И вдруг я услышала мыслезов: «Леди Селена, помогите мне».

Я вздрогнула и начала оглядываться в поисках зовущего на помощь Нэйтаса.

«Нэйтас, ты где? Я не вижу тебя!»

«Я в кустах сзади вас, обернитесь».

Я кинулась в кусты. Продравшись через колючие ветки, я увидела сидевшего на земле бледного Нэйтаса.

– Слава Богу, ты жив! – радостно воскликнула я и тут заметила расплывающееся на рукаве его рубашки кровавое пятно.

– Что это? – испуганно спросила я.

– Я руку сломал. Немного не успел, поездом задело в последний момент, когда я уже уходил, – с трудом выдавил он. – Я не смогу сам её залечить, для этого обе руки нужны. Помогите мне.

– Конечно. Сейчас, – я растерянно обернулась, думая, где мне взять шину и бинты. – Я сейчас у водителей попрошу бинт, перевяжу тебя.

– Не надо просить, леди Селена, – сквозь зубы произнёс этот герой. – Вы наверняка сами умеете лечить.

И я вспомнила, наконец, что я – тоже колдунья.

– Что ж я такая бестолковая-то! – выругала я себя и опустилась перед Нэйтасом на колени, вспоминая заклинание обезболивания. – Только я переломы сращивать не умею, а у тебя, судя по всему, он к тому же ещё и открытый. Я сейчас кровь остановлю, и пойдём домой, к Ефросинье Анисимовне.

– А как же лорд Стэнн? – простонал Нэйтас, но я не ответила. Собрав в кулак всё своё мужество, чтобы укротить бьющую меня дрожь, я начала колдовать над его рукой. И минуты через две заметила, что бледные щёки парня вновь порозовели, а пятно на рукаве перестало увеличиваться.

– Ну, как ты? – заглянула я в его глаза. – Легче-то хоть стало?

– Да, спасибо, – слабо улыбнулся он. – До дома доберусь. Только я не уверен, что смогу сейчас пройти Личным Путём, придётся вам меня вести.

– Это что? Проверка? – недоверчиво глянула я на колдуна, но тут же поняла, что он не врёт. Он действительно сейчас не в силах сосредоточиться и его может занести куда угодно. Как меня сегодня утром.

– Вставай, герой, – вздохнула я, подставляя ему своё плечо.

– Как там мальчишки? – встав, оглянулся на дорогу Нэйтас.

Я тоже повернулась, пытаясь разглядеть, что происходит с той стороны остановившегося состава, но так толком ничего и не увидела.

– Ничего не вижу, – пожаловался Нэйтас.

– Я тоже, – вздохнула я.

– А вы с закрытыми глазами посмотреть попробуйте, – посоветовал этот великий педагог. – У вас это хорошо получается.

Я хмыкнула и закрыла глаза. И, действительно, увидела собравшуюся возле Москвича галдящую толпу. А у самой машины, привалившись к дверце, стоял всё ещё не верящий в своё спасение бледный парнишка, крепко прижимая к себе ревущего от пережитого страха пацана.

– Всё у них нормально. Живы и даже здоровы, если не считать шока, вызванного испугом. Сейчас им мужики накостыляют по шее – быстро в себя придут, Шумахеры хреновы, – проворчала я, открывая глаза. – Всё, держись за меня крепче, сейчас пойдём.

Я обняла Нэйтаса за талию, снова зажмурилась и представила полянку перед избушкой Бабы Яги. Прошептала заклинание и услышала испуганный голос Ефросиньи Анисимовны:

– Ой, ты, батюшки! Что ж это у вас случилось-то?

Я открыла глаза и чуть не расплакалась от облегчения: получилось!

– Нэйтас руку сломал, Ефросинья Анисимовна, а я лечить переломы не умею. Обезболила только. И вот, к вам доставила.

– Сейчас, сейчас, милок, – перехватила у меня Нэйтаса Баба Яга. – Пойдём в избушку, живо два тебя вылечим, не переживай.

Они поднялись по ступенькам и скрылись в избе, а я без сил опустилась на пень. Что-то слишком экстремальным получилось утро, не по моим нервам. Сперва – медведица, потом – Нэйтас со своим героизмом…

Подышав с полчаса свежим лесным воздухом, я, наконец, пришла в себя настолько, что решилась зайти в избушку и посмотреть, как там дела у Нэйтаса.

Нэйтас сидел на табурете посреди комнаты, обнажённый до пояса, а стоящая рядом с ним Баба Яга производила какие-то манипуляции с его рукой. Крови уже не было, кости из-под кожи не торчали, но вид у Нэйтаса был по-прежнему измождённый. Да и не удивительно: по всему левому боку, от плеча, расплывался тёмно-фиолетовый синяк, уходя по бедру под брючину.

– Ох, ты, – охнула я. – Это тебя здорово локомотивом-то задело. Слава Богу, что жив остался.

И с тревогой спросила Ефросинью Анисимовну:

– Он себе внутренности не отбил? Вы его вылечите?

– С внутренностями всё в порядке, – отмахнулась та. – Пара ребер вот ещё треснула, но это мы сейчас живо поправим. Завтра как новенький будет!

– Завтра? – погрустнела я. Что ж, значит, поиски откладываются. И разница во времени опять увеличится до суток, а может, и больше.

Нэйтас виновато посмотрел на меня:

– Простите, леди Селена. Я не думал, что так получится.

– Да не за что тебя прощать-то, – вздохнула я. – Ты молодец. Ты всё правильно сделал.

– А что он сделал-то? – поинтересовалась Ефросинья Анисимовна, аккуратно подвешивая руку Нэйтаса на завязанный узлом у него на шее платок. – До завтра так походишь, пусть кость срастётся покрепче. А сейчас я тебе рёбра полечу, – скороговоркой проговорила она ему и снова повернулась ко мне: – Давай, рассказывай, а то мы с Горынычем уж извелись от любопытства, а герой этот молчит, как партизан.

Я снова посмотрела на устало сидящего Нэйтаса:

– Ему сейчас не до рассказов. В общем, слушайте.

И я в красках живописала всё, что случилось с нами за те два часа, которые мы отсутствовали.

– Ну, герой, – восхитилась Баба Яга. – А чего ж просто не колдонул-то? Машина бы сама из-под поезда вылетела, и ты бы цел остался.

Нэйтас пожал здоровым плечом:

– Растерялся я как-то. На поезд смотрел, поздно заметил, что на рельсах творится.

А Баба Яга обратилась ко мне:

– А ты и вправду пророк! Как ты вовремя решила поучиться телепортироваться. Как бы ты иначе Нэйтаса домой доставила?

– Ну, да, – удивлённо согласилась я. – Ни раньше, ни позже вдруг учиться приспичило.

И обратилась к Ефросинье Анисимовне:

– Можно, я вам лечить помогу? Хоть попрактикуюсь. А то, как сегодня выяснилось, я здесь вообще забыла, что колдовать умею. Если б Нэйтас не напомнил, я бы, наверное, до сих пор там бинты искала, чтобы руку ему перевязать.

– Да пожалуйста, – кивнула та. – Переломы я уже залечила, пойду, отвар жизненной силы ему приготовлю, а ты пока синяки обезболь, да убери, сколько получится.

И обратилась к Степану Ильичу:

– Горыныч, слетай-ка в лес, травка у меня одна кончилась, набрать бы надо.

Они вышли из комнаты, а я подошла к внезапно покрасневшему Нэйтасу:

– Так. Я сейчас тебе скажу, что делать буду, а ты слушай и поправляй, если что не так. Сначала надо прочитать заклинание обезболивания. А потом – одновременно сделать пасс удаления подкожной крови и прочитать заклинание заживления сосудов. И в конце – пасс регенерации тканей добавить на всякий случай. Правильно?

Нэйтас, не глядя на меня, молча кивнул.

– А то, что гематома23 у тебя такая большая, роли не играет? Может, надо ещё какое-нибудь заклинание усиления прочитать, или дополнительный пасс сделать?

Нэйтас помотал головой:

– Просто делайте частями, не сразу на весь кровоподтёк. И лучше – в два приёма. Сначала убирать как бы начерно, самые большие сгустки, а потом уже долечивать до конца.

Я кивнула и склонилась над его плечом, начав лечение. Нэйтас замер, и у меня появилось ощущение, что он даже дышать перестал. Я заволновалась:

– Что? Больно?

– Нет, – мотнул головой парень.

– Ну, ты дыши тогда, а то в обморок рухнешь.

Нэйтас снова порозовел и, отвернувшись, старательно задышал. А я продолжила лечение, спускаясь вниз, от плеча к ногам, и, примерно через полчаса, дошла до бедра, скрытого под брюками.

– Нэйтас, сними брюки, – попросила я. – Я не вижу, что дальше делается.

– Не надо дальше, – в панике забормотал наш герой. – Дальше я сам, спасибо.

– Куда ты сам? – возмутилась я. – У тебя рука ещё не работает, а гематому надо убрать сейчас, чтобы осложнений не было.

И в этот момент в комнату вошла Ефросинья Анисимовна с чашкой лечебного отвара.

– Что у вас тут происходит? – поинтересовалась она, поглядев на моё возмущённое лицо.

– Я сверху всё убрала, – начала объяснять я. – А на ноге я не вижу, что делается. Попросила снять брюки, а он такой шум устроил!

Красный, как рак, Нэйтас умоляюще поглядел на Бабу Ягу;

– Дальше я сам смогу, правда. У меня с рукой уже всё в порядке!

И решил, было, продемонстрировать возможности своей заживающей руки, но Ефросинья Анисимовна сердито сказала:

– Цыц!

И он замер, так и не успев достать руку из платка.

А Баба Яга повернулась ко мне:

– Селена, выйди-ка минуток на пятнадцать-двадцать, погуляй. А потом я тебя научу мазь заживляющую делать, намажешь этого героя.

Я сердито пожала плечами и, выходя из комнаты, услышала зловещий шёпот Бабы Яги:

– А ну, снимай штаны, пока я их тебе на лоскуточки не порвала.

«Вот как просить-то надо», – усмехнулась я, закрывая за собой дверь. Забавный всё-таки парень этот Нэйтас. Герой, каких поискать, а по таким пустякам переживает.

Погуляв минут пятнадцать на полянке, я прошла на кухню и, налив себе большую кружку чаю, начала жевать испечённое Ефросиньей Анисимовной печенье и думать, как же нам теперь искать Стэнна. Я так надеялась, что мы настигнем его уже сегодня, но подвиг Нэйтаса спутал мне все планы, и у меня появилось опасение, что мы не успеем догнать Стэнна до его приезда в Москву. А искать его в этом муравейнике…

Но я не успела ничего придумать, потому что в этот момент скрипнула входная дверь и знакомый голос спросил:

– Уважаемые, есть кто дома?

Я выглянула с кухни и увидела стоящего у дверей Игоря Николаевича. Вздохнула: сейчас начнётся… и ответила:

– Все дома.

– Да я уж вижу, – усмехнулся подполковник и двинулся к комнате.

– Заходите сюда, – позвала я, перекрывая ему проход. – Там у нас немного занято.

Игорь Николаевич с весёлым удивлением поднял брови:

– И чем же это у вас там немного занято?

– Лечением, – пробурчала я. – Нэйтас приболел слегка.

– Угу, – кивнул подполковник. – Приболел, значит. Слегка. Совсем чуть-чуть!

И, отодвинув меня в сторону, открыл дверь и прошёл внутрь. Я зашла следом.

Нэйтас, в одних трусах, стоял рядом с табуретом, поставив на него ногу, а Баба Яга, склонившись над ней, долечивала ему голеностопный сустав.

– И что это с нашим гостем случилось? – насмешливо спросил подполковник. – Как же вы так не уследили?

– Да вот, ногу подвернул, по лестнице спускаючись, – Баба Яга, кряхтя, выпрямилась и посмотрела на нежданного гостя. – Да руку чуть приушиб, падая. Вот и лечу теперь.

Нэйтас шарахнулся в угол и стал поспешно натягивать штаны.

– Два часа подвёрнутую ногу лечите? Ай-яй-яй, что-то хватку теряете, Ефросинья Анисимовна. Раньше вам на это пяти минут хватало.

– Старею, милок, старею, – прошамкала Баба Яга. – А потом, с чего ты взял, что я её два часа лечу? Только-только вот начала.

– Ну-ну… – Игорь Николаевич сел за стол и открыл ноутбук. – У меня тут запись одна есть интересная, хотите посмотреть?

– А чего ж не посмотреть, коли предлагают? – согласилась Ефросинья Анисимовна. – Сейчас только Степана Ильича кликну, чтоб потом не обижался, и поглядим.

Дед Горыныч вошёл тотчас, словно за дверью ждал:

– И что, милай, ты нам показывать собираешься? – поинтересовался он, садясь за стол поближе к ноутбуку.

Подполковник, не отвечая, нашёл нужную папку и открыл видео, скачанное, судя по всему, с чьёго-то видеорегистратора. И я увидела знакомый переезд и нас с Нэйтасом, стоящих у самого шлагбаума спиной к записывающей камере. И еще раз, уже со стороны, посмотрела на подвиг Нэйтаса и на себя, сперва замершую с поднятыми к лицу руками, а потом резко кинувшуюся в кусты. Меня передёрнуло от воспоминаний, и я отвернулась от монитора.

– Ух, ты, – одобрительно протянул Горыныч. – А ну-ка, милок, покажи-ка ещё раз, подробности хочу разглядеть.

Подполковник снова включил запись и серьёзно поглядел на Нэйтаса:

– Значит, ногу подвернул, да руку приушиб? Как вы вообще живы остались? Вас же там до сих пор ищут, не могут понять, куда ваше расплющенное тело подевалось. Вдоль путей всё прочесали, а вот в кусты, как леди Селена, заглянуть не догадались.

И рассвирепел:

– Я просил вас не высовываться? Сидеть тихо? Сейчас эта запись по всем телеканалам пройдёт, Гэттор увидит, поймёт, что вы его ищете.

– А, по-вашему, надо было дать мальчишкам умереть? – разозлилась я. – Стоять и ждать, когда на них поезд наедет? Вот тогда бы уж точно тела нашлись, никуда бы не делись! Нэйтас всё правильно сделал! Его наградить надо за героизм, а вы тут кричите.