Крис Мэнби - Семь солнечных дней

– Брось, Аксель! Нужно же что-то рассказать ребятам. Она оставила улики? Трусы? Лифчик? Даже волос на подушке сойдет. Что произошло?

– Что хочешь, то и думай, – бросил Аксель.

– Отлично. – Жиль похлопал его по спине. – Ты сделал это. Может, теперь тебе будет легче прочитать письмо.

Жиль бросил Акселю на кровать бледно-розовый конверт и вышел.

Трясущимися руками Аксель взял письмо. Там, где на всех предыдущих письмах к Натали была надпись «По этому адресу не проживает», стоял его собственный адрес. На обратной стороне конверта был аккуратно напечатан адрес отправителя: Н. Леклерк, 135 Рю-Дескамп, квартира 3.

Утро на пляже проходило как обычно. В тени будки с инвентарем сидел Ксавье и позволял шведским близняшкам по очереди щупать его мускулы. На мелководье туристы играли в шумные игры с надувными мячами. Под солнечными зонтиками менее энергичные гости листали курортное чтиво и потягивали коктейли огненных цветов из пластиковых стаканчиков. С моря дул ветерок, теплый, как дыхание любовника. Кэрри Эн закрыла глаза и погрузилась в дремоту.

Речел сердито переворачивала страницы романа: ей не терпелось узнать судьбу героини до обеда. Восседая высоко над пляжем, Мортен наводил бинокль на полуобнаженные тела. Неторопливо разглядывал изгибы Кэрри Эн, ноги Речел, плечи шведок…

Будто почувствовав взгляд Мортена, Ксавье резко обернулся к норвежцу с биноклем. На самом деле солнечный зайчик от линз попал ему в глаз. Мортен сразу же отвел бинокль, притворяясь, что смотрит на волны. Он увидел Маркуса. Тот только что перевернулся и снова забирался на доску. Чуть дальше плыла подруга Кэрри Эн – рассекала волны прямо по направлению к Косу, который в такой ясный день был виден невооруженным взглядом.

Мортен настроил бинокль, но фигурка на доске для серфинга все удалялась на огромной скорости. Мортену захотелось оказаться рядом с ней. Но он никогда не отличался впечатляющими физическими данными. И виндсерфинг ему не по силам. На игровых уроках в школе его всегда выбирали последним, а на площадке высмеивали за очки с толстыми линзами и неповоротливость. И даже повзрослев, он оставался на последнем месте. Он знал, что женщины находят его отталкивающим.

Мортен мечтал быть похожим на аниматоров «Эгейского клуба» – стать таким же красивым и избавиться от неловкости в общении, благодаря которой понравившиеся ему женщины никогда не задерживались надолго, и он так и не успевал поведать им о своем многомиллионном бизнесе по производству древесины и огромном, но пустом доме в фьордах.

Глядя на амазонку на серфинговой доске, продолжающую путешествие в Грецию, Мортен печально вздохнул. Положил бинокль на колени и вытер набежавшую из-под очков слезу. Неужели так будет всегда? Который год он приезжает в «Эгейский клуб» и делает вид, что ему нравится торчать на дискотеке у бассейна, похожей на ярмарку скота. Хотя он с куда большим удовольствием пошел бы в музей под руку с любимой женщиной. Ему лишь хочется найти ту, с кем можно было бы прожить всю жизнь…

Шмыгнув носом и отогнав докучливые мысли, Мортен снова принялся осматривать пляж. Кэрри Эн перекатилась на живот. Как ему хотелось натереть ее лопатки солнцезащитным кремом… Ее подруга Речел закончила читать книгу. Яслин все еще рассекала волны с упорством профессионала. Только вот… Погодите-ка…

Не могла же она так быстро продвинуться на столь большое расстояние? Ее нигде не было. Он навел бинокль на горизонт в поисках розово-желтого паруса. Но ничего не увидел. Похоже, Яслин пропала.

Яслин казалось, что она летит. Внизу и позади – одни лишь волны. Все стихии соединили усилия, чтобы унести ее подальше от пляжа, друзей и досадных недоразумений, которые так ее расстраивали. Если бы можно было плыть вечно! Если бы можно было не возвращаться на пляж, не извиняться, не принимать решения. Если другие люди тебе безразличны, жить намного легче, подумала Яслин.

Когда подступил обморок, она как раз разворачивала доску. Сначала живот пронзил спазм, как было каждый день с начала этого ужасного отпуска. Она попыталась удержать равновесие, игнорируя боль, и двигаться к берегу чуть быстрее. Потом из уголков глаз подкралась чернота, словно опустили занавес в конце пьесы. Ослабевшие руки не могли больше удерживать парус. Колени подкосились, и вскоре, оказавшись на спине, она соскользнула с доски.

Попав в воду, Яслин какое-то время плыла на спине, словно расслабляясь в теплой пенной ванне. Доску, за которую она пыталась ухватиться, снесло вне пределов досягаемости. Она потянулась за ней, но мышцы будто превратились в ватные волокна. Она то плыла на поверхности, то тонула. Плыла и тонула. Плыла и тонула. Потом в глазах снова помутнело, и наступила темнота.

– Я дочитала книгу, – сказала Речел.

– Конец счастливый? – спросила Кэрри Эн.

– Разумеется.

– Ты вроде взбодрилась. Еще не готова проявить великодушие к нашей Яслин?

Речел нахмурилась, будто лицо заволокли тучи.

– По-моему, это она должна извиниться. Кэрри Эн, по-прежнему лежа на животе, оперлась на локти.

– Неужели ты и вправду не хочешь, чтобы она была подружкой невесты?

– Я даже не хочу с ней больше общаться.

– Мне кажется, ты с ней слишком жестока. – Кэрри Эн сама изумилась своим словам. – В последние месяцы ей пришлось не так легко, как ты думаешь. Тебе не приходило в голову, что она завидует твоим отношениям с Патриком?

– У нее у самой чудесный парень. И она практически заявила мне в лицо, что желает мне развода!

– Мы поступаем по-хамски из страха, а не из ненависти, – тихо произнесла Кэрри Эн.

– Ты не представляешь, как долго мне приходилось терпеть эту Яслин, – не унималась Речел. – Не знаешь, как долго я жила в тени этой принцессы. Может, и к лучшему, что она не будет подружкой невесты. Не сомневаюсь, она и на свадьбе попытается меня затмить!

– Кэрри Эн!

Кэрри Эн услышала знакомый голос до того, как Мортен ее заметил. И моментально легла ничком на песок, прикрыв лицо панамой, будто так могла стать невидимкой.

– Кэрри Эн!

– Черт, черт, черт, – выругалась Речел. – Похоже, ты очень нужна этому парню. Разве ты не сказала, что спишь с учителем шахмат? Ты же переспала с ним вчера, да?

– Ш-ш-ш, – в отчаянии зашипела Кэрри Эн. – Сделай вид, что я уснула.

Тут Мортен упал на колени прямо на песок и сдернул панаму с ее лица.

– Кэрри Эн. Слава богу, что я тебя нашел!

– Я пытаюсь уснуть, – раздраженно ответила она.

– Твоя подруга на виндсерфинге, – запыхавшись, проговорил Мортен. – По-моему, она утонула.

Кэрри Эн выпрямилась.

– Что ты несешь?

Схватив Кэрри Эн за локоть, Мортен резко поставил ее на ноги и вручил бинокль.

– Вот там, – он показал на горизонт, – я видел, как она плывет к греческим островам, а потом она вдруг пропала. Я присмотрелся и увидел доску, а подруги уже не было.

Кэрри Эн пыталась навести фокус, но безуспешно.

– Дай сюда. – Мортен отнял у нее бинокль, навел увеличение на какую-то точку вдали и, осторожно удерживая бинокль в том же положении, дал Кэрри Эн посмотреть. Он делал то же самое, когда разглядывал задницу Яслин перед ее часовым заплывом.

– Видишь? – спросил Мортен.

– Ничего не вижу.

– Это ее доска. Но подруги нигде нет. Видишь?

Кэрри Эн видела лишь серо-голубую поверхность воды вдалеке. Но вдруг что-то мелькнуло. Набежавшая волна подбросила в воздух розово-желтый парус, и он на миг попал в поле зрения Кэрри Эн.

– Кажется, я вижу ее доску, – встревоженно обратилась Кэрри Эн к Мортену. – Речел. Встань и посмотри, у тебя зрение получше моего.

– С ней все будет в порядке.

– А что если нет? Я вижу доску, но Яслин нигде нет, Реч.

Речел неохотно поднялась на ноги и взяла бинокль Мортена.

– Боже милостивый. Этой крысе всегда надо быть в центре внимания. Причем даже не нарочно. Она просто полощет волосы в морской воде, чтобы они стали светлее, вот и все…

Кэрри Эн приставила ладонь козырьком ко лбу и посмотрела туда, где видела доску Яслин. Начавшийся прилив прибивал ее ближе к берегу. Доску нещадно бросало из стороны в сторону. Вдалеке волны были намного сильнее – не то что крошечные барашки у кромки пляжа. Кэрри Эн показалось, что она заметила Яслин: та держалась за край доски, пытаясь взгромоздиться обратно. Но потом она исчезла…

– Помогите!

Когда Мортен наконец убедил Речел и Кэрри Эн, что Яслин явно не хватило серферских умений, они побежали по песку и гальке к будке инструктора по водным видам спорта, вмиг позабыв о чтении и дремоте. На крючке рядом со спасательным кругом висел бинокль, в который инструктору полагалось смотреть каждые две-три минуты – проверять, не попал ли кто в беду. Сам Ксавье лежал в тени запасного паруса и опять позволял одной из шведских близняшек потрогать свои мускулы.

Рассерженная и напуганная Кэрри Эн схватила его за бицепс и развернула к себе лицом. Шведская близняшка, изображая оскорбленные чувства, уперлась рукой в бок.

– Сейчас ему некогда тобой заниматься, милочка, – огрызнулась Кэрри Эн. – Там человек тонет.

– Где? – Ксавье прищурился. Носить очки он стеснялся, а сезонный запас одноразовых контактных линз иссяк.

– Там, за скалой, – подсказал Мортен.

– Кто там?

– Яслин, – ответила Кэрри Эн. – Взяла доску сорок минут назад.

– Она должна была уже вернуться, – заявил инструктор. – Когда столько народу, можно брать доску всего на полчаса.

– Боже мой, – ахнула Кэрри Эн. – Она не вернулась, потому что не может! Она уже десять минут как не поднимала парус! Надо доставить ее на берег. Где спасательная лодка?

Спасательная лодка была в экстренном ремонте – в другой будке дальше по пляжу.

– И что вы будете делать? – спросила Речел Ксавье.

Он пожал плечами как истинный француз, но теперь этот жест уже не казался таким обаятельным. Ксавье обдумывал варианты: его тревога росла с каждой секундой. Спасательная лодка не на плаву. Все три катамарана уже на полпути в Грецию. На пляже остался лишь один виндсерфинг, да и тот пострадал в лобовом столкновении со злополучной спасательной лодкой на прошлой неделе. Придется добираться вплавь. Но в этом году он не очень-то много плавал. Волны сильные. И плыть до англичанки далеко.

– Что вы будете делать? – повторил Мортен.

– Не знаю, – признался Ксавье. – Не знаю. – Он покачал головой и запустил пальцы в волосы. – Такого раньше ни разу не было!

– Вы должны были следить за ней, – заявила Речел.

– Нет времени для обвинений, – сказала Кэрри Эн. – Может, вызвать кого-нибудь по телефону?

– На рации батарейка села. – Похоже, Ксавье готов был вот-вот расплакаться.

– Эй! Эй! – Мортен зашел в воду так далеко, как только мог. Он все еще был в одежде, только снял белую рубашку и размахивал ей как флагом. – Кто-нибудь, помогите! Там человек в беде!

Из-за ветра крик Мортена донесся до Маркуса через слово. Он скользил по волнам на скорости тридцать миль в час, пытаясь поскорее добраться до берега. Он знал, что задержался дольше, чем следовало, но было непохоже, что маленький норвежец хочет покататься на доске. Ладно, вот вернется и узнает, из-за чего сыр-бор. И вдруг он увидел доску Яслин. Самой Яслин поблизости не было. И он понял.

Салли догадалась, Маркус предложит ей руку и сердце в первую же ночь, что они провели вместе. Они лежали у нее дома, на чистых простынях, которые она приготовила днем – так, на всякий случай. Они пока еще не занимались сексом. Только целовались. Новый бойфренд Салли даже не видел ее без трусов. Он и сам был в боксерских шортах.

Видимо, он подумал, что она спит. Она лежала, прижавшись спиной к его животу, а он обнимал ее за талию. Поза ложки – так, кажется, это называется. Салли была маленькой ложечкой. Глаза ее были закрыты, но она не спала. Слушала его дыхание, ждала, пока ритм замедлится – тогда она поймет, что он уснул.

Салли не хотелось засыпать первой. В тот вечер они выпили две бутылки вина, а в пьяном виде Салли всегда храпела. Она до смерти боялась, что Маркус узнает об этом и возненавидит ее. В тот день, готовясь к предстоящему вечеру, она поклялась, что отправит его домой, прежде чем настанет момент истины. Но на всякий случай все же постелила свежие простыни. И вот уже полтретьего ночи, и вряд ли он придет в восторг, если она вдруг вызовет такси. К тому же ей тоже было уютно. Очень уютно в его объятиях.

Так что пришлось бороться с дремотой и ждать, пока он сам не погрузится в глубокий сон и не сможет услышать раскаты ее храпа. Ее бывший бой-френд клялся, что она устраивает концерты каждую ночь. Но дыхание Маркуса не становилось медленнее. Он тоже наслаждался их близостью. И когда решил, что она уже в стране грез, то произнес всего одно слово: