– Да красавица, красавица, – захихикала кикимора, и прищёлкнула пальцами. Из-за куста вылетело большое зеркало и встало передо мной. И в зеркале я увидела красивую и сильную волчицу. Серая шерсть – более светлая на носу и темнеющая к загривку, большой чёрный влажный нос, острые зубы, мощные лапы – мне определённо нравился мой вид. Я села на задние лапы и, подняв морду к небу, завыла от переполняющего меня звериного восторга.

Стоящие рядом люди засмеялись, чем вызвали моё неудовольствие. Я наморщила нос и тихо зарычала.

– Но-но! – пригрозил болотник. – Порычи ещё – мигом обратно в человека превращу!

– Пошли, – пролаяла я. Даааа… а вот говорить было неудобно. Ну, да ладно, не лекции же мне читать на болоте.

Я развернулась и принюхалась. И почувствовала очень слабый, почти уже исчезающий, запах прошедшего здесь человека. Ещё бы немного, запах бы совсем исчез, развеянный ветром, и даже моё превращение не помогло бы его найти. Хотя… у меня же есть талисман. Кстати, а где он?

Не успела я о нём подумать, как почувствовала резкий ожог и, подняв лапу, увидела камушек, прочно прилипший к густой шерсти. «Ну, что, веди меня, мой талисман!» – подумала я, сильным прыжком перепрыгнула на ближайшую кочку и попыталась обернуться, чтобы посмотреть, идёт ли за мной болотник, но почему-то мне это не удалось.

– Нет в мире совершенства, – проворчала я, вспомнив, что у волка шея не ворочается и, чтобы посмотреть назад, ему надо повернуться как минимум, на полкорпуса. Но болотник сам понял, что меня беспокоит, и появился прямо передо мной. Он спокойно шагал по топи, словно по асфальту, и я позавидовала этому его умению. Хотя, если честно, мне даже нравилось принюхиваться к окружающим меня запахам, взмывать над болотистой жижей и птицей перелетать с кочки на кочку, отталкиваясь мощными лапами от мшистых пригорков. Никогда в жизни я ещё не чувствовала себя такой свободной и сильной.

Не знаю, почему, но Стэнн шёл не по прямой. След петлял, то возвращаясь назад, то кружась вокруг одного места. Пару раз я вообще его теряла, и мы начинали прочёсывать болото зигзагами, пока я снова не начинала чувствовать знакомый запах.

Кое-где встречались почти сухие полоски земли. Почва на них тоже пружинила и колыхалась, но не проваливалась, и пару раз я отлёживалась на этих островках, тяжело дыша, давая отдых усталым лапам.

Не знаю, сколько мы шли – может, час, а может, два или три – я забыла о времени, в моём нынешнем обличье оно не имело для меня значения, – но внезапно болото кончилось, и после очередного прыжка я оказалась на твёрдой земле.

– Стой! – скомандовал болотник. – Дальше я не ходок. Да и тебе нельзя. Тут деревня близко, увидят волка – пристрелят. Давай-ка я тебя обратно превращу. Дальше без меня пойдёшь.

Я покорно села у небольшого кустика. Болотник снова залопотал, затопал, замахал руками… и я вскочила с мокрой и холодной травы, поспешно отряхивая джинсы, чтобы они не намокли окончательно. От резкого подъёма закружилась голова. Я посмотрела на землю, оказавшуюся неожиданно далеко от лица и удивилась: какая я, оказывается, высокая.

– Спасибо вам, – поблагодарила я деда. – Без вас бы я болото не прошла.

– Чем мог – помог, – развёл руками болотник. – Прощевай.

И – исчез, словно растворился в болоте. Я даже попрощаться с ним не успела.

– Прощевай, дедушка, – пробормотала я и посмотрела на талисман: – Ну, что, милый мой, куда ж мне дальше-то идти?

И почувствовала, что Стэнн сидел здесь, под кустом, около которого я стояла. И сидел довольно долго. Кажется, память потихоньку начала к нему возвращаться, потому что снять головную боль себе он всё-таки сумел. Я принюхалась, пытаясь узнать, куда же он пошёл дальше… и рассмеялась:

– Быстро же у меня волчьи повадки укоренились.

И вышла из-под сени деревьев на просёлочную дорогу, ведущую к виднеющейся у горизонта деревеньке. Потоптавшись на месте, поняла, что Стэнн в деревню решил не заходить, и пошла по дороге вдоль леса. Но не успела я пройти и десятка шагов, как вдруг услышала радостный крик:

– Вон она!

И через секунду меня обнимали три пары рук, хлопали по плечам, вертели в разные стороны и пару раз даже поцеловали. Пару – потому что Нэйтас, к которому я повернулась после крепкого поцелуя Ефросиньи Анисимовны, внезапно смутился и целовать меня не стал. Я сама чмокнула его в щёку и спросила:

– Как же вы меня нашли?

– Да кикимора подсказала, – объяснила Баба Яга. – Мы тебя в первый-то момент потеряли, не поняли, куда ты пропала, а когда на болото явились, вы с болотником уже ушли. Кикимора с ним связалась, договорилась, что он сообщит, в каком месте вы из болота выйдете. Вот мы тут по округе три часа и топтались в ожидании его зова. Нэйтас извёлся весь, всё норовил за тобой на болото сигануть, еле удержали.

– Ой, и правильно сделали, что удержали! – воскликнула я. – Там людям не пройти. Топь сплошная.

– Ну, ты же прошла, – подал голос дед Горыныч.

– Я? – переспросила я и мрачным, замогильным голосом продолжила: – А кто вам сказал, что я – человек?

Нэйтас встревожено посмотрел на меня, провёл передо мной руками и ойкнул.

– Что? – удивилась я. – Увидел что-то? Я всё ещё не человек?

– Сейчас – человек, – успокоил меня колдун. – Но до этого…

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовалась Баба Яга. – Кем она была, раскрой тайну?

Я тоже с интересом посмотрела на парня: неужели сможет определить.

– Каким-то зверем. Я не знаю, как он у вас называется. Сильный зверь.

– Молодец, – с уважением посмотрела я на него. И пояснила выжидательно глядящим на меня Ефросинье Анисимовне и Степану Ильичу: – Оборотнем я была. Волком. Точнее, волчицей.

И мечтательно протянула:

– Краси-и-и-вой! Видели бы вы меня, как я там с кочки на кочку скакала. Нет, не скакала – птицей летала. Эх…

И вернулась, как говорится, на грешную землю:

– Ладно, надо Стэнна искать.

И опять восторженно оглядела окружившую меня компанию:

– Если бы вы только знали, как я рада вас видеть! Я ведь думала, что мне одной дальше идти придётся.

– Да разве ж мы тебя бросим! – улыбнулась Ефросинья Анисимовна, и мы пошли по пыльной дороге, идущей через пшеничное поле. Солнце палило так, что очень скоро мне захотелось раздеться, но в присутствие Нэйтаса и деда Горыныча это было невозможно. Купальника на мне не было, а щеголять перед ними в нижнем белье как-то не хотелось.

– Фу-у-у, жара, – протянул Степан Ильич, вытирая пот со лба. – Давайте отдохнём чуток.

И он махнул рукой на стоящее на краю поля одинокое дерево.

– И то верно, передохнуть надо, – согласилась Ефросинья Анисимовна.

– Да мы, вроде, туда и идём, – кивнула я. – Кажется, Стэнну пришла в голову такая же мысль.

И тут след закончился.

Я резко остановилась и начала топтаться на месте, как собака, потерявшая нюх.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Нэйтас.

Ушедшие было вперёд, спутники тоже остановились и обернулись.

– Не знаю, – испуганно ответила я. – След пропал.

– Как – пропал? – удивилась Баба Яга.

– Так. Взял и пропал. Я его не чувствую. Он словно в воздух взлетел, и исчез. Я не знаю, где его искать, – запаниковала я.

– Тихо, тихо, девонька, – успокоительно проговорил дед Горыныч. – Не мог он взлететь. Скорее всего, его попутка подобрала.

– А попутка – это что? – встревожено спросил Нэйтас.

– Машина. Скорее всего – грузовая. Сел он в кузов, поэтому тебе и показалось, что он взлетел.

– И что теперь делать?

– Ну, что делать… Пойдём по дороге, должна же она нас куда-нибудь вывести. А там, может, след снова появится. Только сначала всё же отдохнём немного, да поедим. Время-то к двум часам подходит.

Вздохнув, я согласилась с доводами деда. После прогулки по болоту я тоже здорово проголодалась, да и отдохнуть бы мне не мешало: хоть и была я сильной волчицей, но три часа прыжков по кочкам даром не прошли: и ноги, и руки ныли основательно.

Устроившись в тени дерева, баба Яга достала из своей сумочки скатерть, разложила её между корней и трижды стукнула по ней костяшками пальцев:

– Давай, красавица, корми нас.

И на скатерти появились тарелки с пирогами и кувшин с вишневым компотом.

– Скатерть-самобранка, – зачарованно протянула я, не сводя глаз с этого чуда. – Здорово!

И обернулась к Ефросинье Анисимовне:

– Вы её всегда с собой носите?

– Нет, конечно, – ответила она, разливая компот по одноразовым пластиковым стаканчикам. – Только когда не уверена, что смогу домой к обеду вернуться. Это же лучше, чем всякими гамбургерами желудок забивать.

– Угу, – согласилась я. Сказать что-то более членораздельное я не смогла: рот был забит моим любимым рыбным пирогом.

– Вкусно? – улыбнулась Баба Яга. – Она у меня мастерица.

И ласково погладила ладонью вышитый край скатерти.

После сытного и вкусного обеда, прислонившись к стволу дерева, я опять задумалась, что же нам делать дальше? Как искать Стэнна? И, сама не заметила, как задремала.

И увидела Стэнна. Он шёл по неширокой улице, мимо стандартных пятиэтажек – построек эпохи развитого социализма, а рядом с ним шагала молодая женщина лет тридцати: полненькая, рыжая, с густыми вьющимися волосами, в простеньком летнем сарафанчике, с небольшим рюкзачком за плечами. Она о чём-то увлечённо рассказывала Стэнну, а тот кивал и – улыбался своей светлой, открытой улыбкой. Так, как раньше улыбался только мне.

– Это ещё что? – я подскочила от собственного крика и огляделась. Я по-прежнему сидела под деревом, вокруг меня стояли мои друзья и встревожено глядели, как я возмущённо глотаю воздух.

– Что случилось-то? – спросил дед Горыныч. – Ты чего так орёшь?

Я встала и растеряно развела руками:

– Я его ищу, а он, понимаете ли, с какой-то рыжей бабой гуляет. И довольный такой! Может, мне можно его уже не искать? Не мешать его зарождающемуся счастью?

– Не ерунди, милая, – махнула рукой Ефросинья Анисимовна. – Тебе это просто приснилось.

Я упрямо сжала губы и замотала головой.

– А если и не приснилось, то мало ли что за женщина там могла оказаться?

– Ага. Сестра двоюродная нашлась, – съязвила я. – Которую он ещё в детстве потерял. Сейчас будут песни и пляски до утра, как в индийском кино.

– Ну, зачем сразу – сестра? – укоризненно качнула головой Баба Яга. – Может, он у неё дорогу спросил.

– До Москвы? И она радостно побежала ему её показывать?

У меня даже слёзы выступили от досады:

– Нет, ну как это называется? На пару дней всего одного оставила!..

– Перестань истерики закатывать! – рассердился Горыныч. – Ничего ещё не знаешь, а уже шумишь. Пошли дальше искать! Найдёшь – спросишь.

– Спрошу! – угрожающе согласилась я и двинулась к дороге. Баба Яга поспешно убрала скатерть-самобранку обратно в сумку, и наша дружная компания зашагала по пыльному просёлку.

Я шла, и грустные мысли окутывали меня плотным туманом. Да, я знала, что Стэнн любит меня, что он мне верен… но это тот Стэнн, из Лэнмара. А здесь он потерял память и, скорее всего, меня не помнит. И о своей любви ко мне тоже не знает. А та девчонка – молодая, симпатичная, весёлая. Из его нынешней жизни… Я снова вздохнула и решительно тряхнула головой: как бы там ни было, а найти его всё равно надо, пока его Гэттор не обнаружил. А там уж разберёмся как-нибудь. К тому же амнезия22, полученная в результате травмы, часто бывает временной, и память может вернуться в любой момент. Остаётся только надеяться, что случится это прежде, чем Стэнн на этой красотке жениться надумает.

– Слышь, Селена, – догнал меня дед Горыныч. – А, может, ты у талисмана своего поспрашиваешь, куда нам идти?

– Спрашивала, – вздохнула я. – Не говорит. След нужен.

И обернулась к Ефросинье Анисимовне:

– Стэнн сейчас в каком-то городе. Может, просто телепортируемся в ближайший, проверим, нет ли его там?

– Давай, – согласилась та, и через мгновение мы оказались в придорожных кустах у въезда в город.

– Хорошее приземление, – проворчала я, выбираясь на дорогу.

– А ты хотела сразу на центральной площади очутиться? – усмехнулась Ефросинья Анисимовна. – Нет уж, давай-ка ножками пройдёмся, оглядимся, может, след почувствуем.

Мы пошли по шоссе, зашли в город и, едва дошли до первого дома, как я почувствовала след Стэнна.

– Нашла! – радостно воскликнула я и быстро пошла вперёд.

Хотя, нет, не вперёд. След вдруг свернул во двор небольшого деревянного дома. Я нерешительно остановилась перед калиткой: не будет ли наше появление воспринято, как вторжение в личную жизнь и не напугаем ли мы хозяев, вломившись такой толпой. Пока я топталась, не зная, что предпринять, из-под забора соседнего дома высунулась любопытная чумазая мордочка, а потом и весь мальчишка выбрался из самодельного лаза. Мальчишке было лет восемь от силы. Худенький, грязный, лохматый, он производил впечатление юного бродяжки.