Кира Витковская - Семейные узы не в счет

Следующий поцелуй выпал Антону и Лере. Надо было видеть, как они смущались! Лерка стала красной, как свекла. Антон выглядел не лучше, хоть (как было известно его друзьям) делал уже далеко не такие безобидные вещи.

А дальше произошло неожиданное. Сделав оборот в кругу парней, горлышко бутылки указало на Марка, а в кругу девушек – указало на Карину. Многие разочарованно вздохнули – не было никакого интереса смотреть на еще один дружеский поцелуй в щечку.

Но как только Марк склонился, чтобы поцеловать сестру в щеку, Карина резко повернулась, и их губы встретились. Марк хотел отстраниться, но руки Карины обвившиеся вокруг его шеи, оказались удивительно цепкими. Чтобы девушка не выглядела глупо, Марку пришлось поцеловать ее по-настоящему.

Скрыть ничего не удалось – несмотря на то, что все были навеселе, парни и девушки заметили, что происходит нечто неладное. Карина буквально повисла на Марке, и это уже нельзя было оправдать тем, что девушка пьяна.

Наконец Марк сумел расцепить Каринины руки и оторвать Карину от себя. Несколько секунд она ошалело смотрела на пораженные, изумленные лица вокруг, устремленные на нее.

– Что уставились? – выкрикнула она в установившейся гробовой тишине. – Никогда не видели?

Никто ничего не ответил, и Карина быстро кинулась из комнаты.

– У меня нет слов, – сказал Павел, – одни эмоции… Что это было?

– Ерунда, – ответил Марк. – Просто выходка перепившей девушки. Не стоит внимания.

Но выражение его лица говорило несколько другое. Марк вовсе не считал случившееся ерундой. Он понял, что вызвало такой поступок Карины. Ведь не зря говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. И если Карина так поступила сейчас, то она и обычно об этом думает.

Несколько минут спустя Марк вышел на веранду курить. Он как-то мгновенно протрезвел после Карининой выходки, и сумасшедшие игры подвыпивших товарищей его не привлекали.

Весь день он наблюдал за весельем Ксю. Девушка в кругу друзей выглядела такой счастливой! Марк вдруг подумал, что раньше никогда не следил за Ксюшей так пристально. Хоть и очень хотел, когда она была маленькой, побыть с ней подольше, но всегда избегал. Теперь же наоборот, Марк использовал любую минуту, чтобы узнать что-то о Ксю, и уже перестал удивляться тому, насколько это увлекательное занятие. В ней было столько тайн, загадок и интересных качеств. Изучением еще одной стороны Ксюшиного характера и был занят Марк сегодня. Он следил за Ксюшей, а на Карину не обращал внимания.

Если вдуматься, то Карина вполне могла влюбиться в Марка. Иначе как объяснить ее сегодняшнее поведение? Это не просто выходка пьяной девчонки. К тому же, ведь только Марка Карина никогда не критиковала. Ее ядовитым замечаниям подвергались все, но только не Марк – не странно ли?

Карина тоже сидела в веранде, в одном из трех кресел. Заметив ее, Марк хотел выйти на улицу, но Карина остановила его.

– Не уходи, Марк, – сказала она. – Если ты не хочешь меня видеть, то уйду я…

– Сиди ради Бога, ты мне не мешаешь, – отозвался Марк, усаживаясь в другое кресло, и небрежным жестом подтягивая к себе пепельницу. Он закурил, положил зажигалку и пачку сигарет в карман куртки и глубоко затянулся. Затем взглянул на девушку, которая с виноватым видом смотрела вниз. Марк понял, что Карину саму шокировал ее поступок, и это вселило в него некоторую уверенность. – Ну что, пришла в себя? – спросил он.

– Не поняла?

– В смысле, осознала, что натворила?

– Да… Я так виновата… Марк… прости…

– Я-то что! Уже и забыл… Ты вот им, – Марк кивнул за дверь, ведущую в комнаты, – объясни. Поражены все по самое дальше некуда.

– А ты… забыл?

– Да! – с нажимом сказал Марк.

– Я хотела объяснить, почему так сделала…

– Нечего тут объяснять. Мне это не интересно.

– Но…

– Не хочу слышать. Я знаю, что ты вбила себе в голову глупости, но я на них не поддамся.

– Значит, тебе не важно, что я чувствую?

– А с чего ты решила, будто для меня это должно быть важно? – цинично спросил Марк, думая про себя: «Пресекать, так на корню». – Чувства твои, испытываешь их ты – а я здесь при чем? Только имей в виду, что показывать свои чувства так явно, как ты это сделала сегодня, все же не стоит. Мы, как-никак, брат и сестра, люди могут неизвестно что подумать…

Карина вскочила и бросилась в дом. До веранды донеслись ее истеричные крики с требованиями побыстрее вернуться домой. Родители – Лариса и дядя Гена – пытались ее успокоить, но не смогли, и им пришлось идти домой.

В веранду заглянула мама Марка.

– Ты здесь?

– А где мне быть? – усмехнулся Марк. – У меня нет ни малейшего желания слушать вопли Карины. Кстати, ее увели?

– Да, недавно, – сказала мама, садясь в кресло по соседству с сыновним. – Предполагаю, без тебя здесь не обошлось. Девочка выскочила отсюда, как ужаленная. Что ты ей сказал?

– Ничего. Карина уже сюда зашла нервная и раздраженная. Наверное, ей какая-то моя шутка не угодила… не знаю…

– Ой, Марк, ну что ты за человек! Все-то тебе легко, ни в чем ты не виноват, ничего не знаешь… И главное – тебя нельзя ни в чем упрекнуть.

– Мама. Мама. Мамуся, не надо меня упрекать, – сказал Марк, взяв мать за руку. – Какой я есть, такой есть. Таким меня воспитали.

– Ладно, холодно тут, я пойду. И ты тоже не сиди долго.

– Хорошо.

Постепенно темнело, но Марк, несмотря на то, что обещал матери быстро вернуться, все сидел и сидел в веранде. А тем временем Ксюша подошла к его матери и спросила:

– Тетя, а где Марк? Он уже ушел?

– Да нет, в веранде, наверное…

– Да? А то я у него спросить хотела… Пойду схожу к нему.

– Иди и приводи его в дом. Пусть погреется, и мы уже домой пойдем. Все разошлись, пойдем и мы.

– Хорошо.

Ксюша пошла в веранду. Марк сидел там и курил.

– Ксю? – спросил Марк, поднимая глаза.

– Я. Можно к тебе?

– Можно, если не боишься замерзнуть… Ты что-то хотела?

– Нет, просто ты ушел вслед за Кариной и исчез… я думала, ты уже где-то далеко…

– На что ты намекаешь? Думаешь, я мог уйти с Кариной?

– Не знаю. От тебя всего можно ожидать.

– Надеюсь, ты не приняла всерьез ее выходку? – нахмурился Марк.

– Это не выходка, Марк, – сказала Ксю. – Разве ты сам этого не понял?

– А что я должен понять? – притворился недоумевающим Марк.

– То же, что и со мной. Марк, я не идиотка, я прекрасно поняла, в чем причина поведения Карины. Ты тоже не мог не понять. Почему, по-твоему, она так меня ненавидит? Из-за папы, из-за нашей семьи… но к Кате она так не цепляется! Она злится из-за того, что я дольше тебя знаю, что ты лучше ко мне относишься… как ей кажется… Она ревнует тебя ко мне…

– У тебя богатое воображение, – натянуто усмехнулся Марк.

– А теперь ревную я, – неожиданно призналась Ксюша. – Потому что Карина решилась на то, на что не решилась я… хотя и очень хотела. Я слишком завишу от чужого мнения, слишком пристально смотрю по сторонам, на других…

– Ты хочешь сказать…

– Да. Марк, даже с тобой, даже с самой собой боюсь быть честной, а о том, чтобы в открытую заявить о своих мыслях и чувствах и речи быть не может. А Карина это смогла…

– Значит, ты хотела… хотела бы… чтобы… Боже мой, Ксю, это сумасшествие не прошло?

– Это не сумасшествие, Марк, – произнесла Ксюша тихо, соскальзывая со своего кресла и устраиваясь на подлокотнике кресла Марка. – Ты не воспринимаешь этого всерьез, но…

– Постой, – прервал ее Марк, который почему-то разозлился. С ядовитой усмешкой он спросил: – Что, по-твоему, значит: воспринимать всерьез? Поощрять твои, а теперь еще и Каринины глупости? Девчонки, вам других парней мало? Или братьев других, если вам именно в брата хочется влюбиться? Почему именно я? Ответь, Ксю, как я могу воспринимать всерьез тебя или Карину? Что я должен при этом делать? Чего ты хочешь?

– Не знаю… Не знаю, Марк, я запуталась во всем этом… Я себя узнать не могу. Я раньше не была трусихой… но ни слова не могу тебе сказать… сейчас я просто пьяна… Если бы Карина провела наедине с тобой целые сутки – вот как я вчера…

– Ах, вот оно что! Значит, вот чего ты хочешь! Ты хочешь оказаться со мной в постели? Чтобы я отымел тебя по полной программе – так, чтобы на всю жизнь запомнилось? Правильно я понял? Отвечай! – Марк неожиданно резко намотал Ксюшины волосы на руку и подтянул за них ее лицо почти вплотную к своему. В наступающей полутьме Марк с жестоким вниманием следил за испуганной девушкой. Больше всего его взгляд притягивали ее губы – нежные, полуоткрытые, будто готовые что-то сказать. Марка жгло желание снова познать вкус и глубину этих губ, заставить их покориться его власти, заставить отвечать на прикосновения его губ. Марк ненавидел в этот момент компанию, которая, организовав эту чертову игру, предоставила ему право поцеловать Ксю. И злился на себя, что не отважился этим правом воспользоваться.

Но всю свою злость Марк выместил на Ксюше, неожиданно грубо впившись в ее рот, яростно, с силой сжав девушку в руках. Ему было все равно, что Ксю дрожит от холода, страха, а, возможно, и от боли. Марк не осознавал, что делают его руки, для него было важно лишь одно: Ксю не сопротивляется, хотя в начале попыталась было его оттолкнуть.

Ксюшина ладонь легко уперлась в его плечо, потом скользнула вверх, на мгновение обвилась вокруг шеи и медленно погрузилась в волосы, запуталась в темных вьющихся прядях. Марк причинял ей сильную боль, кожей девушка чувствовала пробивавшуюся на щеках Марка щетину, но – странное дело! – Ксюше нравилось такое. Все ее тело как-то встрепенулось и льнуло к Марку, трепеща каждой частицей, отзываясь всем существом на эту яростную страсть. Это было дико, грязно, пошло – руки и губы Марка позволяли себе много лишнего – но чувство сладкой истомы постепенно переполняло Ксению и заливало со всех сторон. Она тонула и жадно, как утопающий, цеплялась за Марка, прикосновения которого из грубых стали просто обжигающе-страстными.

Все прервалось в одну секунду. Марк так же резко отпустил ее, и Ксюша замерла, не зная, что у него на уме. В висках у нее все еще стучали молоточки, глаза застилал туман, когда послышался насмешливый голос Марка:

– Так ты этого хочешь, сладкая? Так скажи прямо, предложи себя… Думаешь, я смогу отказаться от такой лакомой штучки? Ну, Ксю! Неужели ты так боишься передать словами то, что только сейчас мне продемонстрировала с такой… м-мм… страстностью… Только признайся, что хочешь меня, и я останусь здесь, у бабушки, а ночью… ночью, когда все будут спать… Я не отказываюсь от стоящего, что бы это ни было… работа, дело или маленькая потаскушка…

Ксюша вдруг с размаху залепила Марку пощечину и быстро ушла в дом.

Покупательница ушла, так ничего и не выбрав. Ксюша раздраженно принялась развешивать пересмотренные той вещи по местам. И, не удержавшись, со злостью пнула ногой стоящий на полу ящик.

– Так, подруга, ты сегодня в конкретно поганом настрое! – сказала Галя. – Никак с бойфрендом поругалась?

– Отцепись, Галка, ты прекрасно знаешь, что у меня нет бойфрэнда!

– Тогда чего ты такая злая?

– Не твое дело!

Ксюша уселась сверху на тот самый ящик, которому минуту назад доказала свое плохое настроение и подперла подбородок кулаками. Галке легко говорить! Не она видела вчера любимого, целующегося с другой, не она выслушала вчерашние гадости Марка, не она проплакала полночи и проснулась с темными подглазьями и распухшими губами. Ужасно, любое прикосновение ко рту причиняло невыносимую боль, а на предплечьях выступили синяки. Марк был так груб с ней, что Ксюше от воспоминаний делалось страшно. Неужели он на самом деле считает ее потаскухой?

Не давала Ксении покоя и та пощечина, которой Ксю наградила Марка напоследок. Хоть он и заслужил ее – он не из тех, кто прощает такое. Наверняка решит отомстить.

Подумать Ксюше не дали. Подошла еще какая-то девушка, долго выбирала лак для ногтей, а потом Ксюшу окликнула Галя:

– Ксюх, твой брательник приехал.

Ксюша выглянула из павильона и увидела Марка. Меньше всего ей хотелось с ним разговаривать. Но не могла же она его игнорировать при Гале! Пришлось подойти. Но вежливо с ним разговаривать Ксюша не собиралась.

– Что ты здесь потерял? – сердито спросила она. – Одну знакомую маленькую потаскушку? Так вот ее ты здесь не найдешь, а я с тобой говорить не хочу.

– Ксюш, я вчера перепил… я не хотел сказать то, что сказал.

– Вот как? А мне надоело, что ты всякий раз, когда перепьешь или когда у тебя плохое настроение, говоришь мне гадости и грубо со мной обращаешься, будто на улице меня подобрал! Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме – значит, ты и сейчас думаешь обо мне так, как сказал вчера.

– Ксю…

– Не хочу слушать. Мне надоело пытаться тебя понять. Ты играешь со мной – то дразнишь, то издеваешься, то унижаешь… Лишь изредка и ненадолго ты относишься ко мне по-человечески…