Он толкнул сиденье назад, когда она открыла дверь и скользнула внутрь, поворачивая свои длинные ноги к нему. Мгновенно она оказалась на нем, пробегая длинными ногтями по его груди, когда он закрыл окно и уехал за угол.

– Что ты хочешь, сладкий? Задницу? Или может быть ты хорошенько хочешь трахнуть мои сиськи? – она двинула руками к своей небольшой груди и начала массировать ее, облизывая губы.

Быстро взглянув на ее движения, он фыркнул. Траханья сисек было бы недостаточно.

Она перестала трогать себя и отвернулась от него.

– Че ты фыркаешь, шикарный хер? Сам выбрал меня, припоминаешь?

Он повернул в неосвещенный переулок и заглушил машину. Не было и шанса, что он привел бы проститутку к себе домой, и он не собирался тратить деньги на чертову гостиницу из–за пятиминутного траха.

Он расстегнул штаны и спустил их вниз, высвобождая член. Он был без нижнего белья и даже не будучи твердым, увидел, как ее глаза блеснули заинтересованностью.

– Я думаю, что твои руки сойдут на сегодня, Вайлет, – сказал он, откидываясь назад.

Закрывая глаза, он попытался представить, что он был где–то в другом месте, а не в своей тачке с херовой шлюхой. Когда ее пальцы обернулись вокруг основания его члена, он зашипел от явного облегчения, что кто–то другой трогал его плоть.

В этот момент ему было все равно, кто она и как выглядела. Неважно ничего, кроме того, как ее хватка сжималась вокруг его члена.

Когда он толкнул бедра вверх, то услышал, как она застонала от его действий, но он не был заинтересован в ее удовольствии. Он был заинтересован в своем. Когда ее пальцы начали поглаживать его длину, его эрекция стала заметной.

Сухое трение не могло долго доставлять удовольствие, так что он приоткрыл глаза и спросил:

– Смазка?

Она послала ему хитрую улыбочку и сжала пальцы, заставляя его щелкнуть челюстью.

– Это дороже.

– У меня есть гребаные деньги.

Она сжала губы и глянула вниз на его член, прежде чем снова сосредоточиться на нем.

– Уверен, что не хочешь мой рот?

Потянувшись, он сажал рукой ее руку.

– Смазка. Это все.

– Окей, – она смягчилась и двинула свободную руку в сторону юбки. Затем она просунула под нее пальцы и вытащила маленький пакетик.

Похоже она чертов скаут. Всегда готова.

После того, как она смазала его, продолжила поглаживать, крепко сжимая от основания до головки, крутя и растирая его член обеими руками. Он толкал бедра вверх в устойчивом темпе через ее стиснутые руки и старался не думать ни о чем, блять, кроме того, как это приятно. Трепет начал пробегать по нему, но также быстро он прекратился.

– Нет, блять, – ругался он, хватаясь за волосы от разочарования, когда почувствовал, что его эрекция начинает спадать.

Она почувствовала это тоже и ускорила свои движения, пробуя другое положение рук, пока пыталась убедить его соблазнительным мурлыканием. Это не может происходить, твою мать. Не снова. Что, блять, происходит?

Он посмотрел фотографии Рейган и теперь неожиданно не мог довести себя до оргазма? Что это? Что–то типа долбанного чувства вины? Он знал, что мог заполучить ее, но с тех пор как тайно начал дрочил на нее, он не мог блять кончить, чтобы спасти себя.

– К черту это дерьмо.

Он сел прямо и оттолкнул руки проститутки от своего бесполезного тела.

– Прекрати. Просто, блять, остановись.

– Какая–то проблема, сладкий?

Он послал ей взгляд полный гнева и отчаяния и потянулся за кошельком, который был в кармане его брюк, сейчас обмотанных вокруг его лодыжек. Вытащив пару купюр, он бросил их ей через коробку передач, сказав холодно:

– Просто вали отсюда.

Ее брови подпрыгнули до линии волос.

– Извини?

Он нажал на кнопку, чтобы разблокировать двери, протянул через девушку руку и открыл дверь с ее стороны.

– Выметайся.

– Ты повернутый ублюдок, если выгоняешь меня посреди переулка, когда можешь подвести меня обратно, тут всего пара кварталов до…

– ПОШЛА ВОН, – его голос завибрировал в воздухе и заставил ее выпрыгнуть из машины. Она вытерла руки о бока своего скудного платья, матерясь на него, пока он нагибался и закрывал пассажирскую дверь. – Не утруждайся приходить сюда снова – ты или твой полуживой член! – он слышал ее крики, когда выезжал из переулка.

Тошнота скрутила его желудок, а непролитые слезы жгли глаза. Он ненавидел себя таким, каким был. Ненавидел за то, что не мог избежать этого. Он не мог решить, какая боль была хуже: физическая агония, путь, которым он использовал другого человека, или чувство вины и унижения от знания, кем он был на самом деле.

Глава 9.

Эван не ерзал. Не двигался. Он просто сидел в своем кресле в зале заседания совета директоров и слушал Билла, который подводил основные итоги недели и что нужно было сделать до понедельника.

Или, по крайней мере, он предполагал, что делает это, наблюдая, как двигались губы мужчины. На самом деле, он не мог слышать что–либо еще, кроме того, как кровь долбит у него в голове, каждый удар – насмешливое напоминание, что он больше не контролировал свое неуправляемое тело – оно контролировало его.

Требовалась каждая капля самообладания, чтобы оставаться спокойным. Если он двинется, то треснет, и эти трещины будут распространяться, пока он окончательно и бесповоротно не развалится на части. Так что он сидел там, его глаза были приклеены к одному месту, руки на коленях, и он надеялся, что выражение его лица было из приятных.

Она сидела напротив него, факт, который ему стал известен по пришествии в помещение. Он решил, что лучший способ справиться с этим – не иметь с этим дела вообще – так что он игнорировал ее.

– У меня пока все, – сказал Билл, закрывая кожаную папку, которая лежала перед ним на столе. – Уверен, вы все стремитесь уже выбраться отсюда и насладиться выходными. Так что помните, что я сказал – эти числа за неделю хороши, но недостаточно, чтобы тратить свои сбережения. Поэтому расслабляйтесь, отдыхайте и возвращайтесь готовыми сделать еще больше денег.

Появились негромкие шумы в комнате, когда люди стали отталкиваться от столов и вставать, друг за другом покидая комнату, включая и ее. Эван подождал, пока все выйдут, и затем встал, готовый уйти не втянутым кем–либо в разговор. Он был почти у двери, когда услышал свое имя из передней части комнаты.

– Эй, Эван? Задержишься на минутку?

Блять.

Он налепил бесстрастное лицо, когда его броня встала на место. Затем обернулся навстречу Биллу. У него было выражение лица, которое Эвану не понравилось. Это было что–то похожее на гребаное беспокойство. Он надеялся, что не будет никакой «Уверуй в Господа» встречи прямо тут в конференц–зале, иначе появился бы соблазн выброситься к чертям из окна.

Мужчина протянул руку, чтобы вытащить конверт и отдал его ему. Эван секунду посмотрел на него в смятении, перед тем как взять.

Билл рассмеялся.

– Это всего лишь цифры, которые Рейган дала на изучение по делу Уайтхеда, не любовное признание, – когда Эван вскинул голову, Билл продолжил. – Ты выглядишь так, будто я твою руку откусил. Не нужно. Ты, похоже, вливаешься в дела успешно, сынок. Счета выглядят отлично, и Рейган обливает тебя похвалой, – он придвинулся ближе и произнес заговорщицким шепотом. – Но не говори ей, что я сказал тебе, конечно.

Он взял конверт у Билла и быстро кивнул. На данный момент это была единственная реакция, которой он доверял, пока мужчина наблюдал за ним так пристально.

– Она ушла, прежде чем я смог вернуть их, и они нужны ей для ее последнего доклада. Сможешь занести ей, перед тем как уйдешь сегодня?

Нет. Нет, я блять не могу, хотел он сказать. Но вместо этого, он сумел вежливо ответить «без проблем» и двинулся уйти.

– О, и Эван?

Он застыл и вцепился в конверт крепче, ожидая падения топора на голову.

– С тобой все в порядке? Ты выглядишь немного… усталым сегодня.

Он потер рукой подбородок и постарался улыбнуться, но знал, что этим Билла ни на секунду не одурачишь, если проницательные глаза, наблюдавшие за ним, были каким–то знаком.

– Да. Я плохо сплю, на самом деле. Думаю, в этом проблема.

Билл постучал пальцами по столу и кивнул, соглашаясь.

– Да, думаю в этом. Постарайся и отдохни в эти выходные, ладно? У нас не может быть топ–менеджера, который выглядит так, будто он нуждается в недельном отпуске. Ты нужен нам бодрым, сынок. Ну, знаешь, чтобы внушать доверие.

Эван выдавил из себя улыбку.

– Разумеется, – сказал он и быстро пошел в свой кабинет.

Оказавшись там, он закрыл дверь и прислонился к ней, быстро ослабляя галстук, душивший его. Он глотнул воздуха, но этого было недостаточно. После того, как скинул пиджак, он бросил его на стул вместе с конвертом и снова прислонился к двери, позволяя прохладе дерева просочиться через его влажную рубаху. Он даже не понял, что вспотел, усилие стараться быть нормальным и присутствие в офисе, очевидно, требовало физических затрат.

Пробегая пальцами по волосам, он снова сражался за глубокий вдох, чтобы успокоить колотящееся сердце. Он не знал, как облегчить мучения, и из–за этого слетал с катушек. Он попробовал все свои варианты и до сих пор ничего не помогало.

Зависимость, которая однажды уже разрушила все в его жизни, снова тянула его вниз. Если он не справится с этим, как можно скорее, он, блять, утонет. Он посмотрел на свои трясущиеся руки, и они напомнили ему о катализаторе его нисходящей спирали – Рейган.

Это было из–за нее, почему он начал свой нескончаемый поиск, где бы опустошить свои яйца, и знал где–то глубоко в подсознании, что это из–за нее он никак не мог этого сделать. Раздраженный, он двинулся к столу, где лежал его портфель. Он должен был покончить нахрен с этим и пойти домой.

Раздался стук в дверь, пока собирал свои бумаги, но он проигнорировал его, не желая контактировать ни с кем в данный момент. Ему нужно было дождаться, когда все нахрен свалят, прежде чем уйти самому. Не нужны свидетели его отвратительного состояния, в котором он пребывал.

Стук повторился, но на этот раз в дверь просунулась голова. Светлая голова. Очень привлекательная, но нежеланная, светлая голова.

Когда Рейган заметила степень его раздетости, выражение ее лица стало озабоченным. Она вошла в кабинет и закрыла за собой дверь. Они не обменялись ни словом, когда она смотрела на него, ее глаза излучали понимание. Понимание и… долбанное сострадание. От этого взгляда его чуть не вырвало, и он отвернулся в отвращении к самому себе.

– Пожалуйста, уйди, – его голос был тихим, когда он закрывал глаза, его руки сжаты в кулаки на деревянном столе.

Он не был верующим, но помолился бы сейчас, если бы она просто ушла. Веревка, которая держала его тело вместе, была изношена, и если она порвется, он не уверен на что будет способен. И он не хотел, чтобы она видела это. Только не она.

– Эв…

– Я сказал, – он перебил ее, не смотря назад, – пожалуйста, уйди. Там письмо на стуле для тебя. Просто возьми его и уходи.

Тишина, охватившая комнату, была плотной, пока они оба стояли, застывшие на своих местах. Он ждал звука ее шагов, уносящих ее прочь за дверь и подальше от него. Подальше от ада, который кипел под поверхностью. Но он не слышал ничего. Ничего нахрен.

Он закрыл глаза и плотно сжал их, стискивая кулаки, пока не стало больно.

– Эван… – ее голос мягкий, уговаривающий на этот раз, как будто она ступала рядом с диким животным в комнате, и на самом деле, то, как он чувствовал себя, и она должна быть чертовски умна, чтобы быть осторожной. – Эван, посмотри на меня. Пожалуйста?

А разве не в этом херова проблема? Я не хочу останавливаться и смотреть на нее.

Он покачал головой, и когда сделал это, шаги приблизились.

– Остановись, – крикнул он, и ее шаги прекратились.

– Я не уйду, – произнесла она, ее голос вызывающий.

Он представил это, если бы повернулся сейчас, то увидел бы, как ее руки скрещены, а голова высокомерно поднята вверх. Эта картинка, когда она уверенная и властная, почти заставила его повернуться к ней. Она не будет оставаться такой высокомерной долго, если получит свое; он мог бы прижать ее к стене и задрать ее юбку за пять секунд.

– Тогда ты ищешь неприятностей. Я сказал тебе убираться.

– А я сказала, что никуда не уйду, – ее голос стал громче, пока она упорно отказывалась уходить. – Сейчас повернись и скажи мне, что, черт возьми, с тобой происходит. Ты не в порядке весь день.

Он рассмеялся, истерика внутри запузырилась и вырвалась наружу в невеселом звуке. Боже, она проверяла его терпение, и блять, оно было на исходе.

Медленно, он повернулся на каблуках, и когда, наконец, оказался лицом к ней, поднял свои глаза, чтобы встретиться с ее уверенным, карим взглядом.