Кристин Риммер - Семья на выходные

Внутри у Джордана что-то екнуло. Вряд ли ему удастся найти общий язык с четырехлетним ребенком. В решающий момент почти наверняка он отступит, но в глубине души Джордан понимал, что разговор неизбежен.

— Ладно. Я поговорю с ним.

— Спасибо. — По голосу Евы он понял, что она успокоилась.

Ева лежала, уставившись на минутную стрелку часов. Неужели она движется, ведь кажется, что стоит на месте. Только сейчас Ева почувствовала, что немного взволнована.

Осторожно, чтобы не потревожить сон человека, уютно примостившегося подле нее, она освободилась из его теплых объятий и встала с кровати. Пробормотав что-то невнятное, Джордан вновь погрузился в глубокий сон, а Ева заботливо поправила на нем одеяло.

Потом, отыскав чистое белье, она на цыпочках отправилась в ванную, где приняла душ и оделась. Вернувшись в комнату, она стала собирать разбросанную с вечера одежду. И как раз вешала платье в шкаф, когда услышала голос Джордана.

— Доброе утро! — сказал он тихо.

Ева повернулась к нему и с улыбкой ответила:

— Доброе утро! — О боже, как он хорош, даже сейчас — сонный и взъерошенный. Хоть опять забирайся к нему в постель.

Очевидно, он прочел ее мысли.

— Почему бы тебе не вернуться ко мне? Здесь так.., тепло.

Она лишь усмехнулась.

— Если я это сделаю, мы никогда не выйдем из комнаты.

— У меня есть интересное предложение.

— Но неосуществимое.

— Почему же?

— У тебя не родственники, а ангелы. Они смотрели за Уэсли и Лизой весь вечер и все утро, если вспомнить о том, который сейчас час. Клянусь, они просто святые. Но всему есть предел, и он не так уж далек, когда речь идет о детях, которым не исполнилось и пяти.

С разочарованным видом он сел в кровати и откинул назад волосы. Она наблюдала за ним и, когда обнажились его красивая грудь и точеные руки, ощутила внутри нежное тепло. Он потянулся и зевнул, потом улыбнулся.

— Черт! Ладно. И все же иди сюда.

Она проявляла предельную осмотрительность.

— Зачем?

— Я сказал, иди сюда.

Ева осторожно приблизилась. А когда остановилась у кровати, он велел:

— Нагнись.

Она чувствовала, что ее тело снова охватывает огонь. Из ума не шла прошедшая ночь, как он ее ласкал и как ласкала она его…

— Именно это я и имела в виду, Джордан. — Ее голос был до смешного неубедителен. — В самом деле, нам нужно…

— Наклонись.

Вздохнув, она повиновалась. Взяв в ладони ее голову, он запечатлел на ее губах медленный, восхитительный поцелуй. У Евы подкосились ноги.

И хотя она была совсем не прочь вновь оказаться с ним в постели, пусть это было бы и проявлением неблагодарности к его святым родственникам, он ее все же отпустил.

Ее еще сонные глаза широко раскрылись.

— Ты бессердечный мужчина, Джордан Максуэйн.

— Просто хотел тебе напомнить, что ты теряешь.

— Потерпи до вечера.

— Боюсь, не получится.

Он откинул одеяло, представ перед ней во всем великолепии своей мужественности, и у нее чуть не вырвался стон.

— Пойду приму душ. Спущусь вниз минут через пятнадцать.

За его широкой спиной закрылась дверь ванной.

И, проводив его взглядом, Ева с сожалением вздохнула.

— Доброе утро, — первой произнесла Дора, когда Ева появилась в «солнечной комнате», потом приветствия посыпались со всех сторон. В ответ Ева улыбнулась и тоже пожелала всем доброго утра.

— Мамочка, мамочка, — звала ее Лиза, сидящая на руках у Алмы. Ева подошла и, поцеловав дочь, предложила взять ее.

— Не беспокойся, дорогая, нам вместе так хорошо. Уверяю тебя.

— В самом деле?

— Бабушка, — лепетала Лиза, пытаясь поймать большой палец Алмы.

Пожилая дама улыбнулась девчушке.

— В самом деле. Мне доставляет удовольствие держать ее на коленях.

— Мам, ты что, заболела? — Уэсли намеревался схватить Еву за чистенькие брючки.

Она наклонилась и поцеловала сына.

— Нет, дорогой, я не заболела и чувствую себя прекрасно.

— Последнее время ты так долго спишь.

Сидевшие за завтраком Нэнси и Мэтт так и прыснули со смеху.

— Твоя мама слишком поздно вчера легла, сказала Нэнси. — Поэтому утром ей нужно было подольше поспать.

Ева взглянула на Нэнси, та ей улыбнулась, и, вспомнив, что прошлой ночью Нэнси и Мэтт видели, как Джордан нес ее наверх, Ева слегка покраснела.

— Ева, дорогая!

— Через стол Ева посмотрела на Алму.

— Возьми, пожалуйста, Лизу. Мне нужно выйти.

— Конечно. — Забрав дочку, Ева вернулась на свое место. На душе у нее было легко и спокойно. Уикенд подходил к концу, и конец этот был таким, о котором она могла только мечтать. Она поцеловала вдруг шелковистый пушок на головке Лизы; та хихикнула.

Хотя за окном было пасмурно, настроение у Евы было радостное, ее согревала мысль, что скоро она вольется в эту большую семью. Все сложилось просто прекрасно.

Вдруг раздался встревоженный крик Доры:

— Джордан, Джордан, что случилось?

— Джордан! — воскликнула Нэнси.

Поняв, что случилось что-то страшное, Ева медленно обернулась.

Джордан стоял в двери, ведущей к лестнице во двор. Лицо его было белым как снег, губы почти что синие.

— Карла… — голос у него срывался, — Карла, ты должна помочь.

Карла встала.

— В чем дело, Джордан? Что произошло?

— Алма. Господи, помоги! У нее нет пульса!

Алма лежала на пороге ванной лицом вверх, костыль, который она держала в руке, упирался в стену.

— Уберите его отсюда, — указав на костыль, сказала Карла спокойно.

Джордан осторожно вытащил его из руки Алмы, все еще не подающей признаков жизни, и сунул в угол под лестницей.

Когда он обернулся, Карла уже стояла на коленях.

— Мама! Вызови «скорую», — через плечо бросила она.

Совершенно оцепенев, Джордан застыл у лестницы, стараясь не мешать Карле, и смотрел, как она сильными и резкими движениями массирует сердце Алмы.

Не выдержав, Джордан отвернулся. Он знал:

Карла делает все как надо, но слышал, как хрустнули под ее руками хрупкие ребра. Потом в «солнечной комнате» он увидел Еву, она держала на руках Лизу и за руку Уэсли.

— Уведи детей подальше. — Сам того не желая, Джордан сорвался на крик.

— На мою маму кричать нельзя. — Личико Уэсли приобрело свирепое выражение.

— Пошли, Уэсли. Бабушка Алма очень больна. Ева увела детей.

— Бабуля! Бабуля! — в недоумении повторяла Лиза.

За спиной Джордана опять раздался этот ужасный хруст: Карла еще раз надавила на грудь Алмы. Он закрыл глаза, а когда открыл, Евы в комнате уже не было.

Джордан не имел ни малейшего представления, как долго продолжалась эта невыносимая пытка. Наконец он услышал голос Карлы:

— Отлично. Так держать, Алма. Молодчина.

Он обернулся.

— Пульс есть, — объявила Карла.

Через несколько минут за окном послышался звук приближающейся сирены. Машина «скорой помощи» остановилась у дома.

Джордан отошел к двери, ведущей в «солнечную комнату», и скрылся там, презирая себя за беспомощность. Врачи приступили к своим обязанностям, приборами определяя состояние больной и задавая Карле вопросы, на которые та отвечала четко и немногословно.

Потом Алму уложили на носилки, Джордан вызвался сопровождать ее, но все решили, что это лучше поручить Карле. Ведь она не только родственница, но и врач.

Джордан стоял у дверей машины, за которой скрылись носилки с Алмой, потом вдруг взбежал вверх по лестнице, схватил бумажник и ключи и ринулся вниз, на ходу надевая пальто.

Он уже распахнул дверь, когда его окликнула Ева, стоящая на пороге гостиной.

— Джордан, может, мне…

Он не дал ей закончить и, мрачно посмотрев на нее, приказал:

— Оставайся дома.

— Хорошо. — Голос ее прозвучал тихо. Она перехватила взгляд Уэсли, так и пронзающий Джордана, и добавила:

— Пожалуйста, будь осторожен.

На дорогах скользко.

— Постараюсь. — Подняв воротник пальто, он выскочил за дверь, и вскоре первые ласточки снежной бури залетели на двор.

Весь день Джордан провел в больнице. Карле пора было лететь, ее ждали в клинике, но Нэнси с Мэттом и еще кое-кто из родственников остались могла понадобиться их помощь.

Ева позвонила Рози, и та сразу догадалась: что-то стряслось.

— Что там случилось?

— Бабушка Джордана с сердечным приступом попала в больницу.

— Она еще…

— Да, пока жива.

— Слава богу! Как Джордан?

— Думаю, в порядке. С тех пор как это случилось, мы с ним почти не разговаривали. Сейчас собираюсь в больницу. Постараюсь все разузнать на месте.

— Насчет работы не беспокойся. У меня все в порядке. Принимаю заказы, наслаждаюсь тишиной и уютом.

До чего приятно услышать голос подруги, такой привычный и спокойный. Ева не упустила случая немного подшутить:

— Ну, продолжай, небось соскучилась по нас?

— Разве самую малость…

— Если будут новости, я позвоню. Но выехать мы сможем не раньше завтрашнего дня. — Ева взглянула на окна: шел снег. — Здесь снегопад, он может все осложнить.

Рози еще раз заверила, что дела идут своим чередом и беспокоиться не о чем. Правда, оставался еще один вопрос: как развиваются события на «другом фронте»?

Окинув взглядом комнату и убедившись, что ее никто не слышит, Ева тихо, в трубку, сказала:

— Мы женимся, по-настоящему женимся. Как только вернемся.

— Здорово, — обрадовалась Рози, — что у вас все так хорошо сложилось.

— Да. Замечательно, — ответила Ева, только почему-то у нее душа была не на месте, и она не знала, почему. Возможно, из-за взгляда Джордана, который он на нее бросил, отправляясь в больницу; от него веяло могильным холодом, казалось, он от нее совсем отдалился.

Но Ева тут же оборвала себя: а как еще он мог на нее смотреть? Ведь он был сам не свой из-за случившегося с Алмой.

— Ева? Ты слушаешь меня?

— Что? Ах, да. Слушаю. Но мне пора. Спасибо тебе за все.

— Не за что. Держи меня в курсе.

— Хорошо.

Ева повесила трубку, как раз когда вошла Нэнси, возвратившаяся после своего дежурства в больнице.

— Ну, как она? — спросила Ева.

— Состояние стабилизировалось. Она в полном сознании, но очень слаба.

— Значит, есть надежда, что выкарабкается?

Нэнси кивнула.

— Безусловно.

— Слава богу. — Ева опустилась на стул, стоявший рядом с телефоном, и спросила:

— А как Джордан?

Нэнси отвела глаза.

— Он от нее почти не отходит с тех пор, как уехала Карла.

— Но с ним все в порядке?

— Да. Он в полном порядке. Только очень подавлен.

Ева рискнула копнуть поглубже:

— Ты что-то недоговариваешь, Нэнси.

— Даже не знаю, что сказать, — вздохнула Нэнси. — Ты же знаешь Джордана. Если что случится, сразу замыкается в себе…

— Пожалуйста, скажи, Нэнси, что ты сама об этом думаешь.

— Я приехала в больницу, спросила у него о состоянии Алмы, а он в ответ рявкнул: спроси, мол, у этих проклятых врачей. А когда нам сказали, что она поправится, пробубнил что-то и отвернулся, как будто боялся поверить, что она будет жить. — Подойдя к Еве, Нэнси тронула ее за руку. Может, если ты поедешь…

Наконец пришла медсестра и сказала, что Алма спокойно спит, потом вежливо добавила, что тесты закончены, скоро стемнеет и, поскольку снег все идет, им лучше отправляться домой.

— Мне можно ее увидеть? — спросил Джордан. Я ее не разбужу. Просто хочу взглянуть и убедиться, что с ней все в порядке.

Медсестра неохотно согласилась.

— Идите за мной. Но предупреждаю, она не должна знать, что вы рядом.

— Хорошо. — Он встал.

Ева пошла следом за ними. Она не хотела оставлять Джордана одного, но понимала, что, если скажет хоть слово, он велит ей вернуться в приемную. К тому же надо было удостовериться, что с Алмой все в порядке.

В блоке интенсивной терапии было нетрудно заблудиться. Медсестра позвонила, они вошли, и она проводила их в палату, где лежала Алма. У нее был какой-то отрешенный вид; голова покоилась под прозрачным колпаком, к которому было подведено множество трубок. Рядом висел противный, зеленого цвета больничный халат. Над кроватью на экране монитора фиксировался каждый удар ее сердца. Ева взглянула на Джордана, а он впился глазами в иссохшее тело бабушки, будто так мог заставить ее сердце биться вечно.

Вид у него был совершенно потерянный. Он презирал свое бессилие, хотя здесь от него ничего не зависело. Желая как-то поддержать и успокоить Джордана, Ева коснулась его руки.

Он посмотрел на нее, точно видел впервые, отдернул руку и сел на один из двух стоявших в палате стульев.

— Я буду сидеть здесь. Тихо, как мышка.

Медсестра какое-то время внимательно смотрела на него, а потом шепотом сказала:

— Не стоит, мистер Максуэйн. Сейчас нет никаких оснований для беспокойства.