она ушла от меня жить с бабушкой, когда я была больна, много лет назад. Если я вернусь с подобным объяснением, ей от этого будет только больнее.

Майлс резко посмотрел на нее.

— Почему-то мне думается, что ты предлагаешь это не просто чтобы расстроить чьи-то планы, — сказал он. — Чего ты хочешь на самом деле?

Роуз вскипела.

— Прежде всего, ничего из этого не случилось бы, если бы ты был честен с самого начала, — зашипела она на него. — Ты бросил меня на мели с ребенком в животе. Чтобы избежать родов в работном доме, мне пришлось выйти за человека, который мне даже не нравился. Ты сломал мою жизнь, и пришло время заплатить за это.

— Ага! — воскликнул он, и его глаза сузились. — Вот теперь мы добрались до настоящей причины. Значит, ты хочешь денег, не так ли?

— Да, — сказала Роуз, пожав плечами. — Хочу. Я хочу тысячу фунтов.

— Тысячу?! — вскричал он.

— Ты можешь себе это позволить, — снова пожала она плечами. — Это всего лишь пятьдесят фунтов за каждый год жизни Адель, я уверена, что ты тратил намного больше на каждого из твоих остальных детей.

— А если я откажусь?

— Тогда я пойду в газеты и расскажу всю эту грязную историю. Тебе решать.

Роуз порылась в своей сумочке и выудила карточку с номером телефона ресторана, где работала. Она положила карточку на стол с абсолютной уверенностью в себе.

— Принесешь мне деньги наличными в следующий понедельник вечером, — сказала она. — Я уже все написала про тебя и меня, и про то, как родилась Адель, и отдала это на хранение другу, просто на тот случай, если со мной или с Адель что-нибудь случится.

— А что, если она не будет держать рот на замке насчет нас? — спросил он.

Роуз пожала плечами.

— Тебе придется проявить щедрость.

— Если я соглашусь, какие у меня гарантии, что потом ты не попросишь еще?

— Ты ведь гарантировал мне, что любишь меня, — напомнила она ему. — Я была достаточно наивной в то время, чтобы думать, что ты никогда меня не бросишь. Я могу быть кем угодно, но только не шантажисткой. Я просто прошу у тебя то, что ты мне должен за мою поломанную жизнь. И скажи спасибо, что я не намереваюсь ломать твою.

Адель вместе с группой других медсестер поднялась по лестнице в общежитие в начале седьмого вечера. Было 15 февраля, и остальные девушки дразнили ее из-за валентинки, которую она вчера получила от Майкла.

Он сделал ее сам, это был рисунок «спитфайра» с его маленькой фотографией, вклеенной в кабину. На облачке впереди самолета была такая же крошечная фотография Адель, но он пририсовал ей одеяние ангела.

Стихотворение называлось «Я витаю в облаках с тех пор, как встретил тебя».

Вот вышло солнышко, и небо голубое.

Ты ангел мой, и мысли мои заняты тобою.

И целый день пытаюсь угадать я,

Как будет на тебе прекрасно свадебное платье.

Лишь о тебе, любимой навсегда, могу мечтать.

Когда ты снова сможешь выйти поиграть?

Адель подумала, как это мило и чудесно, но остальные медсестры дразнили ее, говоря, что надеются, что он летает лучше, чем пишет стихи.

— Вы все просто завидуете, — хихикала Адель, и когда увидела в коридоре смотрителя мистера Даблдэя, стоявшего со строгим видом, она игриво потянулась и надвинула ему кепку на глаза.

— Ну ладно, сестра Талбот, — сказал он ворчливо. — Хватит этой детской возни. Там тебя ждет джентльмен. Я проводил его в гостиную.

— Майкл? — спросила она живо.

— Если твоего летающего мальчика зовут Майкл, нет, это не он, — сухо сказал мистер Даблдэй и добавил: — У тебя шапочка перекосилась.

Заинтригованная, Адель открыла дверь в гостиную, и там, к ее крайнему удивлению, сидел Майлс Бэйли.

— Добрый вечер, — сказала она вежливо, но по ее спине пробежал холодок, потому что она поняла: он проделал такой путь не для того, чтобы нанести визит вежливости.

— Мне нужно поговорить с тобой, Адель, — сказал он. — Эта комната достаточно уединенная, или в любую минуту сюда может войти толпа медсестер?

— Эта комната только для гостей, — сказала она. — Вряд ли сюда сейчас кто-то войдет, все ушли переодеваться и ужинать.

— Тебе очень идет медицинская форма, — сказал он, оглядывая ее с головы до ног, что привело ее в крайнее замешательство. — Как продвигается твоя учеба?