На его плечах вновь покоилась кожаная куртка, заменившая тяжелое драповое пальто, и он приезжал на своем мотоцикле. Она не беспокоилась о нем, отпуская поздно вечером, поскольку теперь он мог ездить самостоятельно и не зависеть от расписания городского транспорта.

Так как это был выходной, она думала о том, что Антон, который не появлялся две недели, теперь мог вновь нанести визит. Робби это не особенно волновало – он по обыкновению заперся в своей комнате, занимаясь уроками и прорабатывая собственные теории. Он всегда знал, чего хотел, и как этого можно было добиться, а потому Рита не мешала ему. В свою очередь он также не беспокоил ее, когда она оставалась всю ночь напролет в гостиной, зажигая лампу и проводя бесконечные часы над картонным трафаретом и шаблонами.

По воскресеньям она предпочитала не работать – в этот день она наведывалась в почтовое отделение, отдавала то, что успела сделать за неделю, получала деньги, выслушивала замечания, а потом отправлялась за покупками. Заработок заметно вырос, и теперь она всегда возвращалась домой, зная, что в карманах у нее еще шелестят разноцветные бумажки, без которых на этом свете просто невозможно прожить. Накопления подходили к концу, но благодаря продаже открыток Рита могла позволить себе надеяться на то, что ей удастся сберечь некоторую сумму и обойтись скромным еженедельным доходом.

Она припомнила старые уроки кройки и шитья, и однажды даже купила новую ткань для платья. Старые наряды стали ей слишком велики, и она решила, что весной нужно выходить на улицу в чем-то более приличном. Кое-что удалось перешить, сэкономив деньги для новой шляпки – потеплевшие дни диктовали собственные условия.

Звон колокольчика поднял ее с кресла, и Рита оставила швейные принадлежности, чтобы посмотреть, кто пожаловал. Она была почти уверенна в том, что это ее бывший супруг, но за забором стоял Артур.

– Добрый день, – улыбнулась она.

– Здравствуйте, – как всегда, вежливо ответил ее гость.

– Зайдешь? – Она отошла в сторону, пропуская его во двор.

– Я… не знаю, пришел только чтобы пригласить вас на юбилей нашей кондитерской. Помните, я говорил вам?

– Конечно, помню.

Она помнила почти все, о чем он упоминал. Наверное, все дело было в том, что временами она воспринимала его как Робби, к которому всегда относилась с крайним вниманием.

– Юдифь сказала, что будет рада, если вы придете.

С Юдифью Рита виделась всего пару раз с тех пор, как они познакомились. Их встречи всегда происходили в магазине, и Юдифь неизменно держалась очень приветливо и тепло, хотя Рита все еще побаивалась говорить с ней открыто.

– Я даже не знаю… прилично ли отказываться, но ведь я совсем не имею отношения к вашему заведению. Я там ни с кем не знакома, что мне делать в такой праздник среди людей, работающих вместе каждый день?

– Решайте сами, я не вправе вас заставлять или убеждать, но я также был бы рад видеть вас там.

Ну, если только так…

– Правда? – Она внимательно посмотрела на него, отметив, что его уши явственно порозовели.

И почему он всегда так напряжен? С одной стороны, Артур стал говорить гораздо свободнее, и, припоминая их первую беседу прямо посреди улицы, в тот день, когда он сказал, что хотел бы ее сфотографировать, Рита даже удивлялась тому, как сильно все изменилось. Однако с другой стороны она все еще не могла назвать его другом, поскольку его скованность никуда не уходила.

– Да, правда.

– Тогда я, возможно, приду. Когда запланировано празднование?

Артур поморщился.

– Празднованием это назвать сложно – просто останемся на кухне после работы. Если честно, я даже не знаю, что мы будем делать.

– А фотографа пригласили?

– Да.

– Значит, хотя бы одно можно знать наверняка – будете позировать.

– Нет, это вряд ли. Хозяин хочет, чтобы снимки кондитерской были в следующем выпуске местной газеты, так что фотографа вряд ли заинтересуют наши лица.

– Тебе виднее. Ну, так когда же мне приходить?

– Я зайду за вами послезавтра. Вечером, если вы не против. Потом провожу до дома, не беспокойтесь.

– А как же твой мотоцикл?

– Обойдусь один день, прожил же без него всю зиму.

– Хорошо, как скажешь.

После этого Артур быстро скрылся из виду, не пожелав даже зайти в дом и поздороваться с Робби. Очевидно, он вообще опасался ее сына, что иногда даже веселило Риту.

*

Новое платье из темно-синего муслина было готово как раз к сроку – она постаралась сшить его как можно быстрее, даже отложив работу с открытками на один вечер. Все-таки, в ее жизни было не так много развлечений, и Рита решила, что успеет поработать в оставшиеся дни, если не будет отлынивать. Самодисциплина давалась непросто, но без нее представить дальнейшую жизнь было очень сложно – для того чтобы регулярно сдавать на почту не меньше сорока пяти открыток, нужно было работать, не покладая рук.

И все же, когда Артур зашел к ней в четвертом часу пополудни, она уже была почти готова. Поскольку обстоятельства не позволяли ей расхаживать по дому в синем платье, Рита осталась в обычной одежде, но при этом заранее уложила волосы и даже подкрасила губы, чего ей не приходилось делать уже довольно давно.

– Подождешь немного? – спросила она, впуская его в гостиную. – Я должна еще кое-что сделать.

– Нужно что-то еще? – глядя на нее широко раскрытыми глазами, явно удивился он.

– Да, у меня новое платье.

Он пожал плечами, и только тогда ее взгляд упал на сумку, которую он принес с собой. Эту форму она узнала бы когда угодно – Артур все-таки решил принести свою камеру. Дабы не смущать его, Рита сделала вид, что ничего не заметила.

Когда она вышла в гостиную уже в новом платье, он явно ждал ее – его взгляд был обращен к двери, и он стоял на прежнем месте.

– Сама сшила, – чувствуя себя неловко под его внимательным взглядом, объяснила она, понимая, что говорит лишнее.

– Красивое, – одобрительно кивнул он. – Хороший цвет, вам к лицу.

– Спасибо. Давно не бралась за такую работу, но вот кое-что удалось вспомнить.

Поскольку Артур боялся опоздать, им пришлось ехать на омнибусе, но ей это даже нравилось – пользуясь общественным транспортом, она чувствовала себя частью города, а не изолированным человеком. Артур, казалось, напротив, был недоволен этим обстоятельством.

– Стоило нанять такси, – вполголоса, и ни к кому конкретно не обращаясь, сказал он.

– Зачем? Мне все нравится.

– Люди испортят ваше платье, их слишком много.

Рита улыбнулась. Все-таки, какой же он славный!

– Нет, с моим платьем все в порядке. Правда, если честно, в будущем, когда у меня будет много денег, я, пожалуй, прокачусь в экипаже.

Он повернулся к ней, с недоверием глядя ей в лицо.

– В экипаже? Но это же медленно, да и почти не отличается от конки или омнибуса.

– В этом вся и суть – в медленной поездке. Можно как следует все рассмотреть. Почти так же, как и здесь, только людей поменьше. В прошлом, когда я еще была замужем, я любила ездить в экипаже.

– Правда?

– Да, правда. Сейчас это слишком дорого, но когда-нибудь я хотела бы сделать это снова.

Он опять кивнул, делая собственные выводы, и Рита в который уже раз ощутила желание прочесть его мысли.

– Сегодня был короткий день? – меняя тему, спросила она.

– Нет, обычный. Просто я специально закончил пораньше, а потом Юдифь согласилась отпустить меня, чтобы я сделал все, что мне нужно.

Они по-прежнему делали вид, что никакой камеры у него с собой нет, и Риту это уже начинало забавлять. Ей не хотелось отмечать, что он все же последовал ее совету, а Артур хранил молчание из собственных соображений, но они оба старательно не замечали его увесистую и довольно большую сумку.

Наверное, это было правильно, поскольку, едва появившись в магазине, Артур сразу же подвергся настоящей атаке со стороны своих сослуживцев.

– Что это у тебя в сумке?

– Боже, это же камера! Откуда она у тебя?

– И ты умеешь фотографировать? А давно научился?

– А почему ты раньше ее не показывал?

– И хорошо ли получается?

– Мы ведь могли бы и не нанимать другого!

– Зачем нам еще одна камера, если скоро придет приглашенный фотограф?

После этого вопроса наступила пугающая тишина, и Рита даже не глядя на Артура, ощутила, как внутри его тела закипает гнев.

– Я хочу сделать свои снимки.

Его голос был прежним, но сдерживаемые эмоции прорывались интонациями, и Рита даже ощутила укол вины. Это была ее идея, сам бы он никогда не взял свою камеру в кондитерскую и не показал бы другим людям. Неужели она совершила ужасную ошибку? Из-за нее Артуру пришлось делать то, чего он так не любил – отвечать на глупые вопросы.

– Отстаньте от него, – раздался голос Юдифи, и Рита даже вздохнула с облегчением. – Артур, иди сюда. До прихода нанятого человека еще есть время, ты можешь фотографировать сколько угодно.

– У меня все равно только пять пластин, – мрачно ответил он.

Нервозность сквозила в его движениях, шагах, словах и даже взгляде. Рита была уверенна, что испортила ему праздник, сказав, что он мог бы взять камеру.

Сама не зная, зачем, она прошла следом за ним, лавируя между работниками кондитерской и стараясь держаться рядом. Разумнее было бы оставить его в покое и вообще не показываться ему на глаза, но Рита не могла заставить себя остановиться.

Артур прошел на кухню, зажег лампы – их было четыре, и все они висели под потолком, – а потом приступил к поиску ракурса. Она стояла за его спиной, стараясь даже дышать не слишком часто – ей было страшно, что он обвинит ее или просто прогонит от себя.

– Как вы считаете, стоит ли снять сковороду со стены? Как по мне, она портит весь вид своей чернотой.

Она даже не сразу поняла, что он просит ее совета. Пока она молчала, стараясь осмыслить его слова, за нее ответила Роза:

– Здесь полно черных предметов, Артур, все равно не получится убрать их все разом.

– Я спрашиваю у Риты, – не поворачивая головы, сказал он.

– Если сковорода всегда висит на этом месте, то пусть остается, – почти прошептала она. – Все равно через много лет, разглядывая этот снимок, ты будешь продолжать видеть ее, даже если сейчас снимешь со стены.

– Вы правы, пусть будет в кадре.

Первый щелчок.

– Идемте дальше, у нас есть задний двор и склад, может, найдем что-то интересное.

Она покорно шла следом, останавливаясь, когда он решал оглядеться, и продолжая идти, если он возобновлял движение.

– Двери в склад лучше закрыть, как считаете?

– Да, наверное.

Второй щелчок.

– Эти окна выглядят не очень красиво.

– Если открыть занавески и зажечь внутри свет, вид будет намного лучше.

– Так и поступим.

Третий щелчок.

– Пройдем в магазин? Он скучный и унылый, но это лицо нашей кондитерской.

– Конечно.

– Со стороны прилавка или лицом к нему?

– От прилавка через витрину будет видна улица, решай сам.

– Нам нужен магазин, а не улица, согласен.

Четвертый щелчок.

Он остановился.

– Я не знаю, на что израсходовать пятую пластину. Может, оставить ее для чего-нибудь получше? – очень тихо спросил он.

Рита подошла ближе, почти касаясь его руки.

– Думаю, если ты сфотографируешь людей на фоне витрины и вывески, это будет прекрасно. Однако ты, разумеется, должен решить сам.

Он явно сомневался – его глаза искали поддержки и одобрения, и Рита взяла его под локоть, шепча:

– Ты и так достаточно сделал, можешь не…

– Нет, я сделаю это. Нужно попросить Юдифь, чтобы построила всех.

Обернувшись и отрывая взгляд от него впервые за все это время, Рита встретилась глазами с Юдифью. Что это были за глаза! В них было все – уже знакомая грусть, новая для нее радость и даже удивление. А еще в них были слезы, от которых Рита смутилась даже больше, чем от всех направленных на нее взглядов.

– Все вышли на улицу, – не дрогнувшим голосом скомандовала Юдифь тем временем. – Желательно молча и без толкотни.