Кира Витковская - Семейные узы не в счет

Хотя Ксюша подсознательно этого ждала все утро, она невольно замерла, вслушиваясь в сигналы мобильника и словно решая: отвечать или нет. Люди в вагоне стали оглядываться, и Ксю, опомнившись, взяла трубку.

Звонила Катя. По ее словам, дома все было вверх дном. Ночью Максимилиану резко стало хуже, его отправили в реанимацию и подключили к аппарату искусственного дыхания, поскольку сам Макси дышать не мог.

– Господи, Кэт, да все же хорошо было! Как же так?

– Не знаю. Врачи, действительно, думали выписывать… Температура у него почему-то была повышенная, потому и держали. Но чувствовал он себя нормально, веселый такой был, шутил… А это вдруг ночью начал бредить. Сосед по палате испугался, врача позвал, а пока давление мерили, Макси сознание потерял.

– Боже, ну как так! Ужасно… А сейчас он как?

– В реанимации, к нему не пускают… Врачи даже сказать не могут, что с ним. Говорят, что его жизнь в опасности.

– О нет! Только бы все обошлось! Катюнь, я сейчас в поезде, уже скоро в Барановичи приеду. Ты откуда звонишь?

– Я дома с Вадимом, а наши все рванули в больницу.

– Я сразу поеду туда. Давай, Кать, пока.

Больше Ксю так и не задремала. Где уж, если голова кругом идет от волнения! Мысленно девушка подгоняла поезд, чтобы быстрее оказаться в Барановичах и выяснить, что там и как.

На этот раз придя в больницу, Ксюша испытала чувство угнетенности и тяжести, словно на ее плечи обрушилось все больничное здание. Когда она была у Макси три недели назад, тогда, когда он только попал в больницу, Ксюша не заметила, вернее, на нее не произвели такого ужасного впечатления белые халаты врачей и медсестер, светлые и какие-то прозрачные коридоры, предостерегающие надписи: «Посторонним не входить», гулкое эхо… Тогда это все не задело ее так. Но теперь вокруг витал дух опасности, угрозы. Все было каким-то зловещим. Мелькнула тревожная мысль: «А что, если Макси не поправится? Что, если врачи не спасут его?»

Дина, Марат, Слава и мама сидели на скамеечке в коридоре. На бледных лицах застыло выражение тревоги и ожидания.

– Как он? – спросила Ксю, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Мы ждем врача, – отозвалась мама.

– Здесь никто ничего не хочет сказать! – воскликнула Дина. – Эти врачи такие идиоты! У Макси все было так хорошо, а они…

В это время показался доктор. Похоже, это был именно тот, которого ждали, поскольку все бросились ему навстречу.

– Доктор, как он?

– Не могу сказать ничего радостного, – вздохнул доктор. – Мы вводим ему лекарства, но давление у Максимилиана продолжает падать.

– Что это значит?

– Мы не можем выявить причину. Возможно, дело в каких-то хронических заболеваниях, которые обострились после того, как его избили…

– Что это за ответ! – возмутилась Дина. – Что за слова для врача: «возможно»… Вы должны точно сказать, что с моим женихом!

– Я понимаю ваши чувства, но врачи не всесильны. Сожалею, мы делаем все возможное…

– Можно хотя бы увидеть его?

– Это бессмысленно, он вас даже не услышит. Он без сознания.

Тяжело, когда в семье несчастье. Все понурые, угрюмые, нервные, всем плохо. Хочется куда-нибудь уйти, чтобы не видеть бледности лиц, печальных глаз, не слышать тоскливых вздохов. Но трудно всем, поэтому никто никуда не уходит, и все стараются справиться с собой и помочь другим. По крайней мере, в дружных семьях именно так.

Врачам не удалось спасти Макси. Он умер ночью с субботы на воскресенье, так и не приходя в себя.

Невыносимо тяжело и больно терять близкого человека. Кажется, что вокруг рушится мир, а человек этот становится таким необходимым, что все мысли только о нем. Мелкие ссоры, обиды, неурядицы – это исчезает, забывается, а в памяти встает только хорошее, и сознание того, что этого хорошего больше не будет. Будут друзья, работа, учеба, дом, небо над головой, но этого – именно этого – человека не будет. Все закончилось, исчезло, превратилось в туманные, смутные образы. Как с этим жить? Чем заполнить образовавшуюся пустоту? И можно ли ее заполнить, не будет ли это предательством?

Как много поняла Ксюша в тот момент, когда дядя Слава, выйдя из палаты, подошел к Дине и обнял ее! Нет тут слов, нет даже слез – вечных попутчиц человеческого горя. Есть только пустота в сердце и острый пронзительный холод. Весь краткий, неожиданно начавшийся и неожиданно закончившийся их роман с Макси в миг пролетел перед Ксюшиными глазами. Момент их знакомства и мгновенно вспыхнувшая симпатия… Макси, такой веселый, такой смешной, любящий жизнь, никогда не унывающий… Совсем недавно Ксюша смеялась, разговаривая с ним о его предстоящей свадьбе. Макси говорил о своих чувствах к Дине, они двое строили планы о совместной жизни, а Ксю радовалась и даже немножко им завидовала… Чем же был Максимилиан для них всех, для нее, Ксю?…

Дальше все было туманно. Ксюша плохо помнила подготовку к похоронам и сами похороны. Смутно припоминалось лишь как кто-то, пытаясь утешить убитого горем отца Макси, сказал: «Такова жизнь. Господь всегда забирает к себе самых лучших». Тогда вскочила и бурно запротестовала Дина, она что-то отчаянно кричала и пыталась вырваться из рук отца… А потом был холодный пронизывающий ветер и зловещий шепот в хвойных вершинах сосен на кладбище.

Так уж вышло, что похороны и поминки проходили в Барановичах. Родные Макси не стали перевозить тело в Березино – слишком это сложно, к тому же Дина просила не хоронить Макси далеко. Приехавшие на похороны друзья и родственники поминали его в той снятой им и Диной квартире.

Когда они все разошлись, уставшая Дина ушла в комнату. Ей удалось уснуть – сказались волнения и бессонные ночи. Ксюша, Катя и Олег остались там же – вымыть посуду и все убрать.

Пожалуй, впервые в жизни Катя безропотно выполняла домашнюю работу. Втроем они быстро со всем справились и думали ехать домой, но пожалели будить Дину.

– Пусть отоспится, – если уснула, – сказала Кэт. – Если ее разбудить, она опять расплачется, а ей надо отдохнуть.

– Как и всем нам, – ответила Ксю.

– Но ей особенно. Дине вообще волноваться нельзя, она беременна…

– Так это действительно так? Дина мне звонила, но тогда она не была уверена…

– А сейчас уверена.

– Что ж, ей на самом деле надо отдохнуть. Давайте останемся здесь? – предложила Ксюша. С этим все согласились, поскольку ни у кого не было желания идти или ехать куда-то еще. Они втроем устроились в гостиной и сидели, не зажигая свет, довольствуясь лишь вечерним светом, проникающим в окно с улицы. Катя прилегла на диван и скоро уснула. А Ксюша и Олег сидели в креслах друг напротив друга. Олег задумчиво разглядывал девушку, которая устроилась в кресле с ногами. Темно-коричневая строгая блузка и черные брюки дела Ксюшу еще стройнее и тоньше, она казалась худенькой и хрупкой. Как же она со всем справляется? Все эти проблемы, которые Ксю так запросто решает, как они не лишили ее веры в жизнь?

– Мне как-то не по себе в этом доме, – призналась Ксю. – Я бы, наверное, не решилась остаться здесь одна.

– Я бы тоже, – кивнул Олег. – Какое-то чувство непонятное, трепет, волнение перед комнатами… особенно перед той, где гроб стоял… Не могу поверить, что Макси больше нет…

– Он есть, Олежка, – сказала Ксюша негромко. – Мы больше не можем увидеть его среди нас, но Макси никуда не исчез. Он здесь, в этой комнате, в тебе, во мне, в каждом из знавших его есть частичка Макси. И есть память. Мы ведь никогда его не забудем?

– Верно, никогда, – согласился Олег и вздохнул. – Я не был близким другом Макси, я почти его не знал… Но это не значит, что я не любил его и не желал ему добра! Просто мы были слишком разными. Макси был сорвиголовой, у него все в руках горело, он все решал быстро и, как мне казалось, бездумно. Но я считал Макси классным парнем и втайне гордился тем, что он мой брат… Но почему я ему ни разу этого не сказал? Почему был таким черствым идиотом?

– Макси никогда не считал тебя черствым идиотом, Олег. Он уважал тебя и жалел, что вы не слишком близки. Но он не винил в этом тебя, просто думал, что вы не сошлись характерами… Он ведь пожизненный оптимист – наш Макси…

– Ты так думаешь? Ты думаешь, что Макси уважал меня?

– Да он сам не раз так говорил! Макси уважал тебя и отца и любил. Макси, наверное, ни на кого не злился. Он был очень хорошим. Бог действительно забирает к себе лучших, – Ксюша вздохнула, встала с места и подошла к окну. На улице уже почти стемнело. Девушка почувствовала острое желание раствориться в этой темноте, исчезнуть навсегда.

– Ведь Макси мог быть таким счастливым! – сказал Олег. – Он любил Дину, она любила его, они собирались пожениться… Макси только-только узнал, что станет отцом…

Ксюша закрыла глаза. За что Дине выпало такое несчастье? Мечта казалась такой близкой к исполнению, манила и притягивала, а потом разом исчезла. Лучше бы уж никогда не появлялась, чем причинить такую боль и горечь. Эта боль не рассуждает и не затухает, она день и ночь грызет человеческую душу, терзает сладкими воспоминаниями о любви, поцелуях, встречах и заставляет остро испытывать свое бессилие от понимания, что это не повторится больше никогда. Человек может жить с этой болью, быть веселым, даже, порой, счастливым и беззаботным, но иногда вся жизнь кажется немилой и никчемной. Сердце сжимает тоска по несбывшимся надеждам, а по щекам бегут слезы… Много слез.

Завтра Ксю придется помогать Дине, отвлекать от грустных мыслей, а потом через день или два ехать в Гродно и продолжать учебу. Быть прежней, разве что чуточку грустнее, чем обычно, как и положено потерявшей близкого друга уравновешенной девушке. Не впадать в отчаяние, не показывать того, как ей тяжело и больно. Даже плакать ночью в подушку нельзя – ну, может, лишь немного – чтобы никто не слышал. «Но ведь я же не железная, чтобы все время помогать другим и делать вид, что я сильная! – думала Ксю. – Мне самой нужна помощь и сочувствие! Мне тоже хочется поплакать у кого-то на плече, чтобы кто-то обо мне позаботился и успокоил, но этого никто не понимает. Кто мне все приходят, как к стене плача, которой можно доверить свои скорби и получить успокоение. А откуда мне черпать силы и мужество? Кто поймет и выслушает меня? Гена?» Подумав о Гене, Ксюша чуть не рассмеялась. Ну нет, такой напыщенный самовлюбленный эгоист никого не способен понять и поддержать. Он – самый худший утешитель из всех, кого можно представить. Он даже не потрудился позвонить ей и узнать, почему она не приехала в Гродно в понедельник! Все боится показать себя слабым!

Глупо рассчитывать на него.

Золотая листва, опавшая на землю, шуршала под ногами, напоминая детство, когда было так весело разбрасывать эти листья. Легкий ветерок трепал Ксюшины волосы, холодил лицо, но идти по скверу в солнечный осенний денек было приятно.

Прошло три недели. Была уже середина октября. Погода стала радовать последними солнечными днями, в которые совсем не хочется сидеть дома, а тянет куда-нибудь на улицу, на природу – в лес или в парк. Вот и Ксюша вышла в скверик, полюбившийся ей еще летом, когда она с друзьями приходила сюда вечерами.

Была суббота. Ксюша решила остаться в Гродно, поскольку ездила домой в прошлые выходные. Там был траур. Дина почти не выходила из комнаты, Марат учился в Минске и не очень стремился домой, поскольку тяжелая атмосфера действовала на всех угнетающе. Катя вернулась к Владу, снова стала прохладной и всему посторонней, снова дулась на Ксюшу.

А у самой Ксюши уже просто не было сил подбадривать всех домашних и делать вид, что ей безразлично отношение к ней Кати. Да и возобновившийся роман Кэт с Владом оптимизма не добавлял – Влад Ксюше по-прежнему не нравился. Хоть с виду он сделался достаточно неплохим – вежливым, не таким самоуверенным и напыщенным. К слову, уже учился на втором курсе БГУ на филолога. Специальность, правда, бестолковая, но если денег девать некуда, то почему не изучать именно ее? А у Влада ведь родители богатые…

Интересно, Катя к нему вернулась, случаем, не потому, что Влад из богатой семьи? Или, может, Катя хотела уязвить Ксю? Да нет, столько времени прошло!… Но Ксюше как-то не верилось, что ее сестра так влюблена во Влада. Ну, не такой человек Кэт. А с другой стороны Ксюша просто слегка завидовала сестре. Не со зла, конечно, Ксю вовсе не желала Кате плохого, просто обидно было немного – Кэт делает, что ей вздумается, ни за кого не переживает и тем не менее живет неплохо. А сама Ксюша в последние дни разочарована в жизни. Усталость жуткая накатила, учеба в голову не лезла, с Геной снова ссора… Этот идиот мало того, что не выказал ей никакого сочувствия, так еще и издевается. Смешно, мол, Ксю усталая и измученная выглядит. Ксюша бы здорово посмеялась над его глупыми придирками, если бы не было так обидно. Неужели он не понимает, что ей и так плохо и тяжело? Никто не просит его помогать, от такого бесчувственного типа этого не дождешься, но так хоть бы не усложнял!