Кира Витковская - Семейные узы не в счет

– Правда в том, что Марк наш с тобой сын, а Ксюша его сестра, – ответил отец резко. – Они должны думать так! Мы столько лет хранили наш секрет, что глупо теперь приносить его в жертву их эгоизму!

– А может мы приносим в жертву своему эгоизму их счастье, Юра? Подумай, почему именно Марк влюбился в Ксению, а не Леша? Сколько мы не старались разлучить их, ничего не вышло. Мне удалось убедить Ксюшу оставить Марка, но сейчас они наверняка помирятся!

– Если Ксюша выживет. Леша сказал, что состояние очень тяжелое. И если мы скажем Марку правду, а Ксюша умрет – Марк не простит, что мы не дали ему быть счастливым с Ксюшей! Надо было рассказывать раньше!

– Не говори глупостей, Ксеня не умрет! А Марк должен узнать, что он может любить ее, может жениться на ней, потому что не является ей братом! Я люблю Марка, как родного сына, я никогда не отличала его от Леши, но должна признать, что он мне не родной. Мы должны были признаться ему, что его мать – родная мать – Илона, твоя первая жена! Он не является родственником Ксюши, поскольку в нем нет ни капли крови Кличенко!

Внезапно из коридора донесся какой-то удар, словно что-то упало. Марина и Юрий замерли – они совсем забыли, где находятся. Дверь раскрылась и в кухню зашли Марк с Лешей. Оба были бледны, но Леша сильно растерялся, в то время как Марк был настроен решительно.

– Что ты сказала, мама? – спросил он. – Так я не Кличенко?

– А с какой это стати вы подслушиваете? – нахмурился Юра, стараясь скрыть испуг.

– С той самой, что вы с мамой врете нам, папа, – отозвался Марк. – Только я не думал, что вы врете относительно стольких вещей, мне казалось, что вы притворяетесь, чтобы скрыть ссоры… но я и подумать не мог… Как вы все это объясните?

– А кто сказал, что мы будем что-то объяснять?

– Я хочу знать правду о себе, – сказал Марк.

– И я тоже, – поддержал его Леша.

– А тебя это вовсе не касается, Алексей! – резко сказал отец.

– Нет, его это касается, папа! Вы с мамой обязаны рассказать правду, иначе… иначе я больше не назову вас родителями.

– Вот как ты заговорил?

– Да, так! – громко сказал Марк, уже не сдерживая злости. – Вы оба лгали мне, превратили мою жизнь в сплошной обман… и не дали быть счастливым с любимой девушкой! Сейчас она умирает и умирает из-за вашей лжи! И теперь вы еще корчите из себя правильных и строгих! Не прощу вам этого… Поэтому я не прошу – я требую, чтобы вы все рассказали.

– Папа… – позвала Кристина, заглядывая в кухню.

– Что, солнышко? Мы тебя разбудили?

– Нет… я думала, вы ругаетесь…

– Нет, не ругаемся. Иди спи.

Кристина ушла. Марк, неожиданно обессилев, сел на диван. Ему было уже все равно, ни о чем не хотелось говорить.

– Марк, – сказала мама. – Мы все скажем. Ты согласен слушать?

– Не сейчас. Я пойду спать, – буркнул Марк.

Правда, он не сомкнул глаз. Думалось в эти ночные часы о многом. Его не удивило то, что он услышал из разговора родителей. Вернее, удивило, но не самим смыслом, а каким-то странным сознанием, будто Марк знал эту деталь всегда. Ведь он всю жизнь ощущал свою отдельность, всегда чувствовал себя чужим, посторонним в огромной семье Кличенко, никогда не сливался с родственниками полностью. Даже на семейных праздниках, когда все собирались за одним столом в доме бабушки, ему казалось, что он просто пришел в гости, в семью какого-то друга, и через некоторое время уйдет домой. Нет, Марк очень любил бабушку, дедушку, тетей, дядей, братьев и сестер, но никогда не чувствовал себя одним из них.

Так вот, что скрывали папа и мама все годы! По сути, Марку уже было не важно, что там и как произошло, главное было в том, что он приемный сын Кличенко Марины и не является братом Ксюши. Хотя что в этом толку? Ксю в больнице, может умереть, а если и останется жива, то они уже не будут вместе. Ксю больше этого не хочет, Марк ей не нужен. А ведь если бы родители сказали правду раньше, то не было бы и этой аварии, и Ксюша не вышла бы замуж за Андрея, не было бы всех этих бед. Ведь они могли рассказать все давно – еще когда узнали о них с Ксю! Но мама и папа предпочли все скрыть.

Одна ложь. С детства Марка окружал обман, его жизнью распоряжались – и вот, что получилось в итоге. А зачем было нужно это вранье? Разве Марк стал бы хуже относиться к маме, если бы узнал, что она не родная ему? Но во всяком случае понимал, откуда взялось это чувство одиночества, и скуки, и обделенности.

И ведь если бы Марк не влюбился в Ксюшу и родители не стали бы так часто из-за этого ругаться между собой, то Марк не узнал бы правду о себе никогда. Общался бы с Никитой Маричевым, как с другом, хоть тот… его двоюродный брат… Ведь Никита – сын родной сестры Марковой матери… У Марка даже жизнь сложилась по традициям семьи Черненко: первая женитьба неудачная, множество всяких перипетий и приключений… необычная судьба.

Марк многое вспоминал. Хорошее и плохое – что было связано с родителями. Сколько раз ему говорили, что врать нельзя, что нужно быть честным – и кто говорил! Отец! Только ему и учить правдивости. Мало того, что скрывал такую тайну, когда Марк был ребенком, но и потом, когда одно его слово дало бы Марку возможность быть счастливым.

Утром к Марку зашел Леша.

– Ты уже не спишь? – спросил младший.

– И не спал, – ответил Марк.

– Да уж, заснешь тут, – проговорил Леша и сел на край кровати брата. – Ты думал о том, что мы услышали вчера?

– Ой, Лех, о чем я только не думал! Голова аж гудит.

– Вот, значит, что они скрывали… И зачем? Ну, другая мать у тебя – что с того? Для чего такие секреты?

– А знаешь, я ведь чувствовал что-то такое, из-за чего мог бы догадаться… Всегда был отдельным, будто бы лишним… Вот это и была недостающая деталь, которая все объясняет…

– А я бы, наверное, голову сломал, но до такого бы не додумался. Проще было бы предположить, что тебя в детском доме взяли…

– Так я примерно это и думал, – отозвался Марк. – Но это не объясняло того, что, когда родители разводились, мама забрала тебя, а меня оставила… Ксю как-то предположила, что была какая-то мелочь, которая не позволила бы маме оставить нас с собой в ходе суда, потому она взяла к себе тебя, потому что ты был меньше и нуждается в ней. Я все думал, что это за деталь, ведь если бы я был приемным, то права на меня были одинаковые… А теперь понимаю.

– Что ты будешь делать?

– А что? В больницу пойду к Ксю, узнаю, как она, потом поболтаюсь по улицам… мысли в порядок приведу.

– А с родителями говорить не будешь?

– Не знаю… Что в этом толку? Для меня все ясно. И если так думаешь, что я взбешусь, буду злиться, то ошибаешься. Там видно будет, как дальше жить. Я понимаю, что женщина, которую я считал мамой, на самом деле мне не мама, что мне лгали… и уже неважно, зачем.

– А кто родня этой Илоны, которая твоя мама? Ты о них что-нибудь знаешь?

– Знаю. И одного из них знаю.

– Что?

– И ты знаешь. Никиту помнишь, что у Кэт на свадьбе свидетелем был? Это мой двоюродный брат. Родная сестра его матери влюбилась в одного из служащих своего отца, а тот, когда узнал, выгнал и дочку, и служащего. Этим служащим оказался наш с тобой отец. Кит мне как-то рассказывал, а я сопоставил с тем, что выяснил про Илону Черненко… потом уточнил…

– Хочешь с ними познакомиться?

– Нет… – покачал головой Марк. – Дед Никиты… ну, и мой тоже, выгнал дочь и запретил домашним говорить о ней. И запрет до сих пор действует… Не вдохновляет меня идея знакомства с ними. Потом, может, я и съезжу… надо же на чем-то жизнь строить… искать правду…

– Киту скажешь?

– Скажу. Но не сейчас. Сейчас для меня важно, чтобы Ксю осталась живой, – сказал Марк, поднимаясь с кровати, где всю ночь пролежал в одежде.

– Слушай, Марк, – оживился Леша. – Ведь вы с Ксю теперь можете быть вместе, вы же не брат и сестра!

– Нет, Лешка, не можем. Ксюша больше не любит меня. Мы ведь хотели быть вместе, когда она с Андреем разведется. А после того, как я в больницу попал, Ксю уехала. И сказала, что нам расстаться нужно.

– Марк, ты глухой? Ты не слышал, как мама говорила, что это она убедила Ксюшу расстаться с тобой? Я не знаю, как она это сделала, но Ксю впечатлительная – достаточно какую-то струнку в ее душе задеть, и можно с ней делать все, что вздумается. Ксюша не разлюбила тебя, такая любовь, как ваша, не кончается вот так вдруг.

– Какая мне разница, Леш? Все потом, когда я разберусь в себе. Мне это сообщение здорово по мозгам ударило – пол из-под ног ушел, я сейчас ничего не соображаю. Вот приду в себя, тогда и буду думать, что делать дальше.

– Я понимаю, Марк. Меня это тоже выбило из колеи, я представляю, как тебе сейчас… Но… ты можешь на меня рассчитывать, Марк. Пусть мы братья только по отцу, но все же братья. Нас многое связывает, не забывай об этом.

– Не забуду, – сказал Марк, которого разволновала эта теплота в голосе брата. – Никогда не забуду.

(четыре месяца спустя)

Перешагивая через небольшие лужи, Марк подошел к подъезду. Знакомая лестница, дверь квартиры с номером… торопливые шаги в ответ на звонок…

– Марк! – воскликнула Лерка, всплеснув руками. – Приехал!

– Как видишь.

– Ну, проходи, не стой. Как ты? Оклемался малость?

– Вроде да…

– Посвежел, спокойнее стал, а то когда уезжал такой нервный был, дерганый… Теперь похож на прежнего Марка.

– Верно, Лер, похож… Потому что прежним я уже никогда не буду – слишком много всего случилось.

– Расскажешь?

– Конечно. Тоник где?

– У родителей, где ж, если выходной сегодня. А дядя Гена с мамой в доме бабушки – прибирают… Ты не голодный?

– Не-а, поел уже. А вот от кофе не откажусь.

Было уже начало марта. Весна наступила быстро, на улицах все таяло, пели птицы, светило солнце. Но сейчас был вечер, и, казалось, что вернулась осень.

Три с половиной месяца назад, когда состояние Ксюши стабилизировалось и опасность миновала, Марк согласился поехать с Никитой в Москву, в свою семью со стороны матери. У родителей была паника – они думали, что Марк собирается уехать навсегда, поэтому принялись упрашивать его остаться. Но он все равно уехал, потому что хотел узнать все о своей жизни и прошлом, понять и сложить все детали.

Встреча была очень болезненной и тяжелой. Марк познакомился с братьями, сестрами, дядями, тетями и, конечно же, с дедом. Когда Марк вместе с Никитой подошел к дому деда, во дворе возилась сухонькая седая старушка. Никита окликнул ее, назвав бабушкой. Она подняла голову и, не отводя глаз, следила за их приближением. Она догадалась, кто такой Марк, стоило ей только на него взглянуть. Марк и сам заметил, что очень похож на ее мужа – своего деда – в молодости, когда рассматривал семейные фотографии. Но сначала он сильно растерялся, когда бабушка – Любовь Михайловна – кинулась к нему и заплакала.

Дед Альфред был именно таким, каким описал его Никита – строгий старый военный, который командовал женой и взрослыми сыновьями, как командир армии – рядовыми. Но Марк угадал в нем тяжелую тоску или непреходящую боль, которая была связана с матерью Марка. Должно быть, генерал-полковник не раз вспоминал свою дочь, которую в порыве злости выгнал из дома, и жалел о своем поступке. Но не мог же он признаться в подобной слабости! При появлении Марка Альфред Васхакович сделал вид, будто не испытал особой радости, интереса и волнения, но Марк, каким-то внутренним чутьем ощутил, понял, что дед испытал облегчение, получив новости о дочери и увидев внука. Когда же тот попытался распоряжаться Марком, как остальными домашними, то встретил неожиданный отпор – Марк вежливо, но твердо дал ему понять, что он тоже сильная личность и не привык подчиняться. Старого военного это позабавило – он отвык от сопротивления, отвык от борьбы. И то, что новоявленный внук оказался с характером, ему понравилось.

Остальные родственники приняли Марка хорошо. Все расспрашивали о его жизни, родителях, семье. Марк рассказывал, спрашивал сам и прислушивался к своим чувствам – каково его отношение к этим людям? Не шевельнется ли в нем родственная привязанность, не заговорит ли в нем голос крови? Но нет. Ему нравилась семья Черненко, они все были веселые, умные, интересные, но сверхъестественного ничего не наблюдалось. Он испытывал к ним такие же чувства, что и к родителям своих близких друзей.

Незадолго до того, как Марк собрался уезжать обратно, дед предложил ему съездить в Томск, туда, где раньше жили все Черненко и мать Марка в том числе. Марк согласился, а родственники только пожали плечами – они уже обратили внимание на явно хорошее отношение деда к Марку. Хотя, впрочем, было бы странно, если бы Марк, при его сходстве (причем не только внешнем) с Альфредом, не завоевал бы его симпатию.

Поездка пошла Марку на пользу. Он узнал много нового, побывал в военном городке, где когда-то его дед был едва ли не царем и Богом. Видел дом, в котором жили Черненко. Теперь в этом походном домике жила другая семья. Именно эта походность и не дала Марку проникнуться каким-то непонятным, щемящим, но хорошим чувством к этому дому – не возникло даже светлой грусти, которая охватывала Марка, когда молодой человек бывал возле дома дедушки и бабушки в Березино. Просто пустота.