– Помнишь,  прошлой зимой мы много гуляли? Куда все это подевалось? – отвлекая его, спросила она.

– Этой зимой мы гуляли только по дому.

– Но сейчас-то мы уже здоровы, так что нужно как-то навестить знакомые улицы, пока еще лежит снег, – предложила она.

– Если хочешь, прямо сегодня и пойдем, – с готовностью согласился он. Затем настала его очередь менять тему. – Ты знаешь, что соседи думают, будто мы сожительствуем во грехе? Я постоянно пользуюсь услугами одного таксиста, он живет с нами на одной улице.

– Да, добрый такой мужчина средних лет. У него очень шумная жена. Живут через два дома от нас, – почти равнодушно пояснила она. – Он работает так уже около года, и, кажется, весьма доволен.

– Он спросил меня, возьму ли я на себя ответственность за тебя и твоих детей. Мне стоило больших усилий не рассмеяться. Мы так тихо поженились, что никто до сих пор об этом не знает.

– А никому и не обязательно об этом знать. Нам известно, что мы законные супруги, и этого достаточно.

– Что же насчет Антона? – спросил он, запуская пальцы в ее волосы.

– Он знает, но мы с ним об этом не говорили. Робби передал эту новость сам, и мне неизвестно, какой была реакция. Я не хочу больше его видеть, но остается кое-что еще, и мне нужно это решить вместе с ним.

– Что именно? – с легкой тревогой спросил он.

Теперь, когда он находился рядом с ней на законном основании, Артур уже не боялся, что бывший муж нанесет ей вред или обидит ее. По крайней мере, сейчас у него было право воздать по заслугам любому человеку, если его супруге будет нанесено оскорбление.

– Робби должен выбрать университет, и я уверена в том, что он поступит не так, как ожидает Антон. Боюсь, без вмешательства третьего человека беседа между ними не обойдется.

Сказать на это Артуру было нечего, и он просто взял ее ладонь, целуя ободок обручального кольца. Сумбурный разговор вновь выходил на другую дорогу, и он, почти не отдавая себе в этом отчета, спросил:

– Почему ты не снимала его кольцо так долго? Ты носила его еще несколько месяцев после развода.

Рита тяжело вздохнула:

– Когда я уехала из того дома, где прожила столько лет, мне казалось, что я исчезаю. Противоречивые поступки, нелогичности, неожиданные решения  – это все и есть я. Так что тебе досталось нечто непонятное и неопределенное, хотя сейчас дела обстоят намного лучше, чем той осенью. Тогда я не помнила о том, кем была и как провела свою жизнь. Казалось, что я три с лишним десятка лет потратила впустую, ничем не занимаясь и не принося никакой пользы. Мне с трудом удалось припомнить, что я была женой человека, который был бедным и неизвестным, а потом стал богатым и популярным. Я убедила себя в том, что сыграла в этом не последнюю роль, и тогда мне стало легче. Кольцо на руке служило напоминанием о том, что мое прошлое не было пустым и бессмысленным. Я не жалею, что помогла Антону стать успешным и состоятельным. Мне действительно хочется, чтобы он женился вновь, поскольку для его работы брак и семья играют важную роль. Однако кольцо я носила вовсе не потому, что надеялась вернуться к нему или не могла с ним расстаться, поверь. Как только мне удалось ощутить себя полноценным человеком, я избавилась от него. Теперь мне не нужно это проклятое свидетельство моего умершего брака.

– Я немного ревновал, – признался он. – Всегда думал о том, что ты носишь напоминание о нем с собой и надеешься на воссоединение.

– Ничего подобного не было, – успокоила его она.

 Артур еще немного подумал, а затем приподнялся на локтях, заглядывая ей в лицо.

– Ты меня любишь? – спросил он.

– Кажется, уже слишком поздно об этом беспокоиться, – улыбнулась его жена.

– Так да или нет? – продолжал допытываться он.

– Скорее да, чем нет, – уклончиво ответила она. – И вообще, зачем такие вопросы? Я же тебя об этом не спрашиваю.

– А могла бы и спросить.

– Значит, можно? Просто, я никогда не задавала таких вопросов. Казалось, будто это слишком… эгоистично.

– Ну, ты будешь спрашивать или нет? – улыбаясь, полюбопытствовал он.

– Буду. Артур, ты любишь меня?

Ответить на этот вопрос можно было и сразу, без раздумий, но Артур немного задержался, пытаясь осмыслить, что сейчас впервые скажет об этом вслух.

– Я люблю тебя, – после секундной заминки сказал он.

– А я и так знала это.

– И откуда же?

– Потому что ты поливал мои цветы, когда я болела.

– Я действительно ухаживал за твоими цветами? – удивился он. Ничего подобного Артур не помнил.

– Да. Я и сама не ожидала, что найду их в таком хорошем состоянии. В доме никого не было, я лежала я очень долго. Однако за это время с ними ничего не произошло, и они до сих пор в порядке. Я уж думала, что обнаружу их погибающими и увядшими, но кто-то заботился о них, хотя и пролил при этом на пол много воды. Возле каждого цветка даже сейчас можно увидеть большие мутные разводы, а значит, у того, кто занимался поливом, дрожали руки, и кружилась голова. Ну, и кому кроме тебя это пришло бы в голову?

– Ты могла бы и сама.

– Нет, я совсем не вставала без твоей помощи, – покачала головой она. – Просто у тебя снова был жар, и ты был слишком уж слаб. Почти бредил, можно сказать. И все же, ты ходил и поливал их, потому что знал, как мне они дороги. Ну, разве ты стал бы делать это, если бы не любил меня? Хотя, признаться честно, иногда мне хотелось спросить тебя напрямую, любишь ли ты меня, но потом я вспоминала все, что ты сделал до этого, и думала, что своим вопросом потребую слишком уж многого.

– А вот мне все равно хотелось слышать подтверждение именно от тебя.

– Прости, что я никогда тебе об этом не говорила.

– Ничего, раз уж мы пережили эту зиму, значит, ты еще успеешь утешить меня.

– Да, Артур. Я люблю тебя. Сказать еще раз?

Он улегся и положил голову на ее живот.

– Скажи.

– Я люблю тебя, – повторила она. – Люблю очень сильно.

– Наверное, глупо спорить, чьи чувства сильнее, но я люблю тебя уж точно не меньше.

Она засмеялась, накрывая его свободное ухо ладонью и что-то шепча.

– Что? – поднимая лицо, переспросил он.

– Если бы я хотела, чтобы ты услышал, я бы сказала это громче.

– Ты очень скрытная, и иногда мне кажется, что я тебя совсем не знаю.

– Я тебя тоже иногда даже побаиваюсь, – призналась она, а затем шутливо спросила: – И что же мы будем делать вдвоем всю оставшуюся жизнь?

– Будем любить друг друга и раздражать весь белый свет своим счастьем, – в тон ей ответил он. – Начнем с сегодняшнего вечера, когда отправимся гулять по городу.


Глава 55 Рита. Весна


После долгой и мучительной зимы вернулся Робби. Рита боялась впускать его в дом, пока все вещи не были продезинфицированы. Все покрывала и даже занавески пришлось дважды выстирать, а вещь поменьше она еще и прокипятила в главном котле. Наконец, когда дом был приведен в идеальный порядок, она дождалась вечернего звонка от сына и с радостью сообщила, что они ждут его в доме.

Она с трудом признавалась в этом даже самой себе, но в глубине ее души жил необъяснимый страх, что Робби не захочет возвращаться из дома своего детства. Однако его голос был бодрым, а решение незамедлительным – он пообещал собрать все вещи, а наутро заехать домой и оставить весь свой временный багаж в своей комнате.

Рита не смогла встретиться с ним – нужно было спешить в контору, заниматься работой и говорить с клиентами. После тяжелых холодных месяцев люди стали оживать, и оправляться от потерь – пригласительные заказывали чаще, хотя и в меньших количествах. Это требовало более серьезного подхода и внимательности. Иллюстрация с маленькой девочкой в стиле античных снимков Артура стала популярным мотивом, и Риту все чаще спрашивали, не может ли она сделать нечто в том же духе.

Март был тусклым, дождливым и безрадостным, капризное серое небо низко нависало над улицами, и Рита брала с собой часы мужа, чтобы следить за временем, поскольку по дневному свету ориентироваться было невозможно. Артур все чаще занимался в одиночестве, когда она уходила на работу – он составлял композиции из разных предметов и жаловался на то, что у него нет натурщицы. Самые красивые снимки он дарил ей, говоря, что они могут пригодиться в работе. На них были запечатлены ленты, коробки в нарядной упаковке, еловые ветки и прочие праздничные атрибуты – Артур старался освоить атмосферу легкости и веселья. По вечерам Рита шила для антуража небольшие легкие занавески из старых вуалей и бархатных юбок – на снимках они выглядели тонко, дорого и колоритно. Артур хранил все это в своем чемодане, постоянно меняя задний фон и подбирая лучшие варианты. Это длилось уже две недели, и Рита радовалась тому, что Артур не сидит без дела.

И все же, когда она, наконец, смогла встретиться с сыном, Робби первым делом спросил ее:

– И что теперь вы собираетесь делать?

– Что именно тебя интересует? – уточнила она.

Они стояли на заднем дворе, глядя на подсыхающие лужи, оставшиеся после короткого дневного дождя.

– Как будете работать?

– Не знаю. Художественные открытки становятся слишком дорогими, люди уже не заинтересованы в них так, как это было в прошлом году. Все так быстро меняется, я не успеваю приспособиться к этому.

– Красивые вещи всегда будут в цене, – заверил он ее. – Впрочем, меня интересовало совсем не это. Что будет делать Артур?

– Мы найдем для него помещение и откроем свою студию.

– А что если у него не получится?

Рита нахмурилась.

– И почему вы заранее предрекаете этой затее провал? Артур тоже сомневается, правда, старается молчать.

– Я просто хочу знать, что вы будете делать, если студия окажется убыточным предприятием.

– Попробуем что-то другое.

– Хорошо, понятно.

Она повернулась к нему, плотнее запахивая пальто и ежась от ветра.

– Меня тоже интересует, что собираешься делать ты. Уже через пару месяцев школа останется позади, чем же ты будешь заниматься после этого?

– Поступлю в университет.

– Кем хочешь стать? Химиком?

– Да, хочу связать свою жизнь с наукой.

– Отец знает?

Робби поморщился, словно вспоминая о чем-то неприятном.

– Он до сих пор надеется на то, что я буду играть в крикет с его партнерами. Мне казалось, что я весьма доходчиво говорю о своих интересах, но, похоже, он считает все это лишь блажью.

– Мы решим этот  вопрос, обещаю, – улыбнулась она.

Редкий день без дождя дарил свои маленькие радости. Все еще холодный воздух теперь имел совершенно иной аромат, и дыхание весны чувствовалось во всем. Рита запрокинула голову и вздохнула.

– Ты счастлива с ним? – спросил Робби еще через некоторое время.

– Счастлива, – кивнула она.

– Отец не верит в это. Говорит, что ты вышла замуж ему назло. А еще теперь в его кругу ходят слухи, будто ты и впрямь изменила первая. Не представляю, что за идиотами нужно быть, чтобы говорить такие глупости. И среди этих людей мне предлагают жить до старости? Вести с ними дела, заключать сделки, наживать капитал в их обществе? Я скорее повешусь.

Она шлепнула его по руке:

– Никогда не говори «повешусь», – недовольно сказала ему она.

– Все одно, – упрямо качнул головой Робби. – Что самому на себя руки наложить, что тихо умирать среди тех, кого не понимаешь и не принимаешь. Пожалуй, самоубийство даже лучше – хоть страдать не придется.

– Хорошо, если ты хочешь говорить о самоубийстве, то говори, но умоляю, никогда не думай об этом всерьез. Я сделаю все, что потребуется для того чтобы тебе не пришлось умирать среди тех, кого ты ненавидишь. В конце концов, я ведь и сама сбежала из того мира, потому что не могла жить среди них.

– И поэтому ты развелась с отцом?

– Да, наверное. Мы ведь не в первый раз говорим об этом, верно?

– Но каждый раз я открываю для себя что-то новое, так что мне такие беседы даже необходимы. А ты разве не любишь говорить со мной?

Рита взяла его за локоть и прижалась к нему.

– Люблю. Робби, ты и сам не представляешь, сколько радости я от этого получаю.