— Как сказала моя супруга, Провидение наградило нас множеством добрых друзей, и сегодня мы собрались, чтобы встретить Рождество. Давайте забудем все тяготы вроде профсоюзного движения… — Он выдержал пару, так как многие мужчины ответили смехом. — И обратимся к веселью. Я предлагаю выпить за все хорошее, что есть в нашей великой стране. — Граф поднял бокал, и все последовали его примеру.

Ровена стиснула хрустальную ножку, но пить не стала. Когда собравшиеся поднесли бокалы к губам, на восемнадцатифутовой ели радугой вспыхнули разноцветные гирлянды. Толпа ответила восторженным вздохом, и тут зал взорвался оглушительным треском и шипением.

Хотя Ровена знала, чего ожидать, она все же подпрыгнула, несколько дам пронзительно вскрикнули. Одна пожилая леди лишилась чувств, когда по залу расползся густой дым. Грохот оглушил, но вот последние петарды взорвались, и шум постепенно стих. Толпа осознала, что случилось, но кто-то еще пребывал в истерике.

Все глаза обратились к балкону, где сгрудились наблюдающие за балом слуги. Пруденс, все еще в праздничном наряде, прижимала к себе Сюзи, чьи вопли постепенно сменялись испуганными всхлипываниями.

Ровена посмотрела на Пруденс, и внутри ее все оборвалось. Она ни разу не видела такого выражения на обычно доброжелательном лице подруги. На щеках Пруденс горел гневный румянец, вздернутый подбородок и плотно сжатые губы выражали решимость. Ровена даже издалека различила огонь, который бушевал в ее глазах, взиравших на кого-то в толпе. Слава богу, не на нее. Ровена проследила за взглядом и с дрожью предчувствия поняла, кому адресовался упрек. Ибо из толпы в Пруденс вонзался ответный взгляд, не менее яростный.

И принадлежал он тете Шарлотте.

* * *

На следующее утро Ровена копалась в куче коньков, пытаясь найти подходящую по размеру пару. Импровизированный поход на каток с подачи Колина вызвал у нее сдержанное оживление; по крайней мере, она вырвется из дома, однако сегодня Ровена недоумевала, зачем вообще пришла. Виктория укатила с Китом, едва тот появился, и хотя поначалу Ровена тревожилась за ее дыхание, она заметила, что Кит необычайно внимателен к сестре: двигается медленно и часто останавливается для передышки. Ровена улыбнулась. Виктория выглядела сказочным существом в ярко-синем, отделанном мехом плаще, одолженном у Элейн.

Ровена удивилась тому, что тетя Шарлотта позволила им отправиться на замерзший пруд без присмотра, но после устроенной ими проказы на балу графиня, без сомнения, поняла, что молодежи нужно сбросить избыток энергии. К тому же они не будут путаться под ногами, пока хозяйка развлекает других гостей. Знала бы она, подумала Ровена, заметив, как одна девушка передала другим сигареты. Курить на публике! И, судя по всему, не в первый раз.

Подобрав наконец подходящую пару коньков, Ровена села на бревно, чтобы обуться. В последний раз, когда она каталась, с ней была Пруденс и они помогали друг другу. Сегодня же та вообще не появилась в ее покоях к утреннему туалету, и Ровена сперва рассердилась, а потом чуть не сгорела от стыда. Дома они никогда не отчитывались, куда собрались идти. При мысли о доме ей захотелось швырнуть коньки на землю. Пока она сидит тут, пытаясь справиться с дурацким коньком, незнакомые люди упаковывают их личные вещи, а Ровена так и не отважилась сообщить об этом ни Пруденс, ни Виктории.

Но вот она ступила на лед и сделала пару нерешительных шажков, прикидывая, не разучилась ли кататься. В Саммерсете и прилегавших к нему владениях насчитывалось несколько водоемов, но лишь один был широк и достаточно мелок, чтобы исправно промерзать каждую зиму. Здесь катались и Бакстоны, и прочие горожане, а летом этот пруд облюбовывали мальчишки.

При мысли о Пруденс Ровена вспомнила ее вчерашний обмен взглядами с тетей Шарлоттой. От беспокойства заныли плечи и шея. Пруденс не представляла, на что способна графиня. Горе тому, кто окажется ее врагом.

Колин хлопнул в ладоши, прервав ее размышления:

— Комитет!

Он подкатил к Ровене и лихо затормозил, обдав снегом подол ее платья. Она собиралась возмутиться, но Колин улыбнулся так задорно, что ей расхотелось его отчитывать. Ровена завидовала этой бесхитростной радости, хотя знала, что кузена готовят к жизни, которая была ему не по нутру, а потому его веселость могла быть наигранной.

К ним подкатили остальные. Ровена, конечно, перезнакомилась накануне со всеми, но не могла, хоть убей, вспомнить их имена. Ей понравилась только леди Диана, но утром та уехала с родителями в Лондон, где, как она выразилась, ее ждала смерть на убийственно скучном королевском приеме. Помимо четверых Бакстонов, на каток вышли еще восемь молодых людей. Старшим был Кит — ему недавно исполнилось двадцать шесть, а младшей — восемнадцатилетняя Виктория. Ровене было очевидно, что все они отличаются высоким происхождением, достатком и пылким нравом, а также всячески воротят нос от общественных установлений, одновременно наслаждаясь привилегиями, которые те даровали.

Колин откашлялся, и Кит заботливо передал ему флягу. Тот сделал солидный глоток и благодарно кивнул:

— Спасибо, добрый человек. Итак, все уже познакомились с нашими кузинами, достопочтенными Ровеной и Викторией. Они подали прошение о вступлении в наш скромный клуб.

Грубоватая блондинка с выраженными славянскими чертами лица рассмеялась:

— Когда это Бакстоны скромничали? Конечно, пусть присоединяются. Все равно у нас нет приемной комиссии.

— И что, Дафна, даже такой малюсенькой комиссии? — расхохоталась Элейн, раздвинув большой и указательный пальцы примерно на дюйм.

— Боже упаси меня от комиссии, — пробормотал Кит.

Виктория улыбнулась ему, и Ровена нахмурилась. Не то чтобы она не желала сестре счастья, но Кит был циничен. Вряд ли он будет счастлив с кем бы то ни было, не говоря о ее взбалмошной, впечатлительной сестренке.

— Смерть по приговору комиссии? — спросила Виктория.

— Конечно нет! Смерть не является необходимым условием для приема. Мы ведь живы. Но все это сплошная теория. Вы либо подходите комитету, либо нет, — пожала плечами Дафна.

— Но как вы это определяете? — Даже Ровена заинтересовалась. — По-моему, вступительные требования весьма расплывчаты.

— Думаю, что и весь клуб довольно расплывчат, — рассмеялся Себастьян.

Позади пропел рожок, и все обернулись. К их компании приближался автомобиль Бакстонов с несколькими слугами. За ним пыхтела еще одна машина, но она свернула на противоположную сторону пруда.

Из машины вылезли двое слуг и начали доставать с заднего сиденья здоровенные корзины. Третий принес складной столик и принялся накрывать — оказалось, прибыл горячий ланч. К Колину подошел Эндрю и вытянулся в струнку:

— Прошу прощения, сэр. Ваша матушка прислала закуски.

— Но мы же взяли перекусить! — встрепенулся Колин и заглянул в маленькую корзинку на берегу. — Элейн, ты что же, положила только горячий шоколад и спиртное?

Сестра замахнулась на него муфтой:

— Ты сам захотел суровых условий.

Эндрю стоял навытяжку в ожидании, когда его отпустят и он сможет помочь остальным. Ровена нахмурилась при виде ссадины над глазом и синяка на лбу. Подрался он, что ли?

Пока Колин с приятелем горячо спорили о толковании понятия «суровые условия», Эндрю все стоял навытяжку. Ровена больше не могла смотреть на его нелепую позу.

— Спасибо, Эндрю. Можешь идти, — сказала она, и тот, благодарно кивнув, поспешил к автомобилю.

Колин посмотрел на графин:

— Раз уж сестра обеспечила нас спиртным, предлагаю выпить за новых членов.

— Что? — У Виктории вытянулось лицо. — А как же клятва на крови? Секретная инициация?

— Всегда можно прыгнуть в кроличью нору, — произнес Кит, растягивая слова, и вновь Ровена заметила, как Виктория с Китом обменялись понимающими улыбками.

Было ли это чем-то большим, нежели безобидный флирт? Может, ей необходимо вмешаться? Она в очередной раз ощутила груз ответственности, свалившейся на нее после смерти отца. Почему ей по-прежнему кажется, что ноша не по плечу?

— Пока никакой крови, — откликнулся Себастьян, впервые за все время подавший голос. — С опиумными притонами мы познакомим тебя чуть позже.

Все засмеялись. Слуги как раз расставляли на столе подносы с грудами сэндвичей. Ровена зябко поежилась. Она чувствовала себя лишней и не в своей тарелке. У кромки льда лакеи пристраивали стулья для дам. Виктория села и похлопала по соседнему:

— Иди поешь, Ро. Неужели не хочешь?

С другой стороны пруда, где остановилась вторая машина, донеслось улюлюканье. Компания, занятая едой и напитками, не обратила на это никакого внимания, но Ровена заметила, что слуги посматривают на них и потешаются. Она покраснела, наблюдая, как те снуют между конькобежцами, разнося чай и горячий шоколад. Бакстоны и их гости выглядели избалованными детьми, а не взрослыми, способными себя обслужить.

Она прищурилась, когда разглядела в толпе рыжего малого, уставившегося на нее. Неужели Джон?.. Сердце гулко забилось. Она отослала записку с благодарностью за прекрасную прогулку, но ответа не получила, за исключением вечерних воздушных визитов.

Джонатон сидел на камне и смотрел, как катаются его друзья. Время от времени он что-то кричал им, и каждый раз у Ровены учащался пульс. Не раздумывая, она, к немалому удивлению Эндрю, вернула недоеденный сэндвич на серебряный поднос.

— Прошу прощения, — пробормотала Ровена и ступила на лед.

На середине пруда она едва не передумала, но друзья Джонатона уже заметили ее приближение и сообразили, что девушка направляется к ним. Они окружили Джона, который был краше обычного — разрумянился на морозе, а непослушные рыжие волосы растрепались, как будто он сию секунду снял шапку. Свое удивление при виде Ровены он выдал лишь быстрым взглядом на нее.

Ровена осторожно притормозила перед ним и нервно улыбнулась собравшимся. Они же, буйные всего минуту назад, уподобились смирным хористам, хотя все выглядели лет на двадцать пять.

— Привет, Джонатон. Как поживает ваша нога?

Четыре пары глаз удивленно распахнулись при его имени, и молодые люди укоризненно повернулись к товарищу, а тот покраснел еще сильнее под их пристальными взглядами.

— И как же вы познакомились с моим беспутным братом, мисс?

Ровена, вздрогнув, повернулась к говорившему. Да, несомненно похож, особенно глаза. Тот дерзко ее рассматривал, и Ровена вскинула брови:

— Считайте, что он свалился мне прямо в руки.

Джонатон засмеялся и осторожно встал. Он взял ее за руку, словно заявлял на нее права, и Ровена вспыхнула от удовольствия.

— Джентльмены, позвольте представить вам одну из так называемых Новых женщин. Лучше ее не злить, так как она запросто окоротит вас очень острым, эмансипированным языком.

Мужчины загоготали, и брат Джонатона шагнул вперед.

Он одобрительно оглядел ее с головы до пят, и Ровена порадовалась, что оделась подходяще для ситуации. Другие девушки щеголяли в мехах, она же выбрала синий вязаный костюм для катания на коньках с узкой юбкой, шапочку, шарф и шерстяные перчатки в тон. Практично и со вкусом, хотя брюки, конечно, подошли бы для катания гораздо лучше, чем юбка.

— Если это Новая женщина, то я не пойму, зачем занимался старыми, — заявил брат Джонатона. — А имя у этой Новой женщины есть?

Джон напрягся и крепче сжал ее руку:

— Вообрази себе, да. Джордж, позволь представить тебе достопочтенную Ровену Бакстон. Ровена, это мой старший брат Джордж. Не обращайте на него внимания. Из нас двоих хорошие манеры достались мне.

Однако при упоминании ее имени компания мгновенно утратила благодушный настрой. Еще в больнице Ровену поразила реакция Джона, однако ледяной холод, которым веяло от его брата, не шел ни в какое сравнение с реакцией Джона.

— Ровена Бакстон, братишка?! Тебя что, немного занесло?

Она поморщилась, но Джон выпустил ее руку, покровительственно обнял за плечи и притянул к себе:

— Ты даже не знаешь ее, а если познакомишься поближе, тебе станет стыдно. Идемте, Ровена, прогуляемся.

Она молча кивнула, и они медленно побрели прочь — Ровене мешали коньки, а Джон прихрамывал.

— Извините за брата. Редкостный зануда.

Ровена бросила на него взгляд, но Джон уже плотно сжал губы и смотрел вперед.

— Насколько я понимаю, отношения между нашими семьями оставляют желать лучшего. Вы не расскажете почему?

— А вы не знаете? — удивился он.

— Не забывайте, я росла не здесь, — покачала головой Ровена. — Мы приезжали в Саммерсет только летом, да и то стараниями тети ходили с приема на прием, и нам редко удавалось побыть в кругу семьи. Поэтому, если что-то произошло, я совершенно не в курсе.