Оливия Голдсмит - Семейный стриптиз

– Ну-ка, ну-ка… Мамочка поможет, – приговаривала она. – Мамочке хочется увидеть свою детку.

Мишель вспыхнула. Если сама она невольно использу­ет свои «спальные» методы, то и Джада, наверное, тоже?

Забавно – вроде бы все знаешь о подруге, но не представ­ляешь, как она ведет себя в постели.

Придя на помощь Джаде, Мишель от души надеялась, что вместе со штанами бывшего мужа Энджи не сползут и трусы. Хотя, согласно плану, Рэйд в конце концов должен был предстать перед ними абсолютно обнаженным, у нее не было ни малейшего желания созерцать его дольше, чем необходимо.

Под штанами, к счастью, обнаружились тугие плавки; сами они остались на месте, а вот из них что-то определен­но готово было выпрыгнуть. Мишель проглотила смешок. Похоже на хомячка, который забрался в ма-ахонький мешок для белья и отчаянно пытается выбраться. Мысль, недостойная приличной женщины, но что поделаешь, если ей так всегда казалось.

– У-ух! – восхитилась Джада. – Какое тело, советник! Мишель из-под полуопущенных ресниц взглянула на широченную, практически гладкую, грудь пловца-олимпийца и накачанные плечи. Странно, что ей совсем не хо­чется припасть к этой груди щекой. На какой-то миг серд­це Мишель сжалось от тоски по смуглому, в покрове упру­гих черных волос, телу Фрэнка. «Не время для тоски, дорогая, – одернула она себя. – Пора действовать!»

– О-о-о! – простонал Рэйд. – В жизни не видел нико­го прекраснее вас, девочки! – Он скрипнул зубами и одним движением стянул трусы.

Прислонившись к резной опоре балдахина, Джада ос­тановила взгляд на трехпредметном приборе бывшего му­жа Энджи. Так-так… И что мы тут имеем? Средненькой, прямо скажем, паршивости инструментик! Мишель, не удержавшись, тоже взглянула вниз – и едва не расхохота­лась, тем самым чуть не провалив всю операцию. Через не­сколько секунд, справившись с неуместным весельем, она с кошачьей грацией запрокинула руки за голову. Это зре­лище всегда сводило Фрэнка с ума.

– Иди ко мне! – прохрипел Рэйд.

– Терпение! – пропела Джада. – Терпение, советник!

– Медленно, но верно, – поддакнула Мишель. – Иначе свяжем по ручкам, ножкам и заткнем ротик. Мы с Дженетт иногда так делаем, если слишком торопимся. И еще когда о-очень, о-чень расшалимся.

«Хомячок», подпрыгнув, исполнил несколько танце­вальных па. Эх ты, сильный пол. Джада стерла с губ презри­тельную ухмылку. До чего ж ты смешон, вместе со своим агрегатом. И смех и грех, что называется!

– Иди к нам. Пожалуйста, – умоляюще пробормотал ей Рэйд и похлопал ладонью по матрацу.

Угу. Так-то лучше, красавчик. Однако твою прыть не мешало бы умерить, иначе весь этот цирк будет безбожным на деле, вместо того чтобы лишь выглядеть таковым. Ма­мочка уже идет. Но для начала… я тут кое-что припасла для нашего котика… Только сначала возьму полотенце, чтобы простыни не испачкать.

Джада, не торопясь, прошла в ванную, выждала пару минут, неспешно возвратилась и, протянув бутылочку с маслом Мишель, так же замедленно развернула полотенце.

Все ли сделали, как надо? Ничего не забыли? Время выдер­жано точно, сообщения на пейджер не получали. Похоже, все идет по плану.

– Начинаем представление! – произнесла она «па­роль», известный лишь троим заговорщицам.

Мишель с улыбкой шагнула к Рэйду, тот обхватил ее за талию и со стоном уткнулся лицом ей в бедро. Она быстро отвинтила крышку и наклонила бутылочку, направив маслянистую струю на атлетические плечи и спину Рэйда.

– Еще капельку… вот так… теперь на грудь… – приго­варивала она, втирая масло в кожу.

Пока Рэйд постанывал от удовольствия, Джада сдерну­ла с кровати простыню и расстелила по центру матраца небольшое полотенце. Потом достала из-под кровати заранее открытый тюбик «Чудо-клея», выдавила длинную по­лоску вдоль всего члена Рэйда и сунула ему в руку эту мерзость. Затем резким движением она перевернула Рэйда на живот и с силой прижала его к голому матрацу.

Рэйд хрипло вскрикнул – то ли от долгожданного при­косновения, то ли от грубости Джады, а скорее от того и другого вместе. Стон удовольствия перешел в мучитель­ный рев.

– О-ой! Секунду! Больно! Да что за…

Джада на всякий случай выпустила еще один заряд клея, полностью покрыв тягучей субстанцией и член, и ла­донь. «Тридцать секунд, – думала она, прижимая бедро Рэйда к матрацу. – Тридцать секунд – и готово!»

Рэйд заорал не на шутку.

– Тысяча извинений! – Джада нырнула под кровать за «Полароидом». – Скажите: «Чи-и-и-из!»

Вскинув к ней лицо, Мишель делано округлила глаза. Рэйд в этот момент был куда более искренен, но и гораздо менее фотогеничен. Джада сделала первый снимок, выглядевший, если видоискатель не врал, бесподобно сексуаль­но и бесподобно развратно, несмотря даже на отсутствие собственно секса.

– Эй-эй-эй! Не надо снимать! Девочки, ваше масло жжет… Девочки, пожалуйста.

– А ты разве не любишь, когда больно? – Мишель не­винно захлопала глазами.

– Н-не знаю… Кажется, я прилип…

Рэйд не мог оторвать ладонь, но со стороны картинка выглядела совершенно иначе. Мишель подалась вперед, обеспечив Джаде роскошный снимок со своей пышной, полуобнаженной грудью на фоне обнаженного торса Рэй­да. Изнемогающий от боли, в кадре Рэйд выглядел на грани сексуального взрыва.

– Великолепно! – пропела Джада.

– Что вы делаете, девочки?! Чем вы меня намазали?.. Больно! И не надо снимать, я же сказал!

– А мы всегда снимаем, – сурово возразила Джада. – В постели, во всяком случае.

Мишель, дав наконец волю смеху, протянула руку за «Полароидом». Джада отдала ей фотоаппарат и вытянулась рядом с Рэйдом. Настал ее час! Забросив руку за голову, она изящно повернула голову. Мишель щелкнула дважды и положила оба снимка рядом с остальными.

До Рэйда наконец стало доходить:

– Какого черта вы делаете? Кажется, я…

– В ловушку попал? – подсказала Джада.

– Загнан в угол? – добавила Мишель.

– А может быть, одурачен? – задумчиво протянула Джада.

– Говорю же, мне больно! Я прилип! – заорал Рэйд, пытаясь отодрать причиндалы от матраца. – Вы меня при­клеили!

– Угу, – фыркнула Джада. – Несчастный случай, с кем не бывает.

– Большинство несчастных случаев происходит до­ма! – менторским тоном провозгласила Мишель и снова расхохоталась.

Миссия выполнена. Твой выход, Энджи!

Энджи несколько секунд постояла перед дверью своей первой семейной обители, изображая нерешительность и откровенное нежелание ступать через порог:

– Его там точно нет? – в третий раз за последние три минуты спросила она.

– Точно. Сегодня вечером у него деловая встреча. Что-то крайне важное и срочное, – заверила Лиза.

Тяжело вздохнув, Энджи позволила наконец Лизе от­крыть дверь и молча проследовала за бывшей подругой в свою бывшую гостиную. «Подругу», похоже, ни стыд, ни угрызения совести не мучили. Она по-хозяйски щелкнула одним выключателем, другим, и Энджи по оставленному на условленном месте журналу «Космополитен» поняла, что план действует.

Представление начинается! Подавив усмешку, она на­правилась прямиком к книжным полкам и изображала усиленные поиски, пока Лиза снимала пальто и приводила в порядок прическу, любуясь на себя в зеркало с внутрен­ней стороны дверцы шкафа. Прежде там никакого зеркала не было. Отличная идея, Лиза! Погляди пока на себя – через пару минут тебя ждет более захватывающее зрелище.

– Здесь его нет! – наконец жалобно простонала Энджи. – Можно в спальне посмотреть? Наверное, я засу­нула дневник на антресоли.

– Конечно. Туда я даже не заглядывала.

Они вместе поднялись по ступенькам и по темному ко­ридору прошли к спальне. Из-под двери пробивалась по­лоска света.

– Он там! – выдохнула Энджи дрожащим от страха и укора голосом.

– Да нет же! Он сказал, что придет очень поздно. Ду­маешь, Рэйд не поздоровался бы со мной, если бы был дома?

Она решительно двинулась к двери. Пожав плечами, Энджи шагнула следом.

Представшая их глазам сцена оказалась еще более эф­фектной, чем она предполагала. Позы действующих лиц, цвета и контрасты ошеломляли: стройные шоколадные ноги «Дженетт», золотистые волосы «Кэтрин», розовое и оранжевое белье на точеных женских телах – матово-белом и глянцево-темном… Лиза оцепенела на пороге. Зо­лотой мальчик в ужасе уставился на нее, еще не догадыва­ясь, что его ждет впереди. Когда из-за спины невесты вы­ступила бывшая жена, его лицо превратилось в маску смерти.

– Боже правый! – Ахнув, Лиза сделала шаг внутрь комнаты.

Джада ловко соскочила с Рэйда и застыла рядом с кро­ватью, демонстрируя зрительницам всю свою шоколадно-оранжевую красу. Мишель медленно повернула голову. Струящиеся по роскошному телу золотые волосы, громад­ные невинные глаза на прелестном порочном личике… Го­лубая мечта распутника, ни больше ни меньше!

– Боже правый! – повторила и она.

– В религию впали все разом? – ехидно поинтересова­лась Джада. – Может, лучше присоединитесь к нам?

– Лиза! Слава богу, ты… То есть… Это не то, что ты ду­маешь! – заверещал Рэйд. – Меня поймали в ловушку! Я влип… в смысле… прилип к матрасу.

– Влип, пожалуй, точнее, детка. – Джада послала Энджи торжествующую ухмылку.

Лиза беззвучно, будто рыба на песке, хватала ртом воз­дух. Энджи медленно пошла к кровати, вбирая каждую деталь непристойной сцены. Она заметила, что глаза Рэйда потемнели от потрясения, боли и… неужели стыда?

– Энджи! – промямлил он, уставясь на нее как на привидение. – Я… я не знал, что ты в Бостоне. Я не думал…

Энджи кивнула:

– Не думал, это уж точно. Господи, Рэйд, ты ведь обе­щал, что с этими мерзкими играми покончено! Как ты мог?! – Разочарованно вздохнув, она отвернулась. – По­жалуй, мне лучше уйти, Лиза. Н-да… Пойду, пожалуй.

Только оказавшись на лестнице, Энджи позволила себе широченную довольную улыбку. В конце концов, и «Чудо-клей», и матрац куплены на ее собственные деньги, и вложенные в них средства себя оправдали. Энджи расхохота­лась. Права была Джада: «Полароид» добавил пикантнос­ти. Десятка два снимков, если у девочек все получилось, покоятся теперь в ящиках комода, в стопках с бельем и прочих потайных уголках. Их час еще придет… если, ко­нечно, Лиза задержится в этой квартире хоть на день.

В гостиной Энджи прибавила шагу – сверху понеслись визги и рев. Еще один, заключительный штрих, после чего можно сматывать удочки. Проходя мимо книжных полок, Энджи сунула заранее приготовленный «дневник» за какой-то толстый том и поспешила к выходу. Плевать ей теперь, женится этот идиот на своей крале или нет. Хоро­шо бы даже женился – они друг друга стоят! Боль ее затих­ла, ревность испарилась. Энджи покинула свой бывший супружеский кров теперь уже навсегда.

– Знаете, девочки, мне это белье нравится, – сказала Мишель. – А ты, Джада, просто обязана краситься такой помадой. Смотришься бесподобно!

Энджи, утонув в соседнем кресле, усмехнулась:

– Молодцы, девочки! Теперь Лизе будет над чем поду­мать. Представляете – прелюбодеяние, шведская любовь, лесбиянство, смешение рас плюс капелька садо-мазо и легкий уклон в трансвестизм! – Энджи уже захлебывалась смехом. – Бедная, бедная Лиза!

Лайнер дрогнул, попав в воздушную яму, и Мишель испуганно вцепилась в ручки кресла. Джада же небрежно пожала плечами:

– Пустяки. Горы нам привет шлют, только и всего.

– Если уж отправляться на тот свет, то сейчас, – за­явила Энджи. – Лично я умерла бы с улыбкой на губах. – Впрочем, она тут же передумала, вспомнив о своем еще не рожденном малыше, и быстренько защелкнула ремень безопасности.

Мишель, похоже, забыла про свой страх:

– Нет, правда, девочки, это было здорово. И на удив­ление легко! Никак не могу поверить, что мы справились.

– А с мужиками справиться – раз плюнуть. Слушай-ка, ты так ловко пригласила нас к нему в гости. – Джада повернулась в Энджи: – Жаль, тебя рядом не было. Па­рень слюной истек, ей-богу.

– А конец? Конец-то какой был? Расскажите! Как че­ловек воспитанный, я скромно удалилась… А дальше?

– А дальше все было как в сказке, – улыбнулась Ми­шель. – Добрая тетушка Джада вручила злой колдунье Лизе бутылочку с волшебной жидкостью для снятия лака и сказала: «Это его отклеит. В прошлый раз точно отклеило». А тетушка Мишель добавила: «Немножко жжет, но он это обожа-ает! В крайнем случае подуешь». Злая колдунья принялась вопить на заколдованного принца, а тетушка Мишель тем временем попрятала много очень, очень нехо­роших картинок по всему волшебному замку, чтобы злая колдунья Лиза нашла их и лопнула от злости. А потом две добрые тетушки исчезли из замка, оставив заколдованного принца с приклеенным к матрацу петушком.

– Интересно, отклеит она его или нет? – пробормота­ла Энджи.

Джада мотнула головой:

– А мне интересно, громко он будет орать или не очень.

Мишель снова улыбнулась.