Мы почти закончили строительство, когда позвонила Клео и стала настойчиво звать нас к ним в Нью-Йорк на вечеринку. Я подумала, что нам с Тоддом необходима передышка, пока мы не взялись за новое дело. В тот момент Тодд прикидывал, на каком участке земли начать новую стройку. Я решила, что меня не должно мучить чувство вины за то, что мы оставляем Меган на несколько дней. Она много времени проводила с нами и училась ходить, пока мы один за другим распродавали дома. Конечно, у нас были агенты, но никто не умел торговаться лучше, чем Тодд.

— Клео сказала, что это будет что-то вроде воссоединения, — сообщила я Тодду. — Хотя на самом деле это не так. Не совсем, поскольку, по словам Сьюэллен, они с Говардом скорее всего не придут, чтобы не оставлять Пити, и я сомневаюсь, что у Кэсси будет охота проделать такой путь из Калифорнии. Так что воссоединяться будем только мы, Клео с Лео и Сюзанна с Поли. И Клео сказала, что Сюзанна придет только в том случае, если придем мы.

— Иначе ей незачем будет тратить свое драгоценное время на эту вечеринку? — рассмеялся Тодд.

— Именно так. Правда, там будет масса других людей… так сказать, нечленов союза.

— Ну, а ты хочешь поехать?

— Мы с тобой заслужили отдых. И мне любопытно встретиться с Сюзанной. К тому же Клео просила об этом как о личном одолжении. Честно говоря, я почувствовала что-то вроде отчаяния в ее голосе. Разве ты не согласен, что мы имеем право немного развлечься?

— Конечно. Поехали. Но при одном условии. Мы ни у кого не будем гостить. Ни у Лео, ни у Сюзанны. Снимем номер в «Плазе».

— Отлично.

18

Мы поселились в «Плазе», и я нисколько не удивилась, что мы попали в тот же номер, в котором так замечательно провели нашу первую брачную ночь. Такого жеста я и ожидала от Тодда.

Наутро он отправился в торговый центр в Парамусе в Нью-Джерси, а я — на встречу с Сюзанной в «Русский чай». Я была не на шутку взволнованна. Ведь я не видела Сюзанну четыре года, с тех самых пор, когда она уехала в Нью-Йорк, если не считать того, что мне попадались журналы с ее фотографиями на обложках да по телевидению прокручивали рекламные ролики с обворожительной «Женщиной Дюрель».

По телефону Сюзанна сообщила мне, что заказала столик специально в «Русском чае», потому что здесь его называли восточным «Поло Лаундж», а «Поло Лаундж» — это место, где собираются звезды Голливуда. Другими словами, насколько я поняла, в «Русском чае» обедали жители западного побережья, когда приезжали в Нью-Йорк. Правда, мне было невдомек, какое отношение к этому кафе имела Сюзанна, которая была лишь нью-йоркской моделью, а не голливудской звездой. Меня провели к довольно удобному, на мой взгляд, столику, и я стала ждать Сюзанну: она опаздывала. Когда она вошла, по залу пробежало волнение. Все уставились на нее, а она посылала в разные стороны воздушные поцелуи. Одета была Сюзанна довольно эффектно, хотя и не по сезону (а был конец мая): в длинное пальто из зеленой замши, широкую юбку и соответствующие туалету туфли, ее пышные волосы развевались в художественном беспорядке. Казалось, их у нее столько, что хватит на двоих.

— Баффи! Баффи! Баффи! — закричала она и обвила меня руками. — Как я скучала по тебе! Ты не представляешь! Наверное, и дня не было, чтобы я не вспоминала о тебе. — Я поцеловала ее в ответ и была так растрогана, что ее беспорядочные слова пролетали у меня мимо ушей. — Ты великолепно выглядишь! — воскликнула она. — Не постарела ни на один день с тех пор, как я впервые увидела тебя. Ты маленькая дьяволица, ты до сих пор похожа на Вивьен Ли. — Я что-то пробормотала насчет того, что это не совсем так, но она уже обернулась к метрдотелю и спросила: — Разве она не похожа, как две капли воды, на Вивьен Ли?

Он тихо согласился:

— Мадам красива.

Глупо, конечно, но при встрече с Сюзанной меня охватила настоящая радость, и я почувствовала душевный подъем. В порыве чувств я заказала мартини с оливками, хотя знала, что впереди еще ждет вечеринка у Клео. А Сюзанна велела принести себе фирменной газировки.

— Продолжаешь охранять стены старого храма? — пошутила я, припомнив, что Сюзанна не пила крепких напитков, почитая святость собственного тела.

— Я до сих пор предпочитаю не допускать алкоголь в свой организм, — важно заявила она, но тут же наклонилась вперед и добавила шепотом: — Однако в прошлом году я сделала аборта.

— Ой, Сюзанна, как я тебе сочувствую! — воскликнула я, не забыв еще того ощущения опустошенности и отчаяния, которое испытала после своего аборта.

— Ради Бога, не сочувствуй, я сама нисколько не пожалела об этом. Боже! Страшно подумать, что стало бы с моей карьерой, если б я не сделала аборта.

— Но ты могла выйти замуж. А потом, родив малыша, снова занялась бы своей карьерой. Поли женился бы на тебе, даже если бы это был не его ребенок.

— А почему ты думаешь, что я хотела сохранить ребенка? И от кого еще он мог быть, как не от Поли? Когда я знаю, что займусь с кем-то любовью, я обязательно предохраняюсь. А то, что случилось — проделки Поли. Результат того, что он в очередной раз изнасиловал меня, — добавила она с искренним возмущением.

Я постаралась не изменить выражения своего лица. «В очередной раз изнасиловал меня», как будто все эти изнасилования были поставлены на поточную линию. Смешно.

— Ты могла бы принимать таблетки, — заметила я. — Тогда ты будешь в безопасности, даже когда тебя насилуют.

— О нет, Баффи! Ты не представляешь, как таблетки воздействует на гормоны! А свои гормоны надо беречь. Если сама не позаботишься об этом, никто не позаботится.

Я не знала, что ответить, и сделала заказ. Я махнула на все рукой и заказала ньюбергских омаров, несмотря на то что они очень калорийны. Сюзанна выбрала салат из латука и помидоры и вытащила из сумки бутылочку приправы собственного приготовления — особую смесь из яблочного сока, уксуса и трав.

— Я дам тебе рецепт. Но пора отказаться от соусов, милая Баффи, иначе ты уже не будешь походить ни на одну знаменитость в лучшие годы ее жизни.

Мы рассмеялись.

— О, те дни, те дни, когда мы учились в колледже, как хорошо тогда было, правда? — проговорила она так, словно с тех пор прошла целая вечность.

— Да, конечно, но и сегодня нам живется неплохо, согласись!

Она взглянула на меня, и в ее глазах мелькнула грусть.

— А ты все тот же романтик, да? Это мне всегда больше всего нравилось в тебе. Но, Баффи, разве ты не знаешь? Сейчас уже никто не может позволить себе оставаться романтиком… — произнесла она упавшим голосом.

Мне хотелось возразить, что как раз я могла позволить себе такую роскошь, но вместо этого спросила:

— Ты продолжаешь встречаться с тем женатым политиком? Если да, то почему?

Она заморгала, как бы нехотя возвращаясь из мира воспоминаний в мир сегодняшний. И оживленно заговорила:

— Потому что он богат, влиятелен, он человек высокого полета, из того теста, из которого выпекают президентов.

— Удивляюсь тебе, Сюзанна. Можно подумать, что тебе что-то перепадет от этих достоинств, если учесть, что он женат на другой.

— Он собирается развестись…

Я вздохнула и посмотрела на оранжевый ньюбергский соус уже без всякого аппетита.

— И ты еще говоришь о том, что кто-то чересчур романтичен, — заметила я. — Только и слышу, что все они собираются разводиться. Какой смысл ему уходить от жены ради тебя, когда он мечтает о Белом доме? Если он разведется, туда он уже не попадет.

Сюзанна улыбнулась хорошо знакомой мне лукавой улыбкой, обнажив нижний ряд зубов.

— Попадет, если будет виновата она, если выяснится, что она изменяла ему. А его пожалеют. Тогда и пригодится моя известность, мое обаяние. Принимая во внимание, что мое имя ничем не запятнано. Так что, сама понимаешь, мне нельзя ссориться с Поли, чтобы он не навредил мне.

— Значит, вы оба, твой сенатор и ты, только и ждете, когда его жена собьется с пути истинного?

— Уэст уже сейчас подозревает, что она изменяет ему, — сообщила Сюзанна и наклонилась через стол, шепнув: — Он установил за ней слежку. — На мгновенье, лишь одно мгновенье, в глазах Сюзанны мелькнула боль. И тут же они потемнели от гнева. — Мне хочется удавить Поли, вот что! Он конченый человек. Он уже ничего не делает. Вообще ничего. От него никакой пользы. Ни в чем. Он просто камень у меня на шее. Все, на что он способен, это напиться и угрожать мне. Честно говоря, я уже боюсь его. И никак не могу от него избавиться. Он постоянно твердит, что разгласит в прессе мой роман, с Уэстоном. — Она провела рукой по лбу и продолжила: — Знать бы, как от него избавиться без лишних хлопот. Уэст говорит, чтобы я оставила все как есть. Что Поли для нас отличное прикрытие. А Джеффри Дюрелю не нравится, что Поли везде суется. Я для него само обаяние и шик, я олицетворяю тот имидж, который нужен его компании — парфюмерии от Сюзанны. Он говорит, что я теряю свой шик, живя с небритым, взбалмошным, безработным пьяницей!

— Не надо, Сюзанна! — взмолилась я. Мне тяжело было слышать такое о Поли. О человеке, который остался в моей памяти милым, улыбчивым, жизнерадостным парнем. Да, именно таким и был Поли в те времена. К тому же в нем чувствовалась сила духа, самоуважение и гордость. И он всегда смеялся.

— А что Джеффри Дюрель? Кто он для тебя, кроме как твой работодатель?

На этот раз Сюзанна показала не только свои зубки, но и ямочки на щеках.

— Джеффри стар. У него редко возникает надобность во мне. А кроме того, — и она наклонилась через стол, — он слегка тронут на малолетках. — Я не успела попросить ее пояснить свои слова, потому что она быстро порылась в сумочке и извлекла оттуда золотой флакон. — Это тебе, дорогая Баффи. Духи от Сюзанны, флакон из настоящего золота, восемнадцать каратов, он открывается, и его можно снова наполнить. Таких флаконов было выпущено всего несколько штук. Мне самой досталось три, и я хочу, чтобы один был у тебя.

Она протянула его мне. Я взяла флакон в руки и провела пальцами по надписи «Сюзанна», вытравленной в металле.

— Я не могу его взять, Сюзанна. Он слишком дорогой… — запротестовала я.

— Но я хочу, чтобы ты его взяла, Баффи. Ты моя самая близкая подруга. Настоящая подруга, которой я могу доверять. К тому же у моей старой знакомой из Кентукки, той самой бродяжки Поппи, тоже есть такой, так что еще один может быть и у тебя. Помнишь, я рассказывала тебе о ней? Я любила болтать с ней, когда мы учились в школе.

— Да. Клео сказала, что встретила тебя с ней и ее приятелем. Что ты пыталась помочь им. Он певец? Я подумала, что ты отлично поступила, когда взялась помочь им, позволила им остаться у тебя.

Сюзанна поморщилась.

— Все произошло не совсем так. Поверь, у меня не было ни малейшей охоты помогать им. Скорее меня вынудили заняться их делами. — Иногда она может быть на удивление откровенна, думала я, слушая Сюзанну. — Вот как все произошло на самом деле. Однажды утром они появились у меня в дверях — босиком из Кентукки, как у нас выражаются. Они запросто вторглись ко мне с одним-единственным чемоданишком. Тогда я еще не подозревала, что они собираются отколоть.

* * *

Поппи уже давно подумывала уехать из Кентукки. В тот вечер она приняла окончательное решение. Это случилось, когда они с Гермом вышли из заведения под названием «Крупная выпивка».

— По-моему, сегодня они по-настоящему балдели от меня. Правда, Поппи? Они точно посходили сегодня с ума, — взволнованно произнес Герм.

— Слушай, Герм, лучше иди и пригони сюда свой паршивый грузовик. У меня сейчас задница отмерзнет.

Она крепко обхватила руками плечи. На ней было надето прямое обтягивающее платьице без пояса, которое еле прикрывало грудь и бедра. Когда показался Герм на своем пикапе, она принялась кричать на него, правда, без особой злобы:

— Сейчас же вылезай оттуда и помоги мне забраться, сонная тетеря!

Он безропотно исполнил приказание.

— Забыл, что мне следовало помочь тебе, — пробурчал он, откидывая назад темные волосы, которые все время лезли в глаза.

— Ты бы и задницу свою где-нибудь забыл, если б она не была пришита к тебе.

Он улыбнулся и ответил:

— Ты так и не похвалила меня за сегодняшнее выступление.

— Может, потому, что тебя не за что особенно хвалить. Ты деревенский тупица, ты не сделал, как я тебе велела. Я говорила тысячу раз: певцов в стиле «кантри» сейчас полно. И ты должен отличаться от них. В твоем голосе должно быть больше тоски.

Герм надулся.

— Между прочим, совсем не просто петь в той манере, к которой не привык.