Умм, что я делаю? Я не вступаю в отношения. Я не «беспокоюсь» о своих сексуальных партнершах после того, как мы закончим. Я никогда не даю обещаний, которые не смогу выполнить, и никогда, никогда, не вступаю в компрометирующую связь с женщинами.

Я не планирую менять свои правила ради Хани. Просто под ее напористой и «трахни меня» внешностью она хрупкая. И, боже мой, она бы возненавидела бы меня, если бы знала, что я так о ней думаю. Хани не хотела бы, чтобы думали, что она хрупкая, но я знаю ее достаточно хорошо, чтобы осознавать, что дерзкое поведение в баре — это не настоящая Хани Кармайкл. Даже близко не она.

Нет, настоящая Хани пытается преодолеть свой тяжелый старт всю свою жизнь, компенсируя это многими мужчинами, всегда в поисках неуловимого «чего-то», чего у нее никогда не было. Я как то слышал, как какой-то парень сплетничал на тему, что у нее «комплекс папочки». Что бы это ни значило, я быстро заткнул его, предупредив, чтобы больше никогда не слышал, как он несет всякую ересь или вообще что-либо о ней. Я почти подрался с парнем, которому не понравились мои слова. Похер. Никто не будет так говорить о Хани передо мной и спокойно уходить от ответа за свои слова.

Воспоминание о том инциденте в контексте произошедшего вчера ночью заставляет меня задуматься о моем поведении. Конечно, я буду ее защищать. Я щипал ее на детской площадке. Вот как давно я ее знаю. Я бы поступил так же для Лорэн и Джулии, и Скарлетт, и любой другой девушки, с которой я вырос.

Острая боль, которая обычно щипает меня по центру груди, говорит, что я лгу. Если бы я был предельно честен, то сказал бы, что Хани отличается от остальных. Она всегда отличалась, со времен, когда я ее щипал до последней ночи, когда я наконец-то получил возможность прикоснуться к ней так, как хотел с тех пор, как себя помню…Она была другой.

Давно, в классе шестом или седьмом, я думал, что Хани станет моей девушкой, но этого не произошло. Джордан переехала в наш город летом между восьмым и девятым классом, и я больше не смотрел на других девушек годами, пока я был с ней. У нас были планы. Множество планов. Я перестал планировать с тех пор, как потерял ее. В чем теперь смысл? Жизнь трахнет тебя, несмотря на твои планы, так зачем напрягаться?

По крайней мере, я в курсе, что я испорченное нечто из мужчины, которое очень хорошо функционирует вне себя. Мой успешный бизнес и есть доказательство моей способности, прикидываясь добиваться успеха. Я делаю все, что в моих силах. Для людей, которые работают на меня. Для моих родителей, для моих братьев и сестер, которые все женаты и с детьми. Для родителей Джордан, и для друзей, которых я умудрился не растерять за те двенадцать лет, когда мое сердце перестало нормально биться.

Но внутри, где я остаюсь сам с собой, с воспоминаниями, приносящими такую боль, что я не хочу их помнить, я руина. Нехорошее, сломанное нечто, и это все, что я имею. Вот почему я не подпускаю женщин к себе близко. Вот почему я не вступаю в отношения. Я отказываюсь рисковать больше, чем я могу позволить себе потерять. Я выучил на горьком опыте, что это не стоит той агонии, когда что-то пойдет не по плану. А все всегда идет не по плану.

Как еще объяснить то, что моя умная, красивая, счастливая, всегда улыбчивая Джордан лежит в дыре под землей, когда столько ужасных людей имеют возможноть жить? Сначала я мирился с тем, что ее потерял, только постоянно напиваясь до полной отключки. Я быстро понял, что мне все равно придется просыпаться на следующий день и вспоминать о потере, чувствуя себя при этом, как в аду. Я остановился до того, как мои родители и братья с сестрами воплотили свои угрозы насильно отправить меня на реабилитацию. Теперь я выпиваю одно-два-три пива субботним вечером, и очень редко выпиваю больше и что-либо покрепче.

Не смотря на то, что я делаю, боль не ослабляет хватку, и не дает мне забыть. Я несу смерть Джордан, как крест. Она умерла. Я выжил. Боль — это наименьшее, что я ей должен.

На протяжении первых невыносимых лет все в моей жизни двинулись дальше. Они говорили мне, что это то, чего бы она хотела, и я знаю, что они были правы. Я всегда знал, что этого она хотела для меня, но я никогда не был на это способен. После пяти лет мои семья и друзья перестали попытки свести меня с их одинокими подругами, и коллегами, и сестрами, «которые идеально мне подошли бы».

Я уверен, что все они были хорошими девушками, но я отказывался выпускать моих демонов перед кем либо. Это было бы нечестно. Вот он я, идущий по жизни один, когда Хани Кармайкл пронеслась по моему любимому бару и огорошила меня предложением, от которого я не смог отказаться, хотя осознавал, что должен был.

У меня было много бессмысленного, «получи-оргазм-и-двигайся-дальше» секса, с тех пор, как мне удалось завершить тот ужасный раз с кем-нибудь другим. Я осведомлен о своей репутации в городе, меня называют «машиной» в мешке, и все женщины, с которыми я был, всегда отмечают размер моего оборудования. Похер.

Конечно, они всегда возвращаются за добавкой.

Я всегда отвечаю отказом. Раз покрутили и забыли. Вот так я и живу. Так какого же хера я делаю, говоря Хани не запирать дверь?

Покручивая бутылку, я отпиваю большой глоток пива, наблюдая, как она пересекает комнату, смеясь и разговаривая с Джулией, Лорэн и Скарлетт, и другими женщинами, которых мы знаем всю жизнь. Почему я не могу оторвать от нее глаз? Почему я замечаю, что ее губы все еще опухшие от прошлой ночи, у что у нее «ожог бритвой», оставленный мной на ее шее, когда к средине ночи моя борода начала отрастать? Почему знание того, что я оставил свой след на ней, вызывает во мне множественный развратный трепет?

Почему мне не все равно, что она выглядит разбитой?

— Хорошо проводишь время?

Я смотрю на Мэтта, моего лучшего друга с первого класса, человека, который собственными руками спас мою жизнь всеми возможными способами После того, как Джордан умерла, он оставался рядом со мной целых два месяца. — Отлично провожу время. Ты хорошо постарался. Джулия, кажется, в восторге.

— Так хорошо снова видеть ее улыбку.

Я был одним из немногих людей, кто знал, что она снова беременна после разбивающего сердце выкидыша прошлой зимой. Видите, что я имел в виду? Жизнь трахает вас в задницу, не смотря на то, как счастливы вы можете быть. Их выкидыш — классический пример. Чем они заслужили такую угнетающую потерю? Ничем. Абсолютно ничем. Вот почему легче не заводить отношения, чем рисковать, испытать такую боль.

— Хорошо, — ответил я, скрыв от него свои внутренние опасения, что развивались во мне годами.

— Почему ты наблюдаешь за Хани?

Черт.

— Что? Я не наблюдаю за ней.

— Ага, наблюдаешь, и до меня дошли слухи, что ты покинул бар с ней прошлой ночью. Есть ли в этом доля правды?

Я могу лгать некоторым людям. И мне не стыдно признать, что я бесстыже лгу, когда мне это нужно, чтобы оставаться свободным и чистым от всего, что может причинить мне боль, но я никогда не был способен лгать Мэтту. — Может. Она заходила. Мы потусили. Ничего, о чем хотелось бы рассказать.

— Ты «потусил» с Хани Кармайкл, и тут не о чем рассказать? — Он произносит сквозь смех, и отпивает глоток своего пива. — Как скажешь, мужик.

Его комментарий вызывает укол паники глубоко внутри меня, в месте, которое окружено бетоном и колючей проволокой.

— Что это значит?

— Ничего. Абсолютно ничего.

Говорил ли я, что мой лучший друг частенько вызывает во мне желание вмазать ему? А говорил ли я, что он один из двух людей, кто помогает моему бизнесу работать гладко? Так что вмазать ему — не вариант, если я не хочу это испортить.

— Если тебе есть что сказать, скажи это. Иначе, иди на хуй.

Ублюдок снова смеется, опять отпивает пива и смотрит на меня угрожающим взглядом. — Не делай с ней того, что ты обычно делаешь, Блэйк. Она много значит для всех нас, и ты знаешь так же, как и я, что она не такая стойкая и смелая, какой хочет казаться. Причинишь боль ей, причинишь боль нам.

Чертов ад.

— Я ничего с ней не делаю. — Ну, если не считать, что мы спаривались, как кролики, но это закончилось. Мы это сделали. В прошедшем времени. Нет причин для беспокойства.

Но в моей груди боль, которая не покидает меня с тех пор, как я проснулся один этим утром, после одной из лучших ночей в моей жизни, которые у меня были после смерти Джордан. Я уже выпил Тамс [средство от изжоги — прим. перев.] сегодня в надежде, что это поможет, но не помогло и капли. Может мне пора в больницу, проверить свое сердце. Я потер рукой по груди.

— Я серьезно, Блэйк. Не трахайся с ней, или ответишь передо мной.

При нормальных обстоятельствах мне нравится, что наши рабочие отношения не стали на пути нашей дружбы длиной в жизнь. Мне нравится, что он говорит что-то в этом духе, не смотря на то, что я его босс. Но это не нормальные обстоятельства, и сегодня, без всякой причины, его слова не проходят мимо меня, как обычно это бывает.

— Не волнуйся об этом.

— Я буду волноваться из-за этого, и ты тоже должен.

— Я слышу тебя, Мэтт, но нет причин угрожать. Хани и я в порядке.

По крайней мере, я надеюсь, что так и есть. Я проверю это позже, когда заскочу навестить ее. Мы вернемся на круги своя, и таковыми будем. Тот, кто сказал, что секс все меняет, никогда не встречал меня. Я — машина. Я не привношу эмоции. Никогда.

Глава шестая

Хани


Я — комок нервов. С того момента в гараже Мэтта и Джулии, когда Блэйк велел мне оставить дверь открытой. Чего ему от меня нужно? Вряд ли больше секса, потому что все вокруг знают, что он не делает этого с кем-либо больше, чем одну ночь. Лорэн была редким исключением, но это было, когда он был гораздо моложе. В последнее время его «получи-оргазм-и-двигайся-дальше» философия стала широко известной.

Поэтому я возвращаюсь к вопросу, что ему могло от меня понадобиться?

Я прихожу домой в одиннадцать тридцать. Блэйк был на вечеринке, когда я уходила, так что я не знаю, когда его ожидать. Я подхожу к задней двери и долго смотрю на замок, прежде чем провернуть и оставить его открытым. Звук щелчка в механизме замка громче, чем когда либо, разлетается эхом по моему тихому дому, как выстрел.

Окей, я драматизирую, но все в этой ситуации выглядит как большая драма для меня. Не то чтобы у меня был большой драматический опыт с мужчинами. Обычно они не такая уж и загадка для меня, и я к ним не так привязываюсь, чтобы беспокоится об их поведении.

Почему же меня так беспокоит Блэйк, почему он решил встретиться сегодня ночью?

Оставив дверь открытой, я иду, а точнее хромаю, к кровати, переодеваюсь в топик и пижамные штанишки. Ванная помогла мне с ноющей болью, но мое тело все еще ощущает пост эффекты моей сумасшедшей ночи с Блэйком. Я останавливаюсь между спальней и ванной, когда покалывание между ног указывает на то, чего жаждет оно.

— Ни за что, — говорю я громко, как будто это самое тяжелое из принятых мною решений. — Плевать что у него на уме, я не должна допустить этого снова. Я никогда не смогу уйти, если он еще раз ко мне прикоснется сегодня ночью.

Сегодняшний день напомнил мне о том, как я чувствовала себя после первого секса с Рэнди Дэйдом, в сарея его отца, летом, перед начальным годом старшей школы [если я ничего не путаю, это первый из четырех классов перед выпуском в американской школе, следовательно, Хани было 14–15 лет — прим. перев.]. Он набросился на меня, как таран, и я еще долго испытывала неприятные ощущения и боль после этого. Мне пришлось сказать бабуле, что я упала с лошади, поэтому не могу нормально ходить. Скорее всего, она мне не поверила, но я больше никогда не занималась сексом с Рэнди, к его ужасу.

После первого травматического инцидента с сексом, я не занималась им более двух лет, и следующий раз был не таким плохим. И последующие тоже. Но секс никогда не был чем-то особенным до того, как я занялась им с Блэйком. И этот секс стал лучшим, чем просто окей, но случился с парнем, который никогда не захочет чего-то большего.

— Ты знала, что счет не в твою пользу, когда входила в тот бар вчера вечером, Хани Кармайкл, — говорю я себе. — Не обманывай обманщика, и не раздувай из одной ночи что-то большее, чем это было на самом деле. ПРОСТО. СЕКС.

Это именно то, о чем меня предупреждала Лорэн: не проявлять мягкость к мужчине, которому не нужна мягкость ни от меня, ни от любой другой женщины. Мне нужно все время об этом помнить. Я выслушаю его сегодня ночью и пошлю идти своей дорогой, надеясь, на нескорую встречу. И у меня будет достаточно времени запихнуть нашу ночь в коробку моего мозга и оставить ее в прошлом. Я смогу это сделать. Мне необходимо это сделать.