Эллен рассталась со своим молодым человеком, а Стивен начал блудить направо и налево. И все ей рассказывал. Однажды они ужинали в ресторане, и вдруг Эллен наклонилась и поцеловала его в ухо таким долгим влажным поцелуем, что он еле на месте усидел.

Они пошли к ней и занялись сексом.

— Это было потрясающе, — рассказывал Стивен. — По самым объективным оценкам я превзошел самого себя. Ублажал ее, как заведенный, — сорок пять минут кряду.

Их отношения развивались по нарастающей. Сначала они смотрели телевизор, лежа в постели, а потом занимались сексом с включенным звуком.

— Красивая женщина никогда не позволит тебе заниматься с ней сексом с включенным телевизором. Хотя это правда расслабляет. Но и отвлекает. Женщины вроде Эллен позволяют тебе быть самим собой.

Стивен признался, что, с точки зрения Эллен, вряд ли их связь можно было считать идеальной.

— За шесть месяцев наших отношений мы в сто раз чаще ходили в кино, пока были друзьями. Наши свидания свелись к еде на дом и видео. Мне было ужасно стыдно. Я проклинал свою ограниченность. Внешне она была не ахти, и я презирал себя за то, что не могу отделаться от этой мысли. Она была классной девчонкой.

Нервный срыв

Она начала на него давить.

— Когда же ты познакомишься с моим дедушкой? — спрашивала она.

— Я безумно хотел познакомиться с ее дедом, — рассказывал Стивен. — Он и вправду был большим человеком. Но я не мог. Познакомиться с родственниками — значит признать, что между нами и в самом деле что-то есть.

Чтобы решить как-то эту проблему, Стивен начал подпихивать Эллен своим друзьям, пытаясь ее с кем-нибудь познакомить. Они все время обсуждали мужчин, с которыми у нее могло что-нибудь получиться. Однажды Эллен пришла на вечеринку, где должна была познакомиться с одним из друзей Стивена, но тот не проявил к ней большого интереса, и она расстроилась. Они пошли к Стивену и занялись сексом.

Пару недель спустя Стивен оказался на какой-то вечеринке в заплеванной студии в районе Трибека, где познакомился с хорошенькой девочкой. Он, почти не раздумывая, познакомил ее со своими родителями, хотя о задушевных разговорах там не было и речи. Он продолжал спать с обеими, экспериментируя с одной и применяя свои новые познания на другой. Эллен все у него выспрашивала. Что они делали, какой была девочка в постели, как ему с ней было, о чем они говорили.

Но однажды она сломалась. Заявилась к нему домой в воскресенье днем. Устроила сцену с криками и слезами. Набросилась на него — «кроме шуток, накинулась на меня с кулаками», — рассказывал Стивен. Она ушла, но через пару недель перезвонила.

— Мы помирились по телефону, — продолжал Стивен, — и я приехал к ней за очередной порцией секса. Но в самый ответственный момент она взяла и выкинула меня из постели. Я на нее не обиделся. Скорее зауважал. Подумал: «Ну и правильно!»

Уолден уперся коленкой в стойку бара.

— Где-то через полгода после того, как я расстался с Либби, она обручилась. Позвонила мне и сказала, что выходит замуж.

— Я любил Эллен, но она об этом так никогда и не узнала, — сказал Стивен.

— Я тоже любил Либби, — покивал головой Уолден. — В самом банальном смысле этого слова.

16

Неприякаянные в Манхэттене

Что может быть хуже, чем быть тридцатипятилетней незамужней обитательницей Нью-Йорка? Быть двадцатипятилетней и незамужней обитательницей Нью-Йорка.

Мало кто из нас хотел бы еще раз через это пройти: не с тем спишь, не то носишь, не с теми живешь, не то несешь; тебя не замечают, увольняют, оскорбляют, пинают ногами и просто валяют в дерьме.

Но это необходимое зло. Так что если вам интересно знать, как тридцатипятилетние и незамужние обитательницы Нью-Йорка становятся… ну, тем, кем они становятся, — эта книга для вас.

Пару недель назад Кэрри оказалась на вечеринке «Луи Виттон», где случайно повстречала Сиси, двадцатипятилетнюю ассистентку дизайнера-флориста. Кэрри просто разрывалась на части, пытаясь одновременно пообщаться с пятью нужными ей людьми, когда Сиси вдруг материализовалась из полумрака.

— Ой, приве-ет, — протянула она. Поймав взгляд Кэрри, повторила: — Приве-ет! — И захлопала ресницами.

Кэрри отвлеклась от разговора с редактором.

— Ну что, Сиси? — спросила она. — Что?

— Ну, не знаю… Как у тебя дела?

— Прекрасно. Просто замечательно, — ответила Кэрри.

— Что поделываешь?

— Все то же самое. — Редактор уходил у нее из-под носа. — Сиси, я…

— Я тебя сто лет не видела, — перебила Сиси. — Ужас как соскучилась. Ты же знаешь, я твоя самая горячая поклонница. Некоторые, правда, считают тебя сукой, но я им говорю: «Она моя лучшая подруга, и не смейте называть ее сукой!» Так что я за тебя заступаюсь.

— Спасибо.

Сиси опять захлопала ресницами.

— Ну а ты как? — не выдержала Кэрри.

— Я-то? Просто супер, — ответила Сиси. — Каждый день одно и то же — наряжаюсь, иду на вечеринку, там на меня никто не обращает внимания, прихожу домой и рыдаю.

— Бедненькая, — пожалела ее Кэрри. — Ладно, ты не расстраивайся. Полоса, наверное, такая. Слушай, вообще-то я…

— Знаю-знаю, — перебила Сиси. — Занята. Ничего. Как-нибудь в другой раз. — И зашагала прочь.

Сиси Йорк и ее лучшая подруга Кэролайн Эверхард приехали в Нью-Йорк за тем же, за чем сюда едут и в двадцать, и в тридцать пять, — делать карьеру.

Кэролайн Эверхард пишет репортажи о ночной жизни Нью-Йорка для одного престижного журнала. Три года назад приехала из Техаса. Она из тех красивых, но не самых стройных девушек, которые совершенно не заморачиваются по поводу своего веса или, по крайней мере не дают повода их в этом заподозрить.

Сиси — прямая противоположность Кэролайн: светлые волосы, стройная, как тростинка, тонкие необычные черты лица. Мимо таких часто проходят, не замечая их, ибо они и сами не уверены в собственной красоте. Сиси работает ассистенткой у Йорджи, признанного, но малообщительного дизайнера-флориста.

Сиси приехала из Филадельфии полтора года назад.

— Я была просто паинькой, — рассказывает она. — Не поверите — белые перчатки в сумочке таскала. Первые полгода вообще нигде не появлялась. Боялась потерять работу.

А сейчас?

— Хорошие девочки — это не про нас. Хорошими нас никак не назовешь, — говорит Сиси, растягивая слова на нью-йоркский манер, странным образом сочетающий в себе эротичность и занудность.

— Мы вечно всех поливаем дерьмом, — соглашается Кэролайн.

— Про вспыльчивость Кэролайн уже легенды ходят, — добавляет Сиси.

— А Сиси теперь вообще с людьми не разговаривает. Зато вы бы видели, как она на них смотрит.

Тысяча и одна ночь

По старой доброй нью-йоркской традиции подружились они на почве ревности.

Еще до знакомства с Сиси Кэролайн познакомилась с Сэмом, сорокадвухлетним инвестиционным банкиром. Куда бы ни пошла, она обязательно на него натыкалась. У него была девушка из Швейцарии, которая пыталась пробиться на телевидение. Однажды Сэм и Кэролайн случайно пересеклись в клубе «Спай», и между ними спьяну разгорелась страсть. На следующий вечер они опять столкнулись в каком-то клубе, и на этот раз отправились к нему домой и занялись сексом. Так повторилось еще пару раз. Потом его девушку депортировали из страны.

Это обстоятельство не сильно сказалось на их отношениях. Где бы они ни встретились, дело неизменно оканчивалось сексом. Столкнувшись с ним как-то в «Системе», она от дрочила его в полумраке клуба. Затем они вышли на улицу и занялись сексом в темной аллее за помойкой. Застегнув штаны, он поцеловал ее в щечку и как ни в чем не бывало произнес:

— Ну, спасибо, милая! До скорого.

Кэролайн принялась швыряться в него мусором.

— Ты мне еще за это заплатишь, Сэмьюэл! — приговаривала она.

Парой недель позднее Сиси, очутившись в «Каса Ла Фамм», встретила двух своих знакомых. С ними был третий — загорелый мужчина в тонкой белой рубашке и армейских штанах — сразу было видно, что у него потрясающая фигура. С виду он казался застенчивым, и Сиси принялась с ним заигрывать. Она недавно постриглась и теперь то и дело отводила с глаз непослушную прядь, поглядывая на него поверх бокала с шампанским. Они собирались на чей-то день рождения в Сохо и пригласили ее с собой. Добирались они пешком. Сиси всю дорогу хихикала и натыкалась на своего спутника, пока он наконец ее не обнял.

— Сколько тебе лет? — спросил он.

— Двадцать четыре.

— Идеальный возраст! — ответил он.

— Идеальный для чего? — переспросила она.

— Для меня, — ответил он.

— А тебе сколько?

— Тридцать шесть, — соврал он.

На дне рождения было полно народу. Пиво в здоровенных бочонках, водка и джин в пластиковых стаканчиках. Не успела Сиси отхлебнуть пива, как ее взору представилось ошеломляющее зрелище. С противоположного конца квартиры прямо на нее неслась крупная темноволосая девушка с ярко-красной помадой на губах, в некем подобии «платья» (если только это можно назвать платьем, подумала Сиси), напоминающем связку цветастых шифоновых шарфов. Ни дать ни взять Шахерезада.

Ее кавалер обернулся, чудом избежав тарана.

— Кэролайн! — воскликнул он. — Классное платье!

— Спасибо, Сэм, — ответила Кэролайн.

— Это тот самый дизайнер, про которого ты рассказывала? — продолжал Сэм. — Ну тот, который наобещал тебе кучу платьев, если ты про него напишешь? — Он ухмыльнулся.

— Может, заткнешься? — прошипела Кэролайн и повернулась к Сиси: — А это еще кто? И что, интересно, ты забыла на моем дне рождения?

— Меня пригласили. Вот он.

— И ты всегда принимаешь приглашения от чужих мужчин?

— Кэролайн, я не твой мужчина, — вмешался Сэм.

— Ну еще бы! Всего каких-то двадцать раз переспали. Помнишь последний раз? Забыл, как кончил в «Системе»?

— Что, прямо в клубе? — переспросила Сиси.

— Кэролайн, у меня же есть девушка, — сказал Сэм.

— Ага, только ее депортировали. А ты и обрадовался, распустил свои грязные лапы.

— Она вернулась, — сказал Сэм, — живет у меня дома.

— У тебя есть девушка? — не поверила Сиси.

— Ты меня убиваешь! — заорала на Сэма Кэролайн. — Давай вали отсюда и сучку свою с собой забери!

— У тебя есть девушка? — тупо продолжала твердить Сиси, спускаясь по лестнице.

Через две недели Кэролайн случайно встретилась с Сиси в туалете какого-то клуба.

— К твоему сведению, я тут с Сэмом виделась, — сообщила Кэролайн, крася губы красной помадой. — Приполз ко мне на четвереньках, умолял вернуться. Сказал, что я для него важнее.

— Важнее чего? — спросила Сиси, делая вид, что подправляет тушь.

— Ты ему дала? — спросила Кэролайн, защелкнув крышечку помады.

— Нет, — ответила Сиси. — Я никому ничего не даю.

Естественно, они стали лучшими друзьями.

«Ненавижу Майами»

Кэрри познакомилась с Сиси около года тому назад в баре «Бауэри». Кэрри сидела за столиком, было довольно поздно, она пребывала уже в полной прострации, и тут к ней подскочила какая-то девочка и начала тараторить что-то вроде: «Вы — мой идол», и «Вы такая красивая», и «Где вы купили эти туфли, они просто прелесть». Кэрри это польстило.

— Я так хочу стать вашей лучшей подругой! — произнесла Сиси бархатно-обволакивающим голосом. — Ну можно я стану вашей лучшей подругой? Ну пожалуйста!

— Послушай…

— Сиси.

— Сиси, — довольно решительно произнесла Кэрри, — такие вещи так просто не делаются.

— Почему?

— Потому что я прожила в Нью-Йорке пятнадцать лет. И за эти пятнадцать лет…

— А-а, — поникла Сиси. — Но я могу вам хотя бы позвонить? Я обязательно вам позвоню!

И она мгновенно упорхнула к другому столику. Усевшись, она обернулась и помахала ей рукой.

Через пару недель Сиси действительно ей позвонила.

— Тебе обязательно надо поехать с нами в Майами! — сказала она.

— Ненавижу Майами. Ноги моей там не будет, — ответила Кэрри. — Если ты еще раз позвонишь и произнесешь слово «Майами», я просто-напросто повешу трубку.

— Какая же ты смешная! — хихикнула Сиси. В Майами Сиси и Кэролайн остановились у каких-то богатых друзей Кэролайн по Техасскому университету. В пятницу вечером они напились, и Сиси на свою голову переспала с одним из техасцев, Декстером.

На следующий день он ее совсем достал — таскался за ней по пятам, все время лез то обниматься, то целоваться, как в медовый месяц.

— Пойдем наверх, ну пожалуйста, — шептал он ей на ухо.

Наверх Сиси не хотелось, и она перестала обращать на него внимание. Декстер разозлился и ушел, хлопнув дверью. Через пару часов он вернулся с девушкой.

— Здрассьте, — произнес он, помахал Сиси рукой и направился с девушкой на второй этаж. Девушка сделала ему минет. Потом они спустились вниз, и Декстер устроил целое представление с прощанием и записыванием номеров.