– Явился, не запылился!..

Он был пьян, поэтому резко отстраняя её в сторону, шагнул вперёд. Если честно, то она была ошарашена его поведением.

Однако осознавая, что тот пил только тогда, когда его обижали, закрыв дверь, прошла за ним в спальню. Он стоял у кровати, приказывая подойти к нему. Она послушно подошла. Расстегнув кофту пижамы, резким движением сорвав с неё, бросил на пол, ласковыми движениями стал массировать грудь, целуя в губы. От него пахло спиртным, голова кружилась то ли от их паров, то ли от возбуждения. Ласковые движения рук делали её безвольной. Она буквально тащилась от всего этого, закрыв глаза, подала губы для поцелуя, ей хотелось испытать страсть…


…Инна так и не смогла забыть его ласк. Только сейчас поняла, что жаждала секса с ним. Никто не заменит его.

О. Б. был не такой как все: нежный, внимательный. Боже, как она завидовала его жене!


Олег был самым светлым пятнышком в её жизни, как не крути был и отличным другом умел выслушать, понять, посоветовать. Его логика была безупречной. Он мог думать и по-мужски и по-женски. Возможно, оттого что был маменькиным сынком. И она просто боялась нарушить идиллию совместной жизни.

Первое время никто из них не мог и помышлять об измене, хотя бы вскользь посмотреть на кого-то из толпы. Они сдували пылинки друг с друга. И каждый боялся огорчить другого чем бы то ни было. Даже можно сказать, что их семья была идеальная. Но О. Б. хотел детей, а вот этого Инна не могла ему дать. Ну не получалось.

Они пытались зачать, регулярно занимались сексом по-животному в эйфории страсти каждый божий день и останавливались лишь тогда, когда бездыханно падали на постель и кричали в один голос:

– Кайф! Божественно!.. Всё!.. Сил нет… – ощущая в глубине живота глухую боль, потерю энергии и усталость.

Тогда они засыпали как младенцы, ютясь, в тесных объятьях друг друга.

Они могли заниматься сексом где угодно, случалось, что и в машине. Он мгновенно угадывал её желание: быть желанной.

Постель! Была их пунктиком. По мере возможности они из неё не вылезали начиная с пятницы до понедельника, но и конечно урывками среди недели. Он и она любили быть вместе дома и на природе. У них было много общего. Каждый любил музыку, кулинарию, отдых на природе. Они очень любили гулять в парковой зоне, блуждать по аллеям и целоваться. Инна так хотела быть его единственной женщиной…


…В последний визит О. Б. она после страстного секса попросила его, её покинуть, оставить в покое.

Наговорив очередную гадость, вытолкнула за дверь, вслед прокричав:

– Иди к ней!.. Ты скоро станешь отцом!.. Нас ничего не связывает. Отстань от меня!..

После того как закрыла дверь, поспешила в ещё тёплую постель, вдыхая оставшийся на ней запах мужского тела. В комнате до дурмана пахло сексом. Простыня хранила капли его спермы. Она, вдыхая, купалась в любви. Ей нужно было побыть наедине со своими мыслями, те штормили раскалённый мозг; сквозь открытую дверь спальни она видела входную дверь, та была стеной между ними, и она к этой мысли старалась привыкнуть.

Чтобы как-то наверняка отказаться от него вспомнила ту ночь с неизвестным мачо, когда она забеременела. Ей было нелегко вспоминать, но она вытащила на свет божий то, через что тогда прошла.


После той встречи прошло 7 недель, и Инна наконец-то решилась сделать аборт. Домой она вернулась за полночь и стала прокручивать встречу с одноклассницей, Леной, что произошла неделю назад. Та, затащив Инну к себе домой козыряя карьерным ростом, говоря, что стала известным гинекологом, имеет свой кабинет в Москве. За бутылочкой красного вина просто распотрошила Иннину душу, терзая своими расспросами. Она не знала, почему с ней разоткровенничалась, наверно устала всё держать в себе.

Правда и та рассказала, что до сих пор не замужем, так же, как и она в сердцах сказала:

– Все они сволочи!..

Инна сболтнула что беременная, что не знает, как поступить: оставить ребёнка или сделать аборт?

Ленка, конечно же, заверила, что не надо оставлять неизвестно от кого. На том и порешили.

Утром Ленка отвезла ее в клинику, и там сделали Инне то, о чем до сих пор жалеет.

Она не плакала, не истерила, даже не было больно, было ощущение внутренней опустошённости; повеяло холодком, озябнув, накрылась покрывалом. Сжавшись в комок, почувствовала себя подростком, что не знала ничего не о сексе, не о любви. Кажется, жизнь должна начаться с чистого листа, и Инна невольно уже в полудрёме задумалась о будущем: будет ли в нем счастье и любовь?

Ей не спалось, встав пошла в ванную. Глядя на себя в зеркало она искала ответы, но не находила, ощущая лишь беспокойство, не ведая, что будет с ней в дальнейшем…


…Сидя в салоне машины заторможено выходя из прошлого входя с испугом в сегодняшний день, погруженный в сумерки, тяжело вздохнув, она пробурчала:

– Всё равно стану счастливой!..

Кажется, они подъехали к дому, где жила Таня.

Это Инна смогла понять, после того как та припарковалась, да ещё с диким возгласом:

– Блин! Понаехали!.. Понаставили свои машинки, нельзя нормально припарковаться… – оглядываясь назад, – всё, Инн, вылетаем!.. Руки в ноги и стрелой на пятый этаж!.. Времени в обрез. Стамбовский меня сожрёт, если я опоздаю.

Выйдя из машины, они побежали к подъезду, волоча за собой багаж, через минуту исчезая за входной дверью.

Каждой из них хотелось заняться собой. Инна, еле волоча ноги, пошла на кухню, чтобы поставить чайник.

Таня побежала в спальню, оставив там багаж, опрометью выбежала и побежала в направление ванны, заметив свет на кухне, на ходу выкрикнула:

– Я не буду чай! Мне некогда чаи гонять… – рывком открывая дверь в ванную комнату, – ванну приму и на вылет. Стамбовский уже эсемесками закидал. Ждёт.

Инна, снимая чайник с плиты, наливая, буркнула:

– Да чеши ты куда хочешь!.. Мне и одной неплохо… – наливая в бокал кипяток бросая в него пакетик чая.

Она сейчас думала о своём: как ей здесь в мегаполисе начать новую жизнь.


Мысли были настолько перепутаны, что невозможно сосредоточиться. Ей хотелось отбросить всё то, через что она успела пройти в свои ещё молодые годы.

Казалось бы, концы обрублены, узелков нет; ничто не мешает, чтобы начать жить по-новому, но надо с чего-то начать, а ухватиться не за что.

Тане было легче у той в жизни какие-то ориентиры, куда она сломя голову несётся, не ставя не во что подруг.

Главное!.. Это мужики, от которых ей надо урвать по максимуму. Замуж пока никто не предлагал, но кошельками и связями с ней всё же делились, и та это использовала во благо себя – красивой.

Приняв ванну, Таня, прикрываясь полотенцем, шлёпая мокрыми босыми ногами по ламинату, понеслась в спальню наводить марафет.

Инна невольно задумалась, кажется в ней проснулось чувство зависти, она про себя тихо прошептала:

– Везёт некоторым!.. Не жизнь, а сказка… – громко прихлёбывая чай, встав из-за стола, подошла к окну; задумавшись, что ещё недавно была свободной от всего, жила сегодняшним днём «не парясь» заглядывала в будущее с любопытством и не иначе.

Посмотрев вдаль, заметила девчонку, идущую по бордюру, а рядом с ней парнишку.

Тяжело вздохнув, Инна подумала, что и ей хотелось бы вот-так пройти по бордюру, с лёгкостью парящей бабочки, ловить влюблённый взгляд со стороны какого-нибудь юнца и с кокетством шагать, сознавая, что он тебя обожает и от того быть по-настоящему счастливой.

Она уже и не помнила ощущения счастья, что поглощало бы тебя всю, растворяя во Вселенной, когда ты ощущаешь себя частичкой солнца тем лучиком, при виде которого всем хорошо, уютно и лица озаряются улыбками.

Удручённо глядя за окно, сознавая, что абсолютного счастья нет, Инна невольно подумала, как она обделена.

Понимая, что она вынуждена держать себя в сетях табу, в постоянном воздержании. Ведь это несправедливо. Её тело должно отдавать женскую энергию и подпитываться желанием мужчин обладать им не ради похоти, а в порыве высоких чувств любви.

Инна, поставив бокал с чаем на подоконник, посмотрев на своё холодное отражение в стекле окна, удивилась, заметив, что молодая женщина улыбнулась ей краешком губ; у неё перехватило дыхание дрожащими губами тихо произнесла:

– Прости подруга, вижу, что я тебя совсем «Забембала».

Отражение с грустью посмотрело.

Инне стало обидно, даже призрак обделён счастьем. Она подошла к выключателю, выключив свет, вновь подойдя к окну, отметила, что призрак бесследно исчез. За окном по небу блуждали одинокие звёзды.


Вбежавшая Таня глядя в сторону окна с недоумением спросила:

– Блин, ты, что сидишь без света? У меня не экономят… – не услышав ничего в ответ, поспешила спросить, – включить?

Инна, тяжело вздыхая, беря с подоконника бокал, прихлёбывая холодный чай, себе под нос пробормотала:

– Не надо. Не слепая. Я так отдыхаю. Релаксация.

Таня на ходу буркнула:

– Не истери подруга!.. Всё будет тип-топ!.. Прорвёшься! Не сорок первый! – остановившись в дверях, – не ты первая не ты последняя…

Услышав звонок мобильного, опрометью выбежала.

Из глубины соседней комнаты послышалось:

– Да я уже совсем готова. Жди! Через 40 минут подъеду…

Через минуту уже стоя в дверях кухни, вся из себя «расфуфыренная», глядя в темноту, Таня, не решаясь включить свет, отрапортовала:

– Это мой, ждёт меня в клубе! Я убегаю. Ты осваивайся и не комплексуй, будь как у себя дома! – назидательно, – и не экономь!.. Пользуйся всем спокойно!.. Еда в холодильнике… – убегая.

Через пару секунд послышался грохот двери. Инна, оставшись наедине с собой, вглядываясь в вечернюю промозглую мглу разглядев в бликах уличных огней Таню, невольно позавидовала той.

Инна, открыв створку окна вдохнув морозного воздуха, вновь вгляделась во тьму. Моросил промозглый дождь вперемешку со снежной порошей. В воздухе чувствовалось приближение сильных морозов. Лицо обдало холодным воздухом с тяжёлым привкусом горькоты. Сквозь моросящий дождь и снег в блеклом освещение разглядела Таню, та как раз садилась в своё авто. По улице бродили одинокие прохожие, прячась под зонтами. Мир поражал серостью, казалось, что она в него не вписывалась. Передёрнув плечами то ли от пробежавшей по всему телу зависти, её буквально перекоробило, то ли от уж очень промозглого воздуха; глотая остатки холодного чая, тихо про себя констатировала, что ей так не суждено жить, по крайней мере, сейчас.

Таня была игриво весела, красива. А она, Инна, для остальных всегда была из серии хорошеньких. И за глаза её осуждали за желание нравиться, быть любимой. Отражающим фоном была опять же Таня. Та была более современна, считалась гламурной дамой, бойкая на язычок, умела к месту сказать то, что хотели слышать. Не то, что Инна, которая рубила словцом с плеча. Пусть где-то как-то она умнее Тани, начитана, однако та всегда кружилась в нужном месте с нужными людьми. Те ей были нужны как воздух, они давали ей стимул жить: современно, модно, богато. Тогда как для Инны те подчас казались хвастунами, мотами, бабниками, а иной раз и клоунами. В таких знакомых она явно не нуждалась.

Этот Стамбовский?! Имел деньги жаждал ещё больше. Постоянно ввязывался в какие-то авантюры, глядя всем олигархам буквально в рот пресмыкаясь перед ними, ставя задачу походить на них, шел по «трупам». Таня была «подсветкой», чтобы те разглядели в нём себе подобного; мимоходом они затаскивали Таню в постель. Она была разменной монетой в игре Стамбовского, правда та не сетовала, а была подчас польщена вниманием «денежных мешков», так как пользовалась содержанием их кошельков. «Дядечки» платили за любой каприз. Поэтому ей было легко сорваться и вылететь в Париж на модный показ или на глобальные скидки, «погарцевать» по Европе со своим новым вздыхателем. Она купалась, как ей казалось в роскоши, которую давал кто-то, но не Стамбовский. Он и сам «питался» с рук тех же господ.

Таня любила «шиковать»; накупив на распродажах шмоток, озадачив администратора бутика доставкой, шла настоящей «Мадам» искоса наблюдая как «мальчик – посыльный» шествуют рядом с ней, сгибаясь под тяжестью огромных пакетов, помогая ей их донести до авто…


…Инна включила свет, закрывая створку окна, вновь встретилась со своим немым отражением в стекле. Она постаралась разглядеть отражение молодой женщины, что не сводила с неё глаз. Это её поразило, считая, что это судьба. Подмигнув Инна предложила той выпить чаю, показывая на свой бокал. Отражение как бы пошатнулось, убегая вглубь мглы.

Инна, приблизившись к стеклу окна, провела рукой по своему отражению. Ей показалось, что та напротив неё улыбнулась, но как-то очень вымученно. Приблизив свои тонкие пальцы к её губам, прошептала:

– Не бойся!.. Теперь нас двое.

Отражение от её дыхания едва пошатнулось.

Инна, предложив глоток чая, сказала: