Утром после завтрака Катя ушла. Ксюша вымыла волосы, слегка подсушила их, посмотрела на часы и пошла звонить Марку. Надеясь, что он уже проснулся, Ксеня набрала номер.

– Алло! – отозвался Марк где-то после второго или третьего сигнала.

– Марк? Это Ксю. Привет.

– Привет, малая.

– Не разбудила?

– Нет, я уже встал. Что-то случилось?

– Вообще ничего особенного. Я, кажется, у тебя в машине джинсовку оставила…

– А, да. Я вчера видел.

– Так вот, я ее забрать хочу, только не знаю как…

– Я сегодня на дачу поеду, заеду и к тебе…

– Тогда хорошо. Заедешь. Я буду ждать.

– Ну, давай, Ксюшка. Пока.

– Пока.

Через полчаса к бабушке зашел бывший сосед и двоюродный дед Ксюши – дед Миша. Он приходился родным дедом Тане. Раньше он и Танина бабушка жили в соседнем доме с Ксюшиными бабушкой и дедушкой. Теперь куда-то переселились.

Ксеня, уже привыкшая к удивлению старых знакомых по поводу перемен, произошедших в ней, выслушала двоюродного деда, затем оделась и ушла.

Она решила не ждать Марка, а зайти на дачу сама. Маркова машина уже была на месте. Ксюша быстро дошла и нос к носу столкнулась с Марком.

– Ой, Ксюшка! Как раз к тебе собирался.

– А я сама пришла, – весело ответила Ксю. – Где моя джинсовка? Не загнал, часом, за пол-литра?

– Нет, но мыслишка такая появлялась, – блеснул глазами Марк, открывая машину. – Твоя?

– Моя, – кивнула Ксю. – Не возражаешь, если я в дом зайду и надену?

– Конечно, – ответил Марк.

– Конечно, возражаю, или, конечно, не возражаю? – лукаво спросила Ксюша, идя по дорожке к дому?

– Конечно, не возражаю, заходи.

– А то холодно так ходить, – сказала Ксю, поднадевая джинсовку под куртку. – Да и уезжаю уже завтра. Не будет тебя больше никто доканывать.

– Да не очень-то ты меня и доканывала, – отозвался Марк, переставляя что-то с места на место.

– Серьезно? А если я еще на недельку останусь и буду тебе мешать?

– Ради Бога, оставайся! Ты мне ничуточки не мешаешь.

– Правда? Совсем-совсем? – живо спросила Ксю, стоя прямо перед Марком и глядя ему в глаза. Парень прищурился и, притая улыбку в уголках губ, ответил: – Ну, разве немножко. Вредная ты слишком.

– Вредная?

– На твои пятнадцать лет – очень. Очень вредная.

– А ты очень противный, – не осталась в долгу Ксю. – И в то же время очень милый.

У Ксюши даже дыхание перехватило – Марк был так близко. Казалось бы, еще немного – и их губы сомкнутся. Ксю такое много раз в фильмах видела: двое так близко друг к другу – одно движение – и они целуются. Бывало так и между ней и Владом. Но Марк не Влад, в этом вся разница. Он – Ксюшин брат. Об этом нужно помнить, что бы Ксю к нему не чувствовала.

Но насмешливое выражение исчезло с лица Марка, и он стал серьезным и, не отрываясь, смотрел на Ксению. Время словно замерло, по крайней мере, для Ксю. Но девушке казалось, что Марк испытывает то же самое, что и она, потому что парень не двигался и ничего не говорил, будто боялся нарушить, разбить этот хрупкий момент.

– Марк, ты здесь? – донесся чей-то голос, и на пороге остановился какой-то парень. Ксюша не сразу узнала в нем Антона, да и Антон не сразу узнал в ней сестру Марка.

– О, привет, Ксюшка, – поздоровался он и все-таки усомнился: – Ты ведь Ксюша?

– Да, – рассеянно кивнула Ксю. – В общем, я пойду, погуляю где-нибудь.

– Иди, – отозвался Марк. – Забегай, если что.

– Хорошо. Пока, – сказала она и пошла к калитке. Марк некоторое время молча смотрел ей вслед, стоя на крыльце. Он выглядел таким задумчивым, что Антон долго не отваживался заговорить с ним.

– Марк! – наконец окликнул он друга. Марк посмотрел на него.

– Что?

– Я не помешал?

– Ты о чем?

– Ну вы с Ксюшей так стояли… Я думал даже, что девчонка твоя какая заявилась… Не помешал?

– Да нет, не помешал.

– А… у вас с Ксюшей… ничего такого нет? А то ощущение у меня, будто я свидание тайно влюбленных нарушил…

– Да не выдумывай, Антошка, какое свидание? Мы с Ксеней просто разговаривали… И что у нас может быть? Мы – брат и сестра – не забыл?

– Я-то не забыл… А вот ты…

– И я не забыл! Тоник, не страдай ерундой и забудь, что тебе там показалось! С похмелья чего не покажется!

– Ну да, – с сомнением покачал головой Антон. Деланно-насмешливый тон Марка не убедил его – слишком красноречиво выглядел его старший друг и его сестра, когда Антон зашел. Но, впрочем, это дело Марка, Антохе в это лучше не лезть. Может, и правда, как Марк сказал, показалось?

Марка Антон знал около года. Этот веселый и уверенный парень, который был старше его на девять лет, внушал доверие. С ним Антон чувствовал себя намного вольнее, чем со своим братом Игорем. Марк, который постоянно подкалывал паренька, называя его «малым» да «зеленым», который многие серьезные вещи воспринимал шутя и ко всему относился с юмором, всегда мог помочь, поддержать, посоветовать, если надо – поругать, но он никогда не давил на психику глупыми нравоучениями, не навязывал свое мнение и не кичился своим опытом. Потому Антон уважал Марка и немного даже восхищался им. Марк живет свободно, с оптимизмом смотрит в будущее, в любое дело вкладывает максимум энергии и старания. А ведь в юности и неудачи были, и ошибки. Но Марк не сломался, нашел в себе силы и идет дальше, преодолевая препятствия и ставя себе новые цели.

Поэтому не Антону Марка судить, что бы того с Ксюшей ни связывало.

Ксеня некоторое время шла, не глядя по сторонам, – сначала прямо, потом куда-то свернула, потом еще свернула… Шла и думала. Наконец отогнав надоевшие мысли, девушка обнаружила себя возле своего родного детского садика.

Как же было не зайти! Ксюша толкнула калитку и оказалась во дворике. С виду все примерно такое же, как было, когда Ксю ушла отсюда в школу. Да и во времена школьной бытности она забегала сюда и видела, что взамен одних песочниц сооружают другие, что обновляют беседки, что заново красят турнички… Ксюша ходила по участкам, все разглядывала и вспоминала. Вот на этих… да, на этих качелях Ксю каталась с двумя мальчишками-близнецами. Теперь от них осталась только лестницеобразная опора, сами качели давно сломаны. Вот с этой яблони старый учитель музыки Михалыч-Палыч доставал им сладкие яблоки. Сейчас Ксю сама протянула руку, сорвала яблоко и пошла дальше. А ту беседку, что стояла на ясельном участке, которую начинали сносить, уже снесли. А ведь когда-то малышня ее обожала – потому что беседка стояла поодаль от внимательного ока воспитателей. Дети приходили сюда играть – их не пугал запрет воспитателей, не пугало и предание о ночующей в любимой беседке бабе Яге.

Ясельный участок вообще зарос больше, чем остальное пространство. На турниках и лесенках краска совсем облупилась – а ведь их не перекрашивали вместе с остальными детскими «аттракционами». И местами эти лесенки порядочно ушли в землю.

У Ксюши на глаза навернулись слезы. Ведь этот заброшенный, пришедший в упадок участок помнит ее совсем маленькой – двух-трех лет от роду. Через эту калитку раньше за ней приходила мама. Возле забора стояла воспитательская лавочка – сейчас, правда, от нее ничего не осталось.

Но самая большая перемена – хотя Ксюша ее сразу не уловила – это тишина. Не слышно детских голосов, детского смеха, а в окнах не видны яркие шкафчики, не выглядывают сквозь стекло любопытные ребячьи рожицы. Тихо и глухо кругом – только листья шелестят под ветром. Неестественное молчание и пустота.

Ксеня прошла по узкой асфальтированной дорожке между двумя рядами кустов и оказалась на площадке перед черным входом. Раньше сюда тоже ходить не разрешалось. Но малышне разве укажешь? Особенно осенью, когда здесь лежали целые кучи опавших листьев, которыми так весело швыряться друг в друга? Сейчас здесь тоже лежат листья кленов, рябин и осин. Все места знакомые, прежние, почти не изменившиеся, но от холодного безмолвия они кажутся чужими.

На крылечко, через которое раньше выходила на прогулку самая маленькая, ясельная группа, вышла женщина с двумя коврами. Равнодушно посмотрев на Ксению, она принялась вытряхивать эти ковры.

– Скажите, вот здесь раньше детсад был… Он и теперь здесь или уже нет? – обратилась к женщине Ксюша.

– Нет, теперь здесь общежитие, – ответила та.

– Вот как…

– А ты что, кого-нибудь ищешь?

– Нет, просто я в этом саду раньше воспитывалась и очень давно здесь не была. Теперь зашла посмотреть, – объяснила Ксю. Женщина улыбнулась.

– Общежитие здесь уже два года, – сказала она. – Детей стали мало приводить, вот детский сад и закрыли.

– Понятно, – задумчиво отозвалась Ксю и тихо пошла дальше по дорожке. Значит, теперь здесь общежитие. «Интересно, сильно ли изменилось здание изнутри?» – подумала девушка, но зайти не решилась. Она вышла на улицу, перешла на другую сторону дороги к старой автобусной остановке, которая по своему строению больше напоминала шалаш. Рядом стоял столб с перекошенной табличкой с надписью: «Детсад № 5». Ксюша грустно улыбнулась: «Детсад… Следовало бы написать «Общага № 5».

16.

Вернувшись домой, Ксю застала там двоюродную бабушку, которая зашла поглядеть на девчат.

– Ну, подросла, подросла, – одобрительно закивала бабушка после бурных приветствий. – Вытянулась.

– Али все равно не дужа-тки высокая, – сказала родная бабушка Ксюши.

– Какая есть, – ответила Ксю. – Я больше и не хочу расти.

– Ну и правильно. Зараз хлопцы нейкiя нiзкарослыя, – улыбнулась двоюродная бабушка. – Ну, что у вас нового?

Ксеня подумала, что в очередной раз придется повторяться заново, но, ничего не сказав, стала рассказывать о школе, о некоторых делах, о маме.

Примерно через час разговор между двумя бабушками и дедушкой стал походить на обычный разговор на старческих посиделках. Ксюша не принимала в нем участия, только в пол-уха слушала, как старое поколение неодобрительно говорит о молодежи, вспоминает чудное время своей молодости и сожалеет, что оно так быстро прошло.

Но девушке это быстро наскучило. У дедуль и бабуль языки, что колотушка: бом-бом-бом, бом-бом-бом! Всю жизнь бы, наверное, об одном и том же говорили – и не надоело бы.

Ксюша оделась и отправилась к Марку.

– Я от них убежала, – объяснила она свой приход. – А то началась прогулка по прошловековым понятиям!

– По каким прошловековым понятиям? – спросил Антон, не поняв.

– Собралась троица бойких старичков и взялась за блаженные воспоминания о прошлом веке. Когда молодежь не курила, не пила, матом не ругалась и не надевала короткого, яркого и облегающего.

– Понятно, – сказал Антон и принялся за работу, от которой оторвался, заинтересовавшись словами Ксю.

– С меня барановичской бабули хватает по самые гланды, – продолжала девушка. – А тут эта теплая компания!

– Да-а, – понимающе кивнул Марк и усмехнулся: – Если бы бабушка знала, что я на этой вот даче вытворяю!

– То она бы ни за что меня к тебе не отпустила! – засмеялась Ксюша. – Еще научишь неизвестно чему!

– Что ж, оставайся с нами. Веселого тут тоже мало, но на психику никто не давит, – сказал Марк.

– Я буду яблоки дегустировать, – отозвалась Ксюша. – Там их у тебя много.

Но попробовать хотя бы по яблочку из всех стоящих в прихожей дачного домика ящиков было просто нереально. В каждом ящике содержался новый сорт яблок, а всего ящиков было не менее дюжины. Ксюша взяла наугад три, зная, что ей больше не осилить, и прошла в комнату. Там устроилась на диване перед камином и принялась методично расправляться со своей добычей.

Через полчаса в комнату зашел Марк.

– Ты здесь, Ксю? – спросил он и, взглянув на сестру, воскликнул: – Да ты неплохо устроилась!

Ксюша к тому времени забралась на диван с ногами и, лениво поглядывая на не начатое третье яблоко, что-то в полголоса напевала.

– Слушай, мелкая, забери у меня мобильный, а то он меня отвлекает!

– А ты не отвечай! – посоветовала Ксеня.

– А кто отвечает? Просто на нервы он мне действует.

– Да, а если звонить кто-то будет? Мне что – его в зубы брать и тебе нести?

– Да нет. Я на то и даю тебе, чтобы он мне над ухом не трезвонил!

– Так отключил бы и всего делов-то!

– Нет. Если уж кто-то слишком часто звонить будет – придешь скажешь, ладно? А пока полазь – может, интересного чего найдешь…

– Да? Только если я здесь чего сломаю, то виноват будешь ты сам. И еще, Марк, я тут смотрю, у тебя пепельница стоит… Курить в доме можно?

– Да, можно, только смотри не подожги чего-нибудь.

– Обязательно подожгу! – с готовностью ответила Ксюша.

Когда Марк ушел, Ксюша некоторое время изучала содержимое мобильника. Звонки были, причем несколько – с одного и того же номера, который был подписан именем Наташи. Среди знакомых Марка Ксеня знала одну Наташу, и в справочнике Наташ больше не было. Получается, это та «девушка Марка и как бы не Марка».