— Он был толстый или тонкий?

— Пожалуй, тонкий.

— На нем были волосы?

— Точно не знаю.

Марк взглянул на Рона, который все еще ползал на четвереньках по полу с лампой в руках.

— Он был желтый?

— Да.

Жасмина достала из своей сумки небольшой шприц и иглу. Наполнив его, она тихо сказала:

— Это очень опасный вид скорпионов.

Марк заметил, что Хасим покрывается потом. Он лежал с закрытыми глазами и постоянно что-то бормотал.

— Он поправится?

— Сыворотка действует быстро, но ему еще несколько часов будет плохо. — Жасмина закатала рукав Хасима и сделала ему укол в вену. — Теперь нам нужно отнести его в палатку.


Задумчиво почесав в затылке, Марк вслед за Жасминой вышел из палатки Хасима на улицу. Хасиму стало еще хуже. Когда они уложили его в постель, он вдруг начал бредить и беспокойно метаться из стороны в сторону. Его пульс невероятно участился, а температура подскочила до сорока градусов. Марку пришлось изо всех сил прижать Хасима к кровати, чтобы Жасмина смогла сделать ему жаропонижающий укол. Потом они сидели рядом с ним до тех пор, пока судороги не прекратились и температура не спала.

— Обычные симптомы проявляются у него слишком сильно, — заметила Жасмина, когда они шли по лагерю. — Ему будет плохо еще около двенадцати часов. Потом он начнет поправляться. Но еще некоторое время он не сможет шевелить рукой.

— Абдула присмотрит за ним.

Не доходя до палатки Жасмины, они наткнулись на Рона, который шел им навстречу, качая головой.

— Не представляю, куда улизнула эта тварь. Я с четырьмя помощниками перевернул вверх дном всю палатку.

— Значит, где-то есть лазейка.

— Мы не нашли ни одной. — Рон поежился. — С детства не выношу пауков! Мне срочно нужно выпить!

Он побрел мимо них в фотолабораторию.

Марк пристально посмотрел на Жасмину:

— Вы хорошо себя чувствуете?

Она удивленно взглянула на него:

— Да, а почему бы мне не чувствовать себя хорошо?

Он взял ее за плечи:

— Вы устало выглядите.

— Я совсем не сплю. Шейха…

— Я знаю.

У нее на глазах навернулись слезы, и когда первые капельки побежали по щекам, Марк бережно смахнул их рукой.

— Хасим только вчера признался мне, что хочет отсюда уехать, — начала она, и в ее голосе звучал страх. — Он сказал, что собирается вернуться в Каир и уступить это место кому-нибудь другому.

— Почему?

— Он не может здесь спать. Его мучают кошмары и постоянно преследуют скорпионы.

— А вы? Что вы об этом думаете?

— Я останусь там, где я нужна, но…, — ее лицо помрачнело, — мне очень страшно. Если Хасим выдержит кризис и снова встанет на ноги, то, возможно, я вернусь вместе с ним в Каир.

Марк невольно стиснул руками ее плечи:

— Неужели вы так боитесь?

Она опустила голову:

— Я тоже вижу кошмары…

— Но вы нужны мне здесь!

Жасмина удивленно посмотрела на него.

— Пожалуйста, не уезжайте, — беспомощно попросил Марк.

— Не беспокойтесь, Марк. Я не уеду до тех пор, пока вы не найдете мне замену. Может быть, доктор Раман…

— Дело не в этом. Мне нужен не врач, мне нужны вы…

Она сделала шаг назад, высвободившись из его рук.

— Нет, — ответила она тихо. — Если я вам нужна, то я останусь, но как врач, а не по какой-то другой причине.

Она быстро развернулась и исчезла в своей палатке. Через некоторое время Марк вошел в свою палатку, сел в полумраке на край кровати и начал стаскивать сапоги. Из фотолаборатории Рона доносились тихие звуки мелодии Вивальди.

Только Марк принялся за носки, как снаружи послышался какой-то шорох. Он остановился и прислушался. Звук был еле слышен и казался необычно близким и далеким одновременно, словно раскачивающийся огромный маятник. Марк опустил ногу на пол и замер, сидя на краю кровати. Вдруг в палатку проник слабый ветерок, повеяло холодом, как будто резко захлопнулась дверца холодильника. Марк невольно содрогнулся.

Он поежился. Тупая боль пронзила его голову. Беспомощно опустив руки на колени, Марк во все глаза смотрел на стену палатки. Он напряженно вслушивался в ритмичный звук, доносившийся из жуткой темноты за пределами лагеря и становившийся все ближе и ближе.

Панический ужас охватил его, а пульсирующая головная боль становилась все сильнее. У него пересохло в горле, и он задрожал всем телом.

Опять оно…

Полог на двери приподнялся.

Он обернулся и приглушенно вскрикнул.

— Доктор Дэвисон?

Он испуганно посмотрел на стоявшую перед ним Алексис Холстид. Ее огненно-рыжие волосы были растрепаны, а одежда в беспорядке.

— Можно войти?

Он пристально посмотрел на нее:

— Да…

Алексис осмотрелась в палатке и пододвинула себе стул, стоявший рядом с маленьким письменным столом Марка. Опустившись на него, она проговорила:

— На улице жуткий холод!

Марк подозрительно посмотрел ей в лицо. У нее опять был отрешенный, рассеянный вид.

— Миссис Холстид… вы случайно ничего не заметили сейчас на улице?

Она посмотрела на него своими необыкновенно затуманенными глазами:

— Нет…

На мгновение Марк задумался, вслушиваясь в ночную тишину вокруг палатки. Потом он снял носки. Соблазнительные зеленые глаза Алексис следили за каждым его движением.

— Я случайно услышала, как вы сказали своему другу, что у вас есть бурбон.

— Да, так оно и есть.

— А вы не поделитесь со мной?

Он пошарил рукой под кроватью и достал еще закрытую литровую бутылку.

— Вообще-то я привез эту бутылку, чтобы отпраздновать тот момент, когда мы найдем гробницу.

Он наполнил два стакана на ночном столике и один из них протянул Алексис.

Она пригубила виски и немного поморщилась.

— Вам не понравился бурбон?

— Нет…

Алексис дотронулась пальцами до висков и слегка помассировала их.

Марк с тревогой посмотрел ей в лицо. Жасмина рассказала ему, что Алексис потребовала еще больше снотворного.

— У вас бессонница, миссис Холстид?

Ее взгляд бесцельно блуждал по палатке.

— Я все время вижу сны…

Марк ожидал, что она скажет еще что-нибудь, но так как она не произнесла больше ни слова, он спросил:

— Сны? Какие сны?

— Удивительные сны… — Алексис сделала большой глоток бурбона и продолжала говорить, а ее глаза остекленели еще больше. — Раньше я никогда не видела снов. А если и видела, то они были черно-белые. Но с тех пор как мы находимся в Тель Эль-Амарне, мне каждую ночь снятся живые, яркие сны. Из-за них я просыпаюсь и уже больше не могу заснуть.

Марк выпил бурбона. Голова болела все сильнее.

— О чем эти сны?

Алексис глубоко вздохнула. Ее глаза становились все безумнее, а голос доносился словно издалека.

— Я вижу разные вещи. Я чувствую их. Необъяснимые эмоции. Иногда я просыпаюсь и вижу, что плакала во сне.

Марк сидел неподвижно, вслушиваясь в звук ее голоса. В палатке как будто стало еще сумрачнее, и все помещение как-то сузилось.

— Что за вещи вы видите?

— Башни… высокие белые башни. И стены. И сады. И я вижу людей. Я брожу среди них. Я одна из них. Мне снится, что я совсем другая женщина, принадлежащая к этим темнокожим людям. Там еще есть мужчина, отвратительный мужчина… — Алексис мрачно посмотрела в свой стакан, ее голос сорвался. — И во сне я чувствую такое непреодолимое желание… что-то искать.

Марк не мог оторвать глаз от ее профиля, ее волосы переливались, как раскаленная лава.

— Во сне… я чувствую, как я изменяюсь. Я становлюсь другой женщиной, и она… навевает мне странные мысли, заставляет чувствовать то, что я никогда не чувствовала… — Алексис резко вскинула голову, недовольно сдвинув брови. — Все это глупости! Сны!

Она откинулась назад и одним махом допила остатки бурбона. Марк сделал маленький глоток, наблюдая за ней поверх стакана. Когда она снова взглянула на него, его испугал безумный блеск в ее глазах.

— Можно еще стаканчик?

— Да, конечно…

Когда он налил ей еще, Алексис вдруг как-то обмякла. Она откинула волосы с плеч.

— Вы ведь все еще сердитесь на меня, правда?

— За что?

— За ту маленькую хитрость, на которую я пошла, чтобы заполучить вас. — Она разразилась сумасшедшим, неестественным смехом. — Вы, мужчины, все-таки такие забавные! Вы счастливы только тогда, когда чувствуете свое превосходство над женщиной. Бьюсь об заклад, вы бы не разозлились так, если бы то же самое сделал Сенфорд. — Алексис гордо вскинула голову. — Мужчины всегда нагоняли на меня скуку. Они как дети, ненадежные и неуверенные в себе. Им постоянно нужны доказательства собственной силы. Со временем это надоедает. — Она снова взялась за стакан. — Женщины — совсем другое дело. На них можно положиться. Они не такие глупые и тщеславные. К тому же они куда лучше, чем мужчины, разбираются в искусстве любви!

Марк взял бутылку и наполнил свой стакан. При этом он случайно встретился глазами с Алексис и заметил, что ее взгляд стал вдруг нежнее и соблазнительнее, чем раньше. В ее глазах заиграли подозрительные огоньки.

— Мне еще не встречался мужчина, который умел бы по-настоящему любить, — заявила она с кокетливой улыбкой. — Все они думают только о себе и собственном удовлетворении. Прикосновение же женщины нежное, полное магии. По правде говоря, по-настоящему удовлетворить женщину может только женщина. Вас не шокирует, что я занималась любовью с женщинами?

Он не ответил.

— Никакого распределения ролей, никаких предрассудков, никакой лести. Только равноправная любовь и взаимное удовлетворение. — Алексис допила остатки бурбона и протянула Марку свой стакан.

— Миссис Холстид, вам не кажется, что…

— Так мне легче уснуть, Марк, ну пожалуйста…

Он наполнил ее стакан и поставил бутылку на пол рядом с собой.

— Миссис Холстид, почему вы не ложитесь спать?

Она улыбнулась ему:

— Это предложение?

Марк удивленно раскрыл глаза.

Алексис хрипло рассмеялась и начала заигрывать с ним.

— Ну пойдем же, Марк, не хочешь же мне сказать, что ты об этом ни разу не думал. Я ведь заметила, как ты на меня смотришь. Неужели ты этого не хочешь?

— Миссис Холстид…

Она поставила свой стакан и опустилась рядом с ним на кровать. Положив руку ему на бедро, Алексис продолжала:

— Мой муж спит, а мистер Фэрмер у себя в лаборатории. Марк, ты первый мужчина, который меня возбуждает.

Марк изо всех сил сопротивлялся дурманящему запаху гардении, блеску ее глаз и прикосновению упругой груди к его руке.

— Давай попробуем, — шептала она. — Я сделаю все, что ты захочешь.

Ее теплое влажное дыхание касалось его лица. Ее рука медленно скользила вверх по его ноге.

— Послушайте, Алексис…

Свободной рукой она начала расстегивать свою блузку.

— Пойдемте, я провожу вас до вашей палатки.

— Там у нас ничего не получится. — Она касалась губами его уха. — Марк, ну скажи, что ты этого хочешь.

Она уже расстегнула блузку, обнажив свою красивую грудь. Марк провел рукой по ее пышным волосам.

— Да, — прошептал он и поцеловал ее в губы.

Алексис набросилась на него с необузданной страстью. Она обхватила рукой его шею, жадно раскрыла рот и с такой силой впилась в его губы, что он едва мог дышать. Коснувшись рукой ее груди, Марк застонал. Он начал гладить и ласкать ее, а когда он сдавил пальцами ее твердые соски, Алексис тоже застонала. Когда они ложились на кровать, Марк случайно задел босой ногой бутылку бурбона. Она опрокинулась, и дорогое виски пролилось на пол.

— Черт! — прошипел он. Высвободившись из ее объятий, он наклонился к бутылке. Тут его взгляд случайно остановился на железном ящике, в котором хранился дневник Рамсгейта, и несколько мгновений он как загипнотизированный смотрел на него.


18 июля 1881 г.

Моя бедная Аманда совсем обезумела! Она делает бесстыдные попытки сблизиться с сэром Робертом! Моя Аманда, образец добродетели и целомудрия, теперь предлагает себя сэру Роберту! Какими чарами она околдована?


Со смешанным чувством ужаса и отвращения он поднял голову и ошарашенно уставился на Алексис.

— В чем дело? — едва слышно прошептала Алексис, лежа с полузакрытыми глазами и протягивая к нему руки.

— Миссис Холстид, — сказал он и, покачиваясь, встал. — Нам не следует этого делать. Вам лучше вернуться в свою палатку.

— О, Марк, Марк! — Она протягивала к нему руки. — Чего ты хочешь? Скажи только, и я все сделаю.