– Здесь все, – он показал на кучу коробок, – и от лучших фирм, как ты заказывала.

– Великолепно, я испеку пироги сегодня вечером, – сказала я, быстро скинув пальто и повесив его в стенной шкаф.

– Ты, сама? – насмешливо спросил Михаэль.

– Яблочный и тыквенный, моим наставником был лучший кулинар, мама Лонгчэмп, хотя нам редко хватало денег на десерт, даже на праздники.

Я разобрала кухонные принадлежности, достала миксер.

– Вы были так бедны? – Михаэль сел напротив меня в кухне, приготовившись слушать истории о папе и маме Лонгчэмп.

– Я помню времена, когда у нас оставались лишь овес и горох. Папа впадал в депрессию, шел в таверну и напивался, растрачивая последние сэкономленные деньги. После рождения Ферн все стало еще хуже. Появился еще один рот, который нужно было кормить, а мама уже не могла работать. На меня легло домашнее хозяйство, забота о младенце. Я должна была учиться в школе и учиться хорошо, в то время как мои сверстницы бегали на танцы.

– Хорошо, что ты больше никогда не будешь так страдать, – сказал Михаэль. Он подошел ко мне сзади, поцеловал и зашептал на ухо: – В один прекрасный день ты станешь очень и очень известной, ты взлетишь так высоко, что будешь вспоминать бедность как дурной сон.

– О, Михаэль, – воскликнула я, – мне не нужны горы золота, когда у меня есть ты, когда ты любишь меня, тогда я взлечу так высоко, как захочу.

Он улыбнулся, его глаза стали мягкими, в них проснулось желание. Взгляд Маэстро заставил меня задрожать и отвернуться.

– Что-нибудь не так, маленькая фея? Тебе неприятно смотреть на меня?

– Я люблю смотреть на тебя, Михаэль. Но когда твои глаза становятся такими, полными неистового желания, будто ты берешь меня ими и несешь в кровать, мне страшно.

Он рассмеялся.

– Возможно, все возможно, – Михаэль поцеловал меня в шею и заключил в объятия.

– Михаэль, я еще хотела замесить тесто, – пыталась возражать я, – мне хотелось бы выполнить свое обещание, испечь и…

– Желудок может подождать, – сказал Михаэль. Когда у него появлялся этот взгляд, возражать не было никакого смысла, он заражал меня, я не могла противиться его поцелуям и вскоре целовала Михаэля так же страстно, как только что он.

Михаэль схватил меня в охапку и выволок из кухни.

– Наш обед! – взмолилась я.

– Я же говорил тебе, утолив любовный голод я становлюсь страшно голоден, – смеялся Михаэль.

Первые дни праздника большую часть времени мы провели в кровати, но я успела приготовить индейку, хрустящий картофель, пироги и домашний хлеб. Михаэль сказал, что это был лучший его обед в день Благодарения.

– Я знаю многих женщин, но ни одна из них не может готовить как ты, – хвастался он, – в крайнем случае, богемная красотка сможет вскипятить воду для чая.

Впервые подвернулся удобный момент поговорить с Михаэлем о рыжей красавице, которая была с ним в музее. Я поинтересовалась, кто она.

– А, она, – он покачал головой, – жена моего друга-режиссера, он всегда просит, чтобы я прогуливал ее. Она относится к тому виду женщин, которые не довольствуются одним мужчиной, знаешь, что это значит?

Я не знала что ЭТО значит. Как можно не довольствоваться одним мужчиной, особенно мужчиной, которого ты любишь всей душой и сердцем? И если мужчина любит женщину, то как он может просить другого сопровождать ее?

– Почему муж не ревновал ее? – спросила я.

– Ревновал? Да он был благодарен мне, – смеясь, ответил Михаэль, – обычные деловые отношения. Но, я не такой, ты не подумай, – быстро добавил он.

– Ты хотел бы быть любимым навсегда и любить вечно?

– Пока не встретил тебя, нет. Но когда увидел тебя, поразился твоей невинности и чистоте. Ты прозрачна как первые утренние солнечные лучи, ты являешь собой всю прелесть рассвета. – Он обнял меня и поцеловал в щеку.

Я почувствовала радость, у меня еще не было более счастливого момента. Это был в моей жизни самый лучший обед Благодарения. Позже Михаэль затопил камин. Мы лежали и слушали музыку, огонь потрескивал и согревал нас. Каждый последующий поцелуй казался все прекрасней. Михаэль погладил меня по волосам и воскликнул:

Мгновение прекрасно, и пусть оно остановится!

Мое сердце было так же полно, как и желудок. Ни одна женщина не может любить сильнее, чем я Михаэля.

Мы скинули одежды и зажгли пламя более жаркое, чем огонь в камине, наши поцелуи горели страстью, мы полыхали жарче поленьев, воспламеняя друг друга. Потом мы упали на кровать истощенные, но не уничтоженные.

Утром Михаэль сказал, что ему нужно встретиться в центре с режиссером.

– А потом я принесу маленькое рождественское дерево, чтобы по традиции украсить его в день Благодарения. Хорошо? Я никогда об этом не думал раньше, но теперь, когда мы…

– О, Михаэль, я люблю тебя. Это так прекрасно иметь свое рождественское дерево и украшать его. Когда нет семьи и когда есть семья, где все любят друг друга – праздники проходят по-разному. И пусть наши сердца наполнятся счастьем.

– Пусть у тебя никогда не будет горя, моя маленькая фея, – Михаэль поцеловал меня в губы и ушел.

Потом я слушала музыку, смотрела телевизор, немного почитала. Мне хотелось сжать время ожидания. После полудня Михаэль возвратился с маленьким красивым деревцем в форме шара. Он купил кучу коробок с игрушками и молочно-белый искусственный снег.

– О, что за чудо! – продекламировал Михаэль, указывая на покупки. – Посмотри какой снег, в нем дух праздника. Тебе нравится дерево?

– О, да, оно такое родное, – захлопала я в ладоши.

– Я потратил вечность, выбирая его. Мне хотелось купить что-нибудь специально для нас. Продавец чуть не впал в безумие, ожидая меня, но все равно оставался любезным. И вдруг я увидел в углу его, оно звало меня, протягивало ветви, – смеясь, рассказывал Михаэль.

С довольным видом Михаэль установил его рядом с камином, деревце хорошо смотрелось на фоне огня.

– Дьявол, – буркнул Михаэль, посмотрев на часы. Я заметила, что он периодически проверяет время.

– Кто-нибудь придет? – спросила я.

– Что? О нет, нет.

– Почему же ты тогда смотришь на часы?

– Да, – он покачал головой, – мне нужно ненадолго уехать, мы с режиссером запланировали небольшую встречу, которую я обязательно должен посетить. Представилась возможность открыть парад звезд на Бродвее в следующем сезоне.

– О, Михаэль, как замечательно.

– Да, но предстоят бесконечные встречи с режиссерами, продюсерами, авторами. У каждого свое мнение, я ненавижу советчиков, но их придется терпеть. Извини, что я оставляю тебя одну.

– Все в порядке, Михаэль. Пока ты будешь далеко, я украшу дерево и приготовлю обед.

Михаэль выглядел обеспокоенным, глаза его бегали.

– Что-нибудь не так? – спросила я.

– Это встреча наверняка затянется до обеда. Мне действительно жаль, – промямлил он.

– Тогда ты придешь еще позже, – поняла я.

– Да. Все будет в порядке?

– Все будет в порядке, я ненадолго прилягу, украшу дерево. Не волнуйся, все действительно будет прекрасно.

– Я буду время от времени названивать, чтобы мы все знали друг о друге, – сказал он и пошел переодеваться.

Михаэль вышел в красивом шерстяном, спортивного покроя жакете и черных брюках. Вокруг шеи он намотал синий шелковый шарф. Я никогда не видела более красивого мужчину и сказала ему об этом.

– Да, я должен хорошо выглядеть перед этими людьми, я обязан оправдать их ожидания, в этом один из недостатков звездной жизни. Всегда нужно ходить по сцене, выглядеть как идеал, потому что за вами непрерывно наблюдают. Если волосы не уложены или вы не в состоянии улыбаться – это настоящая беда, плюс постоянные, нескончаемые слухи. Ты уверена, что все будет в порядке? Может быть сходишь в кино? Позволь мне одолжить тебе деньги на билет и такси?

– О, нет, мне еще нужно сделать домашнее задание.

Он покачал головой.

– Домашнее задание? Кто-то еще задает домашнее задание на праздники? Ладно, все будет в порядке, поговорим позже, – сказал Михаэль и, поцеловав меня, ушел. Захлопнулась дверь, и я осталась одна. Я осталась одна в пустой квартире.

Я жалела, что мы были тайными любовниками и он тайком принимал меня. Но мне было хорошо с ним, даже если для Михаэля я уже стала скучна и обыденна. Я подошла к маленькому рождественскому дереву.

– Но, – вздохнула я, – по крайней мере, в тебе я уверена. Теперь мы хорошо узнаем друг друга.

Я открыла коробки с игрушками, купленными Михаэлем, и начала украшать дерево. Часы тянулись так медленно, что выражение «время летит» казалось издевательством.

Я очень долго украшала дерево, поворачивая его, перевешивая игрушки, до тех пор, пока не добилась совершенства. Потом я слушала музыку и думала о Михаэле. Я пыталась засесть за домашнее задание, но не могла сконцентрироваться на чтении.

Каждые две минуты я смотрела на часы. Самостоятельно разожгла камин и немного посмотрела телевизор, а Михаэля все не было. Я боролась со сном, боясь не услышать телефон, а Михаэля все не было. Огонь, разожженный в камине, потух. Мне показалось, что мои часы стали, я посмотрела на настенные и была потрясена: почти двенадцать тридцать, а Михаэля все не было. Я удивилась, почему он не звонит. Я посмотрела в окно, там мело, улицы укрылись белыми простынями. Слышались редкие автомобильные гудки, только несчастные, очень несчастные люди могут мчаться неизвестно куда в такую погоду. А Михаэля все не было.

Несмотря на волнение, я легла на кровать, закрыла глаза и проснулась только тогда, когда открылась входная дверь. Я открыла глаза и села. Михаэль возился с замком и сам себе бормотал:

– Тс-с…

– Михаэль?

– Ах, – вскрикнул он и повернулся. Его волосы слиплись, жакет выглядел довольно плачевно.

– Тс-с, – Михаэль прижал палец к губам, – Дон, ты уже проснулась?

– Да, Михаэль.

– Ах, – он споткнулся.

– Михаэль, ты… пьян? – спросила я, но могла бы этого и не делать, «состояние папы Лонгчэмпа» было мне хорошо знакомо.

– Теперь, – сказал Михаэль и вытянул вперед руки, чтобы не упасть, – сюда. Я немного, – он показал пальцами сколько, – или много?.. Каждые десять минут, – маэстро идиотски засмеялся и упал.

– Михаэль! – Я бросилась к нему, Михаэль притянул меня и прижался. От него разило так, будто он принял ванну виски.

– Где ты шатался? Почему столько пил? Как ты добрался домой?

– Домой? – Он внимательно огляделся. – Я дома? Я попыталась его перевернуть и увидела на жакете волосы, рыжие волосы!

– Михаэль, где ты был? С кем ты был? – спрашивала я. Но он молчал. Он попробовал взобраться на диван, но снова упал.

– Почему комната кружится?

Он закрыл глаза и музыкально захрапел.

– Михаэль!

Я безрезультатно трясла его. Тогда я с трудом стащила с него обувь и жакет и укрыла одеялом. Посмотрев на рождественское дерево, украшенное и зажженное, я заплакала. Оно выглядело таким красивым, таким родным, а Михаэль совершенно равнодушно храпел. И своим плачевным состоянием разочаровывал меня в милом домашнем празднике. Он даже не заметил дерева и едва узнал меня.

Я еще раз посмотрела на дерево, окинула взглядом Михаэля и подавленная ушла в спальню.


Михаэль проснулся раньше меня, я почувствовала, что он сидит рядом на кровати и тихонько гладит меня по плечу.

– Михаэль, который час?

На нем все еще была вчерашняя одежда, грязная рубашка была расстегнута, жирные волосы всклокочены. Он тряхнул головой.

– Еще рано. Извини, Дон, – попросил он. – Я уверен, что выглядел по-свински вчера. Я даже не помню, как пришел, как ты меня укрыла. Я, как это говорится, был вчера в… зюзю.

Я села, стараясь не смотреть на него.

– Где ты был? Что произошло? Почему ты так напился?

– Мы вчера праздновали, я пробовал уйти, но каждый настаивал, чтобы я выпил с ним. Эти меценаты оплатили и вино и угощение. Шампанское лилось рекой. – Он снова потряс головой.

– Но где был ты?

– Где был я? Давай вспомним, – сказал он тоном ученика, которому достался на экзамене сложный вопрос. – Где был я? Хорошо, сначала мы были в офисе режиссера, потом мы все пошли на обед в Сардис. После этого мы посетили несколько найтклубов, потом зашли в одно или два места, и все у меня смешалось. Михаэль закрыл лицо руками.

– Кто был с тобой?

– Кто был со мной? – он поискал мысль в потолке, – режиссеры и продюсеры.

– Была ли там женщина с рыжими волосами?

– Женщина с рыжими волосами? Фи, нет, нет, не было никакой рыжей женщины. Такое ощущение, что о мою голову разбили дюжину горшков. Пойду приму душ. Извини, – он быстро поцеловал меня в щеку. – Спасибо за заботу.

Он потянулся, подобно коту, и вышел.

Может быть, рыжие волосы остались на жакете с его предыдущей встречи с женой друга? Или он не предполагал, что я замечу их? В конце концов, он слишком меня любит, для того чтобы обижать.