Джун Зингер - Секс после полудня

И от нее еще требовали благодарности!

Она подняла бархатное платье и бросила его на мраморный пол.

— Я не надену это дурацкое платье. Я буду выглядеть в нем посмешищем — впрочем, именно этого вы и добиваетесь.

— Не серди меня, Энн. Это очень дорогое платье, и я специально выбрала его для тебя, потому что, когда ты вернешься в школу, ты сможешь ходить в нем на танцы, на разные вечера, приличные вечера, как я надеюсь.

— На танцы? Интересно, как вы представляете себе такие танцы? Во всяком случае, в крикет в нем я не собираюсь играть, еще запутаюсь насмерть! Если оно вам так нравится, почему бы вам самой не надеть его? — Она подчеркнуто уставилась на черный шелковый костюм Хелен, юбка которого скромно, но стильно не доходила до колен всего на один дюйм.

— Предупреждаю тебя, Энн. Бери платье, поднимайся наверх и надевай его. Потому что, если ты этого не сделаешь, то у тебя больше никогда не будет новых платьев, не говоря уж о туфлях, сапогах или лыжах, одежды для верховой езды и других подобных вещей. Денег тебе тоже не будет, так что ты прекратишь мотаться по Сан-Тропезам, греческим островам и Костам Эмеральдам со всеми этими твоими подружками, которые по твоим словам, обожают тебя. Поверь мне, ты быстро узнаешь цену их любви, когда им придется тратить на тебя свои лиры и франки. И тогда — где ты окажешься в то время, когда все остальные будут развлекаться? В холодной и пустой школьной спальне, совершенно одна.

Андрианна схватила с пола бархатное платье. Она умела проигрывать.

— Скажите мне только одно. Зачем вам понадобилось вытаскивать меня в Лондон на эти похороны? Вы знаете, что я презирала Алекса, сами вы терпеть меня не можете, как и я вас. Зачем вы хотите, чтобы я была здесь?

— Если по-честному, Энн, ты здесь находишься ради соблюдения приличий. Ведь ты племянница Александера — была ею, а он был твоим официальным опекуном.

— Приличия? — глухо повторила Андрианна.

— Да, конечно, приличия. И хотя ты права в одном — я действительно не выношу тебя, я дам тебе один хороший совет. Иногда бывает так, что только соблюдение приличий и имеет какое-то значение. Иначе зачем мне нужно было затевать всю эту игру с элегантными похоронами, да еще выкидывать на них столько денег? В особенности учитывая тот факт, что смерть Александера поставила меня по меньшей мере в неловкое положение, если вспомнить, как и где с ним случился сердечный приступ.

— Неловкое положение: что вы хотите этим сказать? Где же с ним случился сердечный приступ?

Хелен зло рассмеялась.

— Не твое дело, моя дорогая. Единственное, что я могу сказать, это то, что я уже давно привыкла нести бремя соблюдения приличий. А теперь поднимайся наверх и переоденься. У нас не так много времени.

Тут она заметила, что шторы на окнах в дальнем углу-гостиной висели немного косо. Она пошла поправить их, тяжело вздыхая, будто несла на своих хрупких плечах всю скорбь мира.

Закончив, она обернулась и увидела, что Андрианна все еще стоит и смотрит на нее.

— Почему ты еще здесь? — рассердилась она. — Разве тебе не велено отправляться наверх и переодеваться в это чертово платье!

Когда через два часа Андрианна спустилась вниз, на ней было черное бархатное платье, обрезанное на шесть дюймов выше колен. Она даже не подшила его по линии среза; она просто повыдергивала нитки, и получилась бахрома. «Хоть один раз, — думала она, — я возьму верх над Хелен».

Но Хелен сдержала свою угрозу. Месяцами для Андрианны не приходило ни новых платьев, ни туфель, ни даже трусиков. Карманные деньги сократились до микроскопических размеров, о расходах на поездки и говорить было нечего, поэтому Андрианне пришлось учиться приспосабливаться к новым условиям.

Она быстро обнаружила, что ключом к успеху могут быть подруги, и не обязательно те, кому она симпатизировала больше всех, вроде Пенни Ли Хопкинс, Николь Партьер и Пии Стромберг. Если выбирать друзей правильно, девушке обеспечены самые лучшие развлечения в самых лучших местах, и она никогда не будет чувствовать себя одинокой.

«Ле Рози» было прекрасным местом, откуда можно было начинать новую жизнь. Школа представляла собой как бы перекресток, на котором сходились дети со всего мира — одни более-менее знатного происхождения, другие просто имевшие очень богатых родителей, третьи — знаменитости, а также те, кто счастливо объединял в себе все эти признаки. Некоторые из учеников были королевских кровей, в будущем их ждал трон, другие — только претенденты на престол — это была особая порода европейской аристократии, правившей странами, которых не было в природе, имеющей титулы, но не подданных.

Именно они и привлекали Андрианну — со стороны могло показаться, что они вели сказочную жизнь, но особенно завораживали Андрианну претенденты на трон. Она тоже была претенденткой, а все, что требуется от претендента, это просто быть им, излучая необыкновенно романтичное, влекущее загадочное сияние, не омраченное обязанностями, которые могут быть у настоящих властителей. Такими, например, как долг, обязательства… или даже потребность в истине.

Андрианна сложила все свои украшения обратно в ящик Пандоры. Не тогда ли, в тот период ее жизни в «Ле Рози» она стала своим собственным злым гением и ее подхватило вихрем, с которым она не смогла совладать?

Что ж, завтра она будет в Нью-Йорке и — по крайней мере, теоретически — начнет новую жизнь. Может быть, у нее еще есть время, чтобы все изменить.

Но верила ли она в это на самом деле? Или же она понимала, как понимала всегда, что уже слишком поздно… Что все кончилось, не успев начаться.

Джонатан уже удобно уселся в лимузин, присланный за ним в порт. Мотор заурчал, шофер готов был тронуться с места. Вест взглянул на длинный ряд автомобилей, ожидавших клиентов.

«Один из них ждет ее — ту женщину, которая занимала две каюты на „Королеве Анне“ и предпочитала уединение шумной разношерстной компании. Да, Андрианна вряд ли станет топтаться на тротуаре и ловить такси».

— Подождите! — сказал он шоферу.

— Извините, сэр.

— Выключите мотор. Мы посидим некоторое время просто так.

— Как скажете, сэр. Но до вашего отлета не так много времени…

Джонатан кивнул — он знал расписание своего самолета.

Он прошел таможню одним из первых, чтобы проскочить пробки, типичные для движения из города в аэропорт Кеннеди по утрам в понедельник. До отлета оставалась еще пара часов, но проводить их в очереди на таможню было глупо.

Пробиваясь через толпу пассажиров, Джонатан искал глазами Андрианну. Не найдя ее, он решил, что так даже лучше. Он не будет знать, куда она уедет или куда ее увезут с теплохода. Он не подбежит к ней, не начнет трясти ее как тряпичную куклу, не станет спрашивать, почему она лжет ему и говорит, что не любит, хотя любит. Он же знает!

Хорошо, что он не встретил ее в толпе!

Он понял, что она была продувной бестией, и пусть будет благодарна ему за то, что он не преследует ее, словно тень или привидение. Но все равно, вот он сидит, ни с того ни с сего изменив свои планы. Нет, он все же на самом деле полный идиот. Поэтому, когда шофер попытался завести машину: «Сэр, никогда не знаешь, что будет на дороге. Вы можете опоздать на самолет», — Джонатан улыбнулся: «Ну что же. Если я опоздаю на один самолет, то смогу полететь другим рейсом. Знаете, это большое преимущество коммерческой авиации. Можно лететь любым рейсом в течение всех суток!»

Шофер пожал плечами. У него была почасовая оплата, ехать или не ехать — ему лично было все равно. «Да, конечно, сэр. Вы правы. Но может быть, вы скажете, как долго мы будем просто так сидеть? Я позвоню тогда — и проинформирую начальство…»

Джонатан вспомнил, что и ему не мешало бы позвонить и предупредить о том, что он задержится, вероятно, на час, на два, может быть, на день. «О, черт! Что толку быть миллионером, если ты не в состоянии сам распоряжаться своим временем?» Он наклонился вперед:

— Друг, как тебя зовут?

— Ренни, мистер Вест.

— Хорошо, Ренни, позвони им. Скажи, что я задержу тебя на целый день.

— Да, сэр, отлично.

Ему даже лучше сидеть просто так здесь, а не пробираться по забитой дороге. Да и нос его всегда за версту чуял хорошие чаевые. Похоже, и сейчас его чутье не обманывает его…

— Может быть, вы желаете посмотреть утренние новости, мистер Вест? Регулятор программ на крышке телевизора, а «Таймс» и «Уолл Стрит Джорнэл» — вот там, в боковом кармане. Можете воспользоваться и этим баром — там неплохой выбор напитков — конечно, если вы употребляете спиртное так рано. Если хотите, я могу сделать вам коктейль или приготовить сыр с крекерами. Все это здесь же — в багажном отделении. У меня все займет буквально минуту…

Время тянулось невыносимо медленно, пассажиры сходили с корабля. Джонатан все смотрел и смотрел на толпу, зная что Андрианна, конечно, сойдет одной из последних. Она не любит толкаться в толпе.

Вдруг он увидел знакомое лицо — друг и сосед Малибу — Хэл Крамер направлялся к одному из автомобилей. Хэл был одним из тех в Лос-Анджелесе, кого Джонатан искренне уважал, хотя тот и не был ведущим игроком… Он был адвокатом и считал свою частную практику своим гражданским и человеческим долгом.

Джонатан нажал на кнопку и опустил окно на дверце.

— Хэл! — позвал он. — На лице адвоката засияла улыбка, и он подошел к машине, где сидел Джонатан.

— О, Джонни! Не думал встретить тебя здесь!

— Даже не верится, пять дней плыть на «Королеве» и ни разу даже не столкнуться с тобой! Бывает же! Где ты прятался? — спросил Джонатан, забыв совсем, что он сам едва появлялся в людных местах, предпочитая оставаться в каюте.

— Господи, Джонни! Я простыл в Лондоне и провалялся весь рейс. Ты не поверишь, но я обещал себе эту поездку последние пять лет, а когда, наконец, оказался на корабле, то не смог выйти из каюты — весь в соплях и с температурой. — Он чихнул, потом зашмыгал носом. — Ну ты-то хотя бы насладился всеми прелестями поездки на «Королеве Анне»? — спросил он Джонатана, пожалуй, излишне патетически.

Джонатан рассмеялся.

— Буду откровенным, я и сам в основном проторчал в каюте. Знаешь, как это бывает. У меня была с собой целая кипа документов…

Хэл кашлянул, шмыгнул носом, потом понимающе хмыкнул.

— Ты все тот же старик, Джонни. Прежде всего — бизнес, а все остальное — на втором месте.

— Ну что ответить? — улыбнулся Джонатан. — Не всем же быть такими, как ты, вечно радеть о других. С другой стороны — где бы была твоя филантропия и все твои высокие идеалы, если бы люди, подобные мне, не вкалывали, чтобы заработанные деньги направить на твои добрые дела? Мы нужны друг другу — мы друг друга уравновешиваем.

— Неплохо ты все разложил по полочкам. И хорошо, что ты все это сказал — вряд ли у нас вновь будет время поболтать на эту тему, когда мы вернемся в Лос-Анджелес. Я как раз собирался тебе позвонить — мне очень нужна твоя помощь. Но сейчас нужно быстро ехать — у меня билет на самолет, я боюсь опоздать. Кстати, может быть, мы летим одним и тем же рейсом? Тогда можно поехать вместе, а по дороге все обсудить, — Хэл отвернулся, закашлявшись.

— Ничего не получится, я улетаю вечером, а может быть, задержусь еще немного. Точно не знаю. Да я не так уж и жажду провести время в твоей компании. — Он скорчил гримасу и рассмеялся. — А то еще подхвачу какую-нибудь заразу. Если хочешь, выкладывай свое дело прямо сейчас. Мне не требуются долгие объяснения. Что это за важное дело и во что оно мне обойдется?

— Нет-нет, Джонни. Деньги на этот раз не нужны. Мне нужно немного твоего времени и нужен твой совет. Речь идет о проекте, который совет мурыжит уже года три. Проект создания Центра театрального искусства на Хилл стрит. Проблемы так и валятся на нас. Сначала — участок, потом проект застройки. Потом мы не смогли уложиться в смету. Один подрядчик за другим отказывались иметь с нами дело. Мы никак не можем сдвинуть проект с мертвой точки.

Джонатан кивнул.

— Я слышал об этом.

— Значит, ты в курсе. И вот мне пришло в голову, что сам главный застройщик, мой друг Джонни Вест может помочь нам сделать экспертизу проекта. Что ты скажешь, Джонни? Я бы прислал тебе подшивку материалов с цифрами и расчетами. Может быть, ты посоветуешь, как сдвинуть дело с места…

Хэл подошел вплотную к окошку и наклонился к Весту:

— Джонни, буду с тобой откровенен. Мне нужен не только твой совет. На самом деле мне хотелось бы, чтобы ты подтолкнул комитет, который занимается этим делом. Предприятие на самом деле стоящее, — продолжил он. Голос его был хриплым и от простуды, и от напряжения. — Это поможет развитию театров в Лос-Анджелесе, с одной стороны, а с другой — даст толчок развитию всей нижней части города. Что ты скажешь? Может быть, ты хотя бы обдумаешь затею?