— Да?

— Мария Ефимова? — спросил незнакомый мужской голос.

И она испугалась, что с ним что-то случилось. Иначе зачем звонить в три часа ночи?

— Слушаю.

— Простите, что в столь поздний час, но нам срочно нужен ваш комментарий.

— Какой комментарий?

— В статью про ваших с Томом Каултцем детей. Как вы можете прокомментировать ваши отношения с Томом в свете новостей, что он женится на Сьюзен Бригманн? Он бросил вас и ваших детей?

— В какую статью? — ошарашено прошептала она, подскакивая с постели и выбегая на кухню.

— В утреннем «Бильд» будет статья о ваших отношениях и детях. Он оставил семью ради «золотой девочки»?

— Без комментариев.

Она судорожно нажала отбой и понеслась к ноутбуку. «Бильд» выкладывает анонсы будущих выпусков на сайте в двенадцать ночи. Она убьет его! Задушит собственными руками! Журналисты теперь не дадут ей прохода! Они все ломанутся фотографировать ее детей! Твою мать! Твою мать! Чертов Каулитц! Так и есть! Те самые фотографии, которые он забыл в кафе! Твою мать! Что же за невезение такое? Что теперь делать? Как защитить свою семью? Спокойно, она выкрутится. Как-нибудь обязательно выкрутится.

До утра она ковырялась в интернет-магазинах и заказывала себе панковскую одежду и цветные парики. Придется кардинально менять имидж. Слава всем богам, что у нее девчачий размер, и она может нацепить на себя практически любую тряпку и сойти за неадекватного подростка. Она выкрутится. С детьми только придется гулять по очереди. Надо проинструктировать няню, что говорить, а что категорически не говорить. Им бы продержаться эти несколько дней до получения визы. Родриго говорил, что к пятнице все будет готово. Она даже из дома теперь выйти не сможет. Чертов Каулитц!

— Тебе сегодня привезут документы и билеты. Самолет завтра в два часа дня. Точнее без пяти два. У тебя бизнес-класс. Твоя задача доехать до аэропорта, пройти в вип и на ресепшен назвать свою фамилию, дальше тебя встретят и проводят.

— А вещи? Детская еда?

— Вещи с собой возьмешь, у тебя на випе все заберут и оформят. Ты идешь без досмотра, как сотрудник американского посольства. Там их человек десять будет лететь. Держись к янки поближе. Все поняла?

— Да.

— Не передумаешь?

— Учитывая, в каком виде я нынче выхожу на улицу, и с какими ухищрениями няня гуляет с мальчиками, мне бы убраться отсюда побыстрее.

— А что твой яхонтовый?

— Думаю, мой яхонтовый затаривается резинками на ближайшие выходные.

— Жестокая ты, Машка. Зачем мужика обламываешь? — рассмеялся.

— Сам меня плохому научил.

— Всё, моя Дюймовочка. Ласточка готова к перелету. Твой волшебный эльф ждет тебя.

— Встреть меня, эльф.

— Я-то встречу. Ты главное задницу свою сюда притащи. А то он сейчас тебе опять на мозжечок надавит, лапшу на уши навешает о своем тяжелом голодном детстве, а ты и рада стараться. Не прилетишь в субботу, в воскресенье прилечу лично и за шкирку тебя оттащу в Штаты. Я понятно объясняю? Целую во все места, дорогая. Жду.

Интуиция у бывшего любовника всегда была развита настолько отменно, что иногда это пугало. Вот и сейчас он поймал ее на выходе. Она как раз отнесла вещи в такси и одела детей. Осталось взять рюкзачок с документами и спустится к машине. Она спешила, потому что вот-вот должен приехать Том, а ей необходимо уйти до его приезда.

— Привет, — поздоровался он, проходя в квартиру.

— Какие люди, — усмехнулась она, отступая в комнату.

От стресса скулы начало сводить. Она переплела руки на груди, чтобы скрыть мелкий тремор. Дети настороженно смотрели на отца, не делая никаких попыток подойти к нему. Да и сам отец не делал никаких попыток пообщаться с чадами. Ему было неуютно. Он вел себя очень неуверенно. Руки то и дело что-то теребили, трогали. Он осматривался, что-то подмечал для себя, пытался улыбнуться.

— Прикольная прическа.

— Спасибо. Тому тоже нравится.

— Хорошая квартирка.

— Том постарался.

— Район тоже хороший.

— Том выбирал.

Он растянул губы, хмыкнул.

— Я смотрю Том плотно вошел в твою жизнь.

— Не могу сказать, что он из нее когда-либо выходил. К тому же он всегда разгребает твое дерьмо. Этот раз не стал исключением.

— Ты смотрела вчера шоу Рааба?

— Да, ты отлично держался.

— Я хочу положить конец всем сплетням и слухам. Тина лгала мне, оклеветала тебя, брата. Я разобрался во всем. Я бы хотел, чтобы ты вернулась. Детям скоро будет тут тесно, а там дом стоит пустой. У них у каждого будет своя комната… Можно будет садик сделать, как ты хотела… Песочницу… Оборудовать всё для детей. Я, наверное, скажу сейчас банальность, но я очень скучал по тебе последнее время. Вспоминал, как было хорошо с тобой, и скучал.

— Я тоже.

— Может быть, нам снова попробовать быть вместе? Ты одна. Я тоже один. Я хочу, чтобы ты знала, ты лучшее, что было в моей жизни. Я безумно счастлив, что у меня была возможность быть рядом с тобой и изучить все твои родинки. И я очень хочу, чтобы ты вернулась.

— Билл, еще несколько месяцев назад я готова была продать душу, чтобы услышать эти слова. Прости, но я люблю другого.

— Да? — Глаза сузились. — И кто же этот счастливчик? Адвокат? Мой брат знает, что ты наставила ему рога с нашим общим другом?

— Во-первых, я не наставляла ему рога. Мне странно, что за столько лет наших с тобой отношений ты так и не понял главного — я не изменяю мужчине, с которым живу и которого люблю. Я уважаю его. Во-вторых, Том всё знает. На сегодняшний день он знает даже больше, чем мне бы хотелось, чтобы он знал. А еще он знает, кому именно он должен сказать спасибо за тот загул, по какой причине это случилось и с чьей подачи. И, знаешь, за столько времени он ни разу не упрекнул меня в этом, а ты вот опять начинаешь. Билл, давай…

Из коридора послышался радостный детский визг. Черт! Она не успела. Более того, если эти олени сейчас встретятся на одной территории, то драки не избежать.

— Вжжжж, — «летели» дети в гостиную, а у нее кровь крошилась в жилах.

Радостная улыбка застыла на его лице. Он переводил взгляд с нее на брата, пытаясь оценить ситуацию и выбрать какую-то схему поведения. Она сама не знала, что делать. Хотелось сорваться с места, схватить детей и сбежать, чтобы ничего не услышать и не увидеть. Сейчас начнутся брачные танцы двух самцов, она не хотела смотреть, как ее будут делить. Он держал ее детей, значит драка на некоторое время откладывается. Билл приосанился, расправил плечи, начал посматривать на близнеца через плечо, горделиво. Внизу ее ждала машина, она уже опаздывала на самолет. Надо как-то разруливать ситуацию и убираться отсюда.

— Мари, я все тебе сказал и мое предложение в силе, не смотря ни на что. Детям будет лучше в родном доме…

Они переругивались. Билл нес какую-то весьма оскорбительную чушь. Том агрессивно тянул одеяло на себя.

— Наигралась в любовь с моим братом? Молодец. Я хочу, чтобы ты вернулась домой, — сказал резко и покровительственно.

Она возмущенно посмотрела на него.

— Она никуда не пойдет.

— Это не тебе решать! Это моя жена и только я решаю, куда и с кем она пойдет.

— Она моя женщина. Ее дети называют меня отцом.

Хотелось завыть. Ударить. Выгнать их. Они ругались, предъявляли свои права на нее. Они перетягивали ее, как канат, совершенно не интересуясь ее мнением. Она для них ничто, вещь, игрушка, главное, урвать, не отдать, выхватить, может быть даже сломать, но вырвать из рук. Два трехлетних мальчика, которые тянут на себя несчастного, трещащего по швам медведя. Два кобеля, выясняющие, кто будет крыть суку этой весной. Это выглядело настолько мерзко и отвратительно, что ее затрясло, затошнило, порвало на части от негодования.

— Ничего, что я тут стою? — остановила она их спор.

— Мари, если тебя надо поуговаривать, или что ты там себе навыдумывала, говори сразу…

Красуется. Для него вернуть ее — это дело престижа и не более того. Она всегда была его маленьким трофеем, зверушкой, собачонкой. Сейчас собачонка сбежала и ее надо вернуть. Эй, несите поводок и ошейник! Хозяин пришел! Пора заканчивать с этим затянувшимся последним актом. Зрители в зале уже не смеются, а раздраженно зевают. Последний монолог главного героя перед финалом и эффектный уход со сцены.

— Мари, я объясню…

— Конечно. Когда-нибудь.

— Мари, — схватил за плечи.

— Том, давай поговорим завтра?

— Сегодня, — уперто сказал он, доставая из кармана кольцо. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой, матерью моих детей.

В голове творился какой-то тарарам. Что-то не сходилось во всем этом. Была какая-то неправильность. Как он может жениться сразу на двух? Это ложь! Не ведись! Ни в коем случае не ведись! О его свадьбе писало так много газет, показывали видео, где он, улыбающийся и довольный, весь вечер под ручку со Сьюзен рассекает на банкете в честь дня ее рождения. Нет, это все ложь и обман! Он не может отказаться от Сьюзен и тех перспектив, которые у него будут с ней. Никто добровольно не откажется от такого богатства. Он врет. Он снова врет!

— Давай завтра, — попросила осторожно.

— Мы поговорим сегодня. Подожди меня на детской площадке.

Он протягивал ей кольцо, а она держалась из последних сил, чтобы не разреветься, не повиснуть у него на шее, не зацеловать. Она должна уехать. Ее ждут. Ему выпал такой шанс со Сьюзен, он не должен отказываться, иначе его разорят. Он должен выплыть и спасти семью, а с ней он утонет. Она слишком сильно его любит, чтобы позволить утонуть. Вместе они не справятся. Она отпускает его. Спасайся и спасай свою семью. На прощание коснуться его спины и прислониться лбом к плечу. Он сможет, она верит в него. Он спасется. Он сжал ее кисть и поцеловал.

— Я догоню. Верь мне.

— Догоняй. Я буду ждать.

Резко развернулась и ушла, уводя детей за собой.

Спектакль окончен.

Занавес.


— Он меня бесит! — она села перед ним в кресло и швырнула ручку на стол.

Мужчина, не отрывая взгляда от монитора, поморщился и почесал затылок.

— Уволь его.

Она смутилась, неуверенно пожала плечами.

— У него семья… Дети…

— Тогда не ной.

— Я не знаю, что делать. У нас сейчас работы выше крыши, а он тупо саботирует все указания, тыкая мне в нос трудовым договором и нормативами. В гробу я видала его нормативы и трудовой договор!

— Уволь его.

— Что ты заладил? Может, поговоришь с ним? Так сказать, как наш биг босс.

— Маша, сделай одолжение, решай проблемы в своем коллективе самостоятельно. Я дал тебе все полномочия. От тебя мне нужен результат. Каким образом ты его добьешься — вообще меня не колышет.