Стефка Модар - Секс в Мегаполисе

– Дай… Мани – мани – мани ну очень надо…

Та нехотя дала тысячу рублей. Оля взяв, довольная выбежала. Олеся, устало вздохнув, взяв с зарядки телефон, пробурчала:

– Подавать с утра пораньше – плохая примета… – зло, – денег не будет.

Накручивая себя:

– Прям как «Сбербанк», – клацая по мобильному, поспешно вышла.

Через пару часов в квартире уже никого не было кроме животных, те охотно осваивали просторы, радуясь, что им никто не мешает…

…Инна была на работе, сидя на своём рабочем месте, пыхтя, как «вскипевший чайник» срывалась буквально на всех, кто к ней входил, а уж как выходил то непременно с лихвой получал вдогонку заряд негатива.

Она едва дождалась обеда, когда вспомнила, что нужно отнести ещё несколько документов на подпись в бухгалтерию. Правда ей не хотелось сейчас встречаться с бухгалтершей, портить перед обедом аппетит, это не в её правилах, но работа есть работа. Она, схватив сумку, помчалась с документами к ней. Там её и застал шеф.

О.Б. ступив ногой в кабинет бухгалтера, теряясь, произнёс:

– Вы уж меня простите, что так получилось. Меня вчера просто атаковали претенденты на вакансию… – спрашивая у бухгалтерши, – разве у нас есть вакансия?

Та, въедливо вглядываясь в упор, съязвила:

– Ну, не знаю Вам видней… – косясь на молодую сотрудницу.

Инна, стоя у стола, красная как помидор, нервно теребила в руках документы, принесённые на подпись, боясь, что не вовремя, хотела уже сунуть бумаги в сумку, опуская голову, вниз пробурчала:

– Ладно, я после обеда подойду…

О.Б. искоса глядя на Инну стараясь быть сдержанным, спросил:

– Я разве Вас просил дать объявление?

Вновь краснея, та возмущённо выдавила:

– Ну, нет! – срываясь, – это несправедливо! Чуть что сразу я?! – с обидой сворачивая губки в трубочку, – я, что у всех крайняя?

О.Б. тушуясь, поспешил заверить:

– Да нет, Вы неправильно поняли. Я хотел сказать, что у нас штат укомплектован и увольнений пока не намечается, а вот премирование… – подавая каждой по конверту. Сделав ручкой, поспешил выйти.

Те сияющие поспешили за ним, но уже в дверях бухгалтерша, вспомнив, что она у себя в кабинете накоротке подмигнув, сказала:

– Ну, раз такое дело, и тем более время к обеду, то может Викторовна сообразим кофеёк?!

О.Б. резко возвращаясь, глядя на дам, улыбаясь во весь рот:

– Кто-то сказал о кофе, может и меня возьмёте в свою маленькую компанию? – становясь серьёзным, признался, – голова трещит.

Те с радостью кивнули. Бухгалтерша, подмигивая Инне нараспев ластясь к О.Б. беря того под руку прошелестела:

– Всё в трудах, Олеженька. Здоровье бы Вам поберечь надо… – въедливо заглядывая в глаза, – батенька.

Инна смотрела на парочку, буквально стоя на иголках, испепеляя взглядом. О.Б., тупя взор как-то уж очень устало вздохнул, поспешно беря Инну под руку направляясь с дамами к столу, чтобы уже окончательно растопить лёд в их сердцах.

Бухгалтерша выставила к кофе все свои заначки.

Впрочем, кажется угощать она любила, делала это искренне.

Так, они посидели, как сказала хозяйка стола: «Душевно». Инна льнула к плечу О.Б. о чем-то нашёптывала. Бухгалтерша, разомлевшая от кофе с коньяком тоже болтала без умолку, говоря:

– А я знала, что коллектив у нас прекрасный. Вот и испугалась, что меня уволят, – глядя на них, – вы уж простите, что срывалась на всех.

Дружелюбно глядя на Инну:

– И на тебя Инночка… – целуя ту в щёку.

Инна глядя на неё из-подлобья прошептала:

– Ну, вы уж очень пьяны, если на поцелуи перешли. Бухгалтерша, сначала опешив, потом заржав, призналась:

– Ну, это ещё так… – делая многозначительность на лице, – я компанейская!

Прикрывая рот ладонью по секрету в сторонку:

– Любвеобильная… – махнув рукой вздыхая, – это я сейчас всегда держу ухо востро. Старею.

Олег Борисович, сидя за накрытым столом, глядя на них, скучал.

Стук в дверь был неожиданным для всех, поэтому сразу же посмотрели на дверь.

Вошла девушка. Это именно та, что понравилась шефу, когда тот держал оборону претенденток на «вакансию». Эмма, заметив О.Б. очень обрадовалась, подойдя к нему огорошила:

– Как хорошо, что я Вас нашла. Столько кабинетов, и никто не знает где Вы?! – продолжая тараторить, – всё так неожиданно. Ваш звонок для меня стал, как «спасательный круг», если честно, я уже и не надеялась, что вакансия будет моей.

Бухгалтерша и Инна переглянулись, осознав, что у них скоро возможно будут проблемы.

О.Б. вскочив со стула, стал расшаркиваться перед симпатичной девушкой, со словами:

– Как хорошо, что Вы пришли, я ждал.

Стараясь оправдать её появление перед дамами:

– Я Вам вот насчёт чего звонил… – приглашая жестом руки сесть рядом.

Сев за стол, он и она стали разговаривать, как старые приятели не обращая внимания на присутствующих дам. Те, надувшись как «гусыни» фыркая, допивали холодный кофе, вслушиваясь в их разговор, боясь пропустить что-то важное.

У внезапно образовавшейся парочки завязался достаточно раскрепощённый диалог. Они уже пили на брудершафт. Дамы, посмотрев на часы, видя, что конец рабочего дня, взяв свои сумки с вызовом вышли, оставив парочку наедине. О.Б. по привычке закрыл дверь на ключ, напрочь забыв, что не в своём кабинете.

Пожирая глазами Эмму, говоря, что она уже в штате стал торопливо её раздевать. Та, хлопая глазами не зная, как реагировать, всё – таки не стала сопротивляться, становясь в его объятиях податливой. Тем более шеф был даже «очень ничего». Его руки были нежными и уверенными. Тот брал её прямо стоя у двери, торопливо нашёптывая:

– Девчонка, прости! Ну, правда некогда дарить цветы и уговаривать.

Девушка отдаваясь, на ухо отрывисто прошептала:

– Да я понимаю… – становясь пылкой раскрепощённой, ей это нравилось.

Её глаза пылали, грудь колыхалась от прикосновения тёплых хватких рук. Тело испытывало томление.

Он, держа её на руках, проследовал к столу, секс продолжался всё в том же ускоренном темпе, но это не делало его хуже, а наоборот. Адреналин зашкаливал.

И как раз в это время, позвонили с охраны. Вкрадчивым голосом охранник доложил:

– Олег Борисович! Все ушли. Мне как быть? Пора сдавать под охрану.

О.Б. пытаясь прийти в себя, концентрируя память: место, время и действие. Глазея по сторонам, сознавая, что в чужом кабинете, теребя, волосы, в полушёпот сказал разгорячённой девушке:

– Всё. Alles! – делая жест рукой, шипя:

– Давай-давай…

Та взъерошенная, стоя абсолютно в неглиже поспешила одеться, глупо хлопая круглыми глазами, стараясь переосмыслить его перемену к её присутствию. Тот прикрикнул:

– Всё! Бай! Завтра жду, будем оформлять… – послав воздушный поцелуй тут же рявкнул в трубку:

– Сейчас сдашь, подожди, спущусь…

Девушка выбежала за дверь. Он глядя ей в след продолжил:

– Иду! – зло, – вообще-то у меня ненормированное время никак у некоторых… – бросая трубку.

Оглядев кабинет, не найдя никаких следов недавней «секс минутки», поспешил выйти.

Был уже поздний вечер. Казалось, что время для О.Б. пролетело незаметно. Подойдя к охраннику, хлопнув того по плечу, произнёс:

– Спасибо! Я думал, что сопрею с ней. Та ещё штучка!.. – вытирая тыльной стороной ладони лоб.

Охранник участливо спросил:

– Я что поздно позвонил? – еле сдерживая любопытство, – ну как?

ОБ: – Как всегда, выручил. Два часа и баста. «Тушите свет, гасите свечи». На каникулы. Нельзя привязываться к женскому полу. Так и женят.

Вновь стукнув того по плечу, мурлыкая под нос модный мотивчик, вышел.

Охранник в след с нотками уважения растянуто констатировал:

– Котяра! – почёсывая за ухом, – Уважаю.

– Мне бы так! – оглядываясь по сторонам, – на 15 минут едва хватает… – со вздохом, – старость не радость. Оглянувшись по сторонам, боясь, что его кто-то мог услышать, со злостью сплюнул на глянцевый пол, и тут же поспешил закрыть за шефом дверь…

…Вечер был однозначно непредсказуемым и для Тани. Та, войдя в ресторан, мельком посмотрела на то месте, где они обычно сидели с Евгением. Её присутствие тут же заметил Пётр Стамбовский и кажется, что не с неподдельной радостью по – приятельски махнул ей рукой. По крайней мере, артистизма и наигранности она в нем не заметила, поэтому тут же решительно направилась к столику Стамбовского.

Тот, расшаркиваясь, целуя руку, сказал:

– Ой, как хорошо, что я Вас встретил. Жаль, что Евгений срочно уехал на съёмки.

Отодвинув стул, предложил присесть, в кураже воркуя:

– Вот и ладненько! Мы с Вами отужинаем на славу… – глядя на неё подмигивая, – нам больше вкуснятины достанется.

Таня, ощутив подсасывание в области желудка, невольно согласилась. Да и что ей было делать?! Она шла в ресторан именно с целью поужинать в кругу известного человека. Так вот он сидит перед ней, даже мелькнула мысль: он не хуже того, кто просто её делает глупее, чем она есть. А этого она просто так не могла спустить на тормоза. Таня, кокетничая с ним, присоединилась к его обществу, воркуя, как бы, между прочим, говоря, что забежала на пару минут.

Вечер, как ни странно прошёл на славу. Таня и Стамбовский поседели по – господски. Пётр угощал кулинарными изысками французской и европейски кухни. Тане, как и любой бы неопытной девушке, разумеется, это понравилось. Она почувствовала себя дамой из высшего общества. Но даже и всё хорошее в определённое время заканчивается. На часах было половина второго ночи, редкие посетители, покидали зал, идя полупьяной походкой к выходу за ними с неохотой, направились, и Пётр с Таней.

Уже стоя на улице, Пётр Стамбовский видя, что Таня пьяна предложил сесть в его машину. Та отказалась, думая, что это неудобно. Он попытался насильно усадить в машину, считая, что слишком много потратил на неё как внимания, так и ресурсы в денежном эквиваленте. Ему была необходима, какая ни какая компенсация.

Таня оттолкнув, резко трезвея, прокричала:

– Да пошёл, ты!..

Тот даже обиделся, срываясь, послал её куда подальше, стараясь быть публично услышанным, прокричал:

– Ага! Значит с Женькой можно, а со мной нельзя?!

Та на нервах с обидой в голосе выкрикнула:

– Блин! Женька мне вообще-то нравится, а вот ты абсолютно нет… – махнув рукой, отвернувшись, плача поплелась по улице…

…Была поздняя ночь. Олеся, лежа на диване сжавшись комочком, так и не сомкнула глаз, думая о нем, об Аркаше. Она молча смотрела на телефон, что лежал у изголовья. Глядя в потолок та уже наперёд просчитывала варианты разговора, что мог бы вот-вот состояться между ними. Да, она его ждала, торопила этот момент, но телефон молчал.

Олеся, укутавшись простыней готовая разреветься, неожиданно вздрогнула, сработал виброзвонок. Это был Аркадий.

Он как-то очень тихо спросил:

– Лесь, ты как? Очень?! – и начал мямлить, – ну на меня обиделась, если что, прости, не со зла.

Она, боясь показаться «дурой», скрывая радость, как бы спросонья с ленцой спросила:

– Нет, всё в порядке. Что ж я не понимаю у нас у всех свои заморочки.

Олеся была готова порхать. Стараясь скрыть внутреннюю радость, встав с дивана с мобильником в руках, стала бродить по комнате. В напряжение, вслушиваясь в любимый голос, боялась что-либо пропустить. Найдя лучшую «защиту» не нападение, а милое воркование.

Она даже не расслышала, как хлопнула входная дверь. Это пришла Таня.

Таня, стоя в прихожей не включая свет пустила слезу глуша в кулачках всхлипывания боясь нарушить покой, считая, что все дома уже спали сладким сном. Она не могла сделать не шагу, стоя спиной к двери в немом шоке. Чтобы это как-то переварить в своём раскалённом мозгу, присев на корточки, облокотившись о дверь, застыв на месте, стала обдумывать, что она сделала в отношениях с Евгением не так?..

…Вот так протекала их новая жизнь в мегаполисе, эпицентре новой яркой жизни. Возможно, краски ложились навсегда в том тоне, омрачая этим жизнь, но всё-таки иногда жизнь радовала особенно по весне. Помнится, как-то в преддверии 8 Марта жизнь кипела, бурлила ключом. Хотелось от жизни по максимуму много: счастья, любви, удачи, встреч.

Именно с таким настроем покорительницы мегаполиса сидели за столом в их любимом кафе «У Олеси». Все кроме Оли. Та где-то носилась, убежала утром и до сих пор не отметилась. Так что никто из остальных не знал: где она…

Так что их было трое, они пили кофе и не смолкая болтали, неся вздор и радуясь ему. Им казалось, что жизнь прекрасна, что они стоят не иначе как двумя ногами на пороге перемен.

За соседними столиками сидели одинокие женские группки, такие же девушки, как и они.

Однако троица глядя на них считала, что вот тем уж точно в жизни ничего не светит, где-то как-то заочно их жалея. Чтобы как-то не обидеть, старались смеяться как можно тише.