Она достала самую красивую шелковую ночную ру­башку, выбрала из батареи бутылочек на трюмо любимые духи. В ванной открыла кран, но, прежде чем опуститься в воду, набросила рубашку на дверь и остановилась перед зеркалом.

Улыбка вновь тронула ее губы. Замечательно все же, что она такая высокая! Мишель частенько плутовала, на­зывая свой рост, но метр восемьдесят, что ни говори, зву­чит солиднее, чем метр семьдесят восемь. Фрэнк был одного роста с ней, но не только не смущался, а даже лю­бил, чтобы она была выше. Поэтому туфли на высоченных каблуках Мишель не надевала разве что на прогулки с Джадой. Рост добавлял ей привлекательности – именно добавлял, поскольку на внешность Мишель природа не поскупилась, одарив точеным носиком и выразительным подбородком ее шотландских предков, но без их же непри­ятно тонких губ. Почти вызывающе пухлый рот доставлял Мишель в детстве немало неприятностей от девчонок, дразнивших ее «рыбиной»; зато мальчишки сходили с ума.

Качнув золотистой кудрявой головой, Мишель слегка насупила брови. Своим единственным, но существенным недостатком она считала чересчур нежную и чувствительную кожу. Ладно бы только краснела и бледнела по любо­му поводу – это мелочи в сравнении с морщинами. Стоит расслабиться – и станешь похожей на увядшие лепестки мака, которые она целое лето сметала с патио. Мишель по­стоянно экспериментировала со всяческими лосьонами, кремами и масками, отлично понимая, что даже с их помо­щью продержится максимум лет десять, прежде чем на лицо ляжет паутина времени. Эх, ладно уж. Время еще есть, и пока она выглядит очень неплохо. Талия от беременностей почти не раздалась, зато грудь увеличилась, что даже к лучшему – талия кажется тоньше.

Сдернув свитер, Мишель покрутилась перед запотев­шим зеркалом. Определенно неплохо. Улыбочка… отлич­но! Через час вернется Фрэнк, пусть тоже полюбуется. Она забрала волосы наверх и заколола, но только чтобы при­нять душ. Фрэнк обожает ее рассыпанные по подушке ло­коны. Ну а она обожает, когда Фрэнк получает все, что хочет. Лишь бы он по-прежнему всегда хотел ee.

ГЛАВА 3

– Ох, папа, не знаю. Угу, точно. Откуда? Да он сам мне рассказал!

Размазывая по щекам слезы, Энджи рыдала в трубку телефона в вестибюле яхт-клуба Марблхеда. Покидающие туалет мужчины останавливали на ней взгляд и тут же от­водили его, как от калеки. Почему «как»? Калека и есть! Увечная. Ходячий труп. Энджи опустила глаза на дареную коробочку, все еще зажатую в руке. Маловероятно, что ей удастся разжать кулак до конца своих дней.

– Он сам тебе сказал?! – прорычал на другом конце провода отец. – Этот крысеныш, этот сукин сын сообщил тебе, что спал с другой? В годовщину вашей свадьбы?

Не в силах произнести ни слова, Энджи лишь кивнула. Находящийся за четыреста миль отец этого жеста, разуме­ется, не увидел, зато всхлип дочери услышал отчетливо.

– Подонок! – рявкнул он. – А ты где сейчас?

– Здесь же, в клубе, у телефона-автомата.

Вновь прибывшая дама проплыла мимо Энджи, взгля­нула мельком, прошла еще пару шагов и затормозила, вон­зив в нее пристальный взгляд. «Не смейте себя так здесь вести!» – без труда прочитала Энджи в ледяных глазах. По виду приблизительно ровесница матери Рэйда. Небось всю их семейку знает. Энджи вызывающе шмыгнула носом и утерлась ладонью. Ну и черт с тобой, ведьма старая!..

– Энджи, детка, говорил же я тебе, чтобы не доверяла парням с римскими цифрами после фамилии!

Боже правый, только лекции ей сейчас и не хватало! Жаль, ни маму, ни Лизу, лучшую подружку, не застала.

– Папуля, умоляю, без нотаций. – Энджи потерла ку­лаком глаза. – Господи, не могу поверить. Убить готова! Что же мне теперь делать?!

– Ну-ну, детка, все будет хорошо, – нежно, как ма­ленькой, сказал отец.

Этому голосу Энджи всегда доверяла, слушалась его. Именно таким голосом отец когда-то обещал, что она ста­нет лучшей в классе, получит стипендию, поступит в юридическую школу. Конечно, папуля не идеален, но он ее очень любит.

– Слушай-ка, детка. Вот как мы сейчас поступим. Прежде всего ты вешаешь трубку, затем топаешь прочь из этого гадюшника и ловишь такси. Последний самолет «Дельты» на Нью-Йорк отправляется из Логана через сорок пять минут. Ты успеваешь. Запросто. А здесь я тебя встречаю. Заметь, не кто-нибудь из моих водителей. Твой папуля собственной персоной!

– Не знаю, получится ли. Рэйд может…

– Ни черта твой ублюдок не может! И не думай даже возвращаться и вести с ним беседы.

– То есть… просто взять и уйти? Но я… у меня даже су­мочки нет, на кресле осталась. Ни денег, ни паспорта…

– Подумаешь, проблема! Я сам закажу билет. Назо­вешь девичью фамилию матери и номер карточки соци­ального страхования. А насчет документов… Не страшно. Соврешь, что твоя любимая бабуля при смерти, а ты вне себя от горя.

У Энджи снова слезы полились ручьем.

– Спасибо, папуля. Боже, как мне стыдно.

– Стыдно? Тебе-то чего стыдиться?

– Глупости своей, будь она проклята. Ты ведь никогда ему не доверял.

– А-а-а! Что да, то да, – согласился отец. – Ладно, за­будь, детка. Женщины по природе своей слепы, иначе че­ловечество вымерло бы. Главное, сейчас будь умнее и брось этого подлеца. Пусть торчит там и гадает, не смыло ли тебя в унитаз. – Энтони Ромаззано помолчал в ожидании, что она усмехнется на его шутку. Не дождавшись, вздохнул: – Ладно. Обещаешь уйти сразу же, как пове­сишь трубку?

– Да.

Так она и сделала: повесила трубку и развернулась. Хо­рошо бы пройти в туалет, привести себя в порядок… хотя какой смысл? Расплачется опять, только и всего. Пока Энджи шагала к выходу, ей казалось, что все на нее смот­рят и понимают всё, что с ней произошло. Боже правый, неужели она больше никогда не увидит Рэйда? И все-таки она его увидела – в последний раз, мельком, проходя ми­мо двери обеденного зала. Ее пока еще муж, вальяжно раз­валившись в кресле, беседовал с официантом. Спокоен, собран, неизменно уверен в себе. Как ему это удается?

Энджи отыгралась на ни в чем не повинной дверной ручке, вложив в толчок всю накопившуюся ярость, и по­качнулась, едва не сбитая с ног злым порывом ледяного ветра.

– Аэропорт Логан, пожалуйста. – Она рухнула на зад­нее сиденье такси. – Рейс «Дельты». – Остановить слезы уже не было сил.

Лишь когда они добрались до туннеля в Каллэне с его вечными заторами, Энджи сообразила, что может и опоз­дать на рейс. Но выхода не было. Выскочив без единой монеты в кармане, она не могла даже пообещать таксисту двойную плату за скорость.

– Прошу вас, побыстрее! Водитель взглянул на нее в зеркальце.

– «Дельта», вы сказали? – уточнил он с ирландской певучей интонацией.

«На заработки приехал, – мелькнула у Энджи мысль. – Совсем как папуля в свое время». Только отцу быстро улыбнулась удача: он бросил руль, стал совладельцем фирмы проката лимузинов и женился на милой еврейской девочке.

Энджи представила себе Тони, встреча с которым ждала ее в конце пути, и вздрогнула. Она была благодарна ему за помощь и все-таки не могла забыть, что в свое время он точно так же предал жену, как и Рэйд. Вся разница в том, что отец сотворил это после двадцати лет супружества и не признавался до последнего – то есть пока не был пой­ман с поличным. Он до сих пор клялся и божился, что его связь на стороне не должна была разрушить брак.

– Тьфу ты! Прошу прощения – пропустил дорогу на Логан. Придется искать разворот.

Отлично. Шанс упустить рейс и застрять в аэропорту на ночь увеличивается. Хотя, если подумать, – какая раз­ница, где страдать бессонницей? О том, чтобы заснуть, не может быть и речи – вернуть бы способность нормально дышать. Энджи казалось, что грудь ее набита острыми ос­колками или металлической стружкой, которая при каж­дом вдохе вонзалась в легкие.

Господи, ну как такое могло случиться с ней, при ее-то осмотрительности?

В колледже и почти до самого окончания юридической школы Энджи не позволяла себе даже думать о замужестве. Далеко не глупая и очень независимая, она хотела стать хо­рошим юристом и своими знаниями помогать людям. С мужчинами, конечно, встречалась, но особенно им не доверяла, частенько предпочитая свиданиям возможность подработать. Она до сих пор жертвовала существенные суммы в фонд «Спасите детей», участвовала во всех акциях против СПИДа и раз в месяц бесплатно трудилась на благо «Помощи инвалидам». Достойный гражданин и сильная личность – это про нее, Энджи. Она всегда считала себя умной, упорной и осторожной.

Кроме всего прочего, мать в свое время засыпала ее рассказами о несчастных судьбах своих замужних подруг, и дочь вняла советам. Избегая алкоголиков, психопатов и прочую шушеру, она наконец напала на человека, который сам искал встреч с ней, а не наоборот. Рэйд к тому же вырос в семье, не знавшей мужских измен: его отца можно было обвинить в холодности, но уж никак не в излишнем пыле. Энджи опасалась, что Рэйд на ней не женится из-за пропасти в социальном статусе. Но предательства она никак не ждала.

Такси уже подъехало к аэропорту. Круто вырулив к самому терминалу «Дельты», ирландец затормозил и вылез из машины – акт невиданной вежливости среди таксистов Северного побережья! – чтобы открыть дверцу для Энджи.

– Сорок один доллар, мисс, – певуче проговорил он. Ситуация была бы безвыходной, если бы Энджи не вспомнила про коробочку фирмы «Шрив, Крамп и Лоу». Она быстро открыла ее и вынула перстень.

– Вот, возьмите. Я забыла кошелек, но это стоит боль­ших денег.

Сунув пустую коробочку в карман, она двинулась к электронным дверям терминала – прочь от Рэйда, прочь от их рухнувшего брака.

ГЛАВА 4

Джада взглянула на приборный щиток и чертыхнулась сквозь зубы. Половина девятого, черт побери! Ладно, если очень повезет, к ее приезду дети будут накормлены и даже – может быть – отправлены кто в кровать, кто за уроки. Но Джаду ждал еще один неприятный сюрприз: стрелка манометра приплясывала в максимальной близости к нулю. Трижды черт побери! Теперь без заправки не обойтись. Какого дьявола Клинтон себе думает?! Мало того что бездельничает день-деньской, так еще и бак пус­той оставляет! Куда его, спрашивается, вообще вчера черти носили?

Джада отлично понимала причину собственного него­дования. В последнее время – а вернее, всегда – Клинтон плевал на интересы жены.

Свернув направо, Джада остановилась на островке авто­заправки и заглушила мотор в ожидании полного – впрочем, на данный момент любого обслуживания. Опыт пос­ледних лет научил ее ценить собственное время больше денег, но какой смысл платить за полный сервис, если приходится тратить у колонки столько драгоценных ми­нут?

В ответ на ее нетерпеливый сигнал преклонных лет служащий неохотно покинул свое стеклянное укрытие.

– Полный бак! – бросила ему Джада и со вздохом включила отопление, от которого, впрочем, при выклю­ченном моторе все равно не было толку.

Приблизив к зеркальцу лицо с неестественно яркими в темноте белками, потрескавшимися губами и уже просту­пившими симптомами зимы – неровными дорожками об­ветренной кожи под глазами и вокруг губ, – Джада снова вздохнула. Не так давно перешагнув тридцатилетний порог, она все еще была поразительно красива, но… На­долго ли этой самой красоты хватит, при здешних-то не­милосердных зимах?

Старый дурень наконец взялся за «пистолет», но дело не продвинулось: похоже, возникли проблемы с крышкой бензобака. Матерь божья и все святые угодники! Синдром спешки в действии: если торопишься, все так и норовят вставить тебе палки в колеса. В банке этот недуг особенно свирепствует. Ну почему идиоты вокруг тебя ползают сон­ными мухами именно в тот момент, когда время поджима­ет? Загадка природы!

Джада рывком распахнула дверцу, выскочила из маши­ны, одной рукой вмиг отвинтила крышку, другой вырвала у старикана «пистолет» и сама сунула в бензобак.

Старый хрыч, похоже, ее помощь не оценил. С ума сойти – платишь за сервис, сама делаешь всю работу, и тобой же еще и недовольны! Похоже на ее жизнь в миниа­тюре: вечно ей приходится рассчитывать только на себя.

Джада едва сдерживала слезы.

В последнее время ей все чаще случалось сомневаться в милосердии божьем. Родители Джады, островитяне, были людьми глубоко верующими, но им ведь куда как проще. Теплый климат располагает к вере, а в ледяном Нью-Йорке поневоле усомнишься в любви всевышнего. Джаде частенько думалось, что господь создал браки исключи­тельно для того, чтобы проверить, до какой степени раз­дражения могут дойти супруги. Если ее теория верна, то супруги Джексоны исполнили план божий на все сто. В последнее время они почти не общались, но что самое ужасное – это необщение устраивало обоих больше преж­них ссор. Сегодня тем не менее их ждет серьезный разговор. Джада твердо решила поднять давно назревший между ней и Клинтоном вопрос.

Она нырнула на свое место. Кажется, вечность прошла, прежде чем старикан сунул ей в окно подносик с карточ­кой и квитанцией. Джада быстро нацарапала роспись, ото­рвала свою копию и ткнула поднос обратно. Вместо того чтобы забрать его и отпустить клиентку, старик пригнулся к окну: