– Я занималась тем же самым…

Она посмотрела ему в лицо, заглянула в глаза. Ей хотелось спросить, действительно ли он намерен расторгнуть их брак, но слова застряли у нее в горле. А если Хантер скажет, что передумал? Тогда все начнется сначала. Нет, уж лучше покончить с этим поскорее. И опять, уже в который раз Камилла пожалела о том, что вернулась в Техас.

– Взгляни на луну, Камилла! Ты помнишь ту, сентябрьскую луну? Разве не похоже?

– Нет, Хантер. В этой луне есть что-то зловещее. К тому же ее, того и гляди, закроют тучи.

Некоторое время они шли молча, погрузившись в воспоминания о сентябрьской луне, под которой когда-то расцвела их любовь на берегу Рио-Эскондида…

Неожиданно Цезарь решил привлечь их внимание. Он сел на сук у них над головой и громко затрещал крыльями. Казалось, сокол наблюдает за Хантером и Камиллой или хочет предупредить их о чем-то.

Хантер посмотрел на него, потом опять перевел взгляд на Камиллу, и его губы искривились в печальной усмешке.

– Мне кажется, эта чертова птица точит на меня зуб. Похоже, он решил еще разок закусить моим мясом!

– Он тебя не тронет, если ты не станешь меня обижать, Хантер.

Внезапно ее взгляд смягчился.

– Я тебя больно обидел, Веснушка?

Услыхав полузабытое шутливо-нежное прозвище, Камилла так и ахнула. Сердце у нее сильно забилось.

– Я теперь понимаю, что мы оба друг друга обидели, Хантер…

– Да, ты права. Может быть, когда ты уедешь, мы оба сумеем обрести хоть какой-то душевный покой, осознаем свои ошибки и не станем повторять их в будущем? Наверное, пришла пора оставить прошлое позади.

Камилла слушала его с болью в душе, понимая, что сама же воздвигла между ними непреодолимую преграду. Теперь Хантера уже не вернуть. Он хочет одного: поскорее расстаться с нею навсегда.

Вдруг и Хантер и Камилла услыхали сухой щелчок. Это был звук взводимого курка – они оба его узнали.

– Какая трогательная сцена! – раздался из темноты чей-то голос.

Хантер резко обернулся и собой заслонил Камиллу. Он не узнал этого голоса, но явственно различил в нем французский акцент.

Незнакомец вышел из тени и встал перед ними, подняв ружье.

– Луи, это вы?! – воскликнула Камилла, не веря своим глазам.

– Неужели вы меня еще помните, Камилла? Я удивлен. Вы же думали, что, уехав из Нового Орлеана, никогда меня больше не увидите, не так ли?

Она покачала головой в полном замешательстве.

– Что вы здесь делаете, Луи, и зачем вам это ружье?!

Сердце у нее бурно колотилось от страха. Она смотрела на Луи и не узнавала: его лицо было обезображено гневом, глаза холодны как лед.

– Я вас любил, Камилла, вы должны были стать моей! Но вы меня отвергли. Вы погубили мою жизнь, и за это я отниму у вас вашу!

Хантер шагнул вперед.

– Что ж, теперь все стало на свои места, – бесстрастно заявил он. – Я давно шел по вашему следу. Мне недоставало только имени, но отныне я его знаю. Это вы убили отца Камиллы! Вы в ответе за похищение ее тети! Насколько я понимаю, в Камиллу тоже стреляли именно вы?

– А вы догадливы, месье Кингстон. Но только эта догадливость вас не спасет. Я уже давно мог бы вас убить, но мне хотелось растянуть удовольствие… заставить вас страдать. Боже, как я вас ненавижу! Если бы не вы, месье, Камилла вышла бы за меня. Да, верно, это я устроил убийство ее отца. Я думал таким образом окончательно разорвать ее связи с Техасом, чтобы она навсегда осталась в Новом Орлеане. Это было моей главной ошибкой. Я не ожидал, что она вернется сюда.

– Как вы могли поднять руку на моего отца?! Я же считала вас своим другом! – вскричала Камилла.

– Другом?! – Луи расхохотался, его глаза светились настоящим безумием. – Где это вы видели бескорыстную дружбу между мужчиной и женщиной? О, почему вы не могли меня полюбить, как я любил вас?! Но теперь пеняйте на себя. Я решил, что, раз уж не могу сделать вас своей, вы не достанетесь никому. Я вас уничтожу! Но сначала мне хотелось заставить вас страдать.

Хантер крепко схватил Камиллу за руку.

– Это он нанял бандитов грабить Валье дель Корасон. Он скупал твой скот и пытался тебя разорить.

– Совершенно верно, месье. Это было так просто! Сосед Камиллы, Уэйд Робертс, начал потихоньку воровать скот у ее отца еще до моего приезда, но я поощрил его к более смелым действиям. Бедняга! Он и не подозревал, что помогает мне убивать вас, Камилла. Уэйд Робертс тоже любил вас. Но он оказался слабаком, и я с легкостью сделал его своей пешкой.

Луи перевел взгляд на Хантера.

– Зато вот этот человек, Хантер Кингстон, – он не был слабым. Сначала я хотел убить его первым за то, что он прикасался к вам, но потом решил заставить его рыдать над вашим гробом. Что ж, теперь мне придется уничтожить вас обоих одним ударом. Никто и никогда не заподозрит меня в этом двойном убийстве. Я чуть было не добился своего вчера во время пыльной бури, Камилла. Жаль, что Кингстон вернулся не вовремя.

Камилла слушала его в каком-то оцепенении. Ей никогда не приходило в голову, что Луи безумен. Но сейчас он ничем не напоминал человека, которого она знала в Новом Орлеане. Шагнув ему навстречу, она умоляюще протянула руку, но Луи нацелил ружье прямо ей в сердце.

– Я не хотел вас убивать, Камилла, но вы меня вынуждаете. Почему вы не могли меня полюбить?!

Хантер решительно оттолкнул Камиллу.

– Вы ошибаетесь, Луи Дюпре. Шериф Додсон давно уже идет по вашему следу. Он не знал только вашего имени, но все остальное ему известно. А несколько дней назад он отправил своих людей в Новый Орлеан. Они без труда выяснят, кто и зачем отлучался оттуда.

– Вы лжете, месье. Никто обо мне ничего не знает…

– Вы глубоко заблуждаетесь. Наш шериф куда умнее, чем кажется на первый взгляд, а вы вовсе не так ловко заметали следы, как вам хотелось бы думать. Уэйд Робертс помог нам вас разоблачить.

– Это невозможно! – голос Луи внезапно перешел в визг. – Уэйд Робертс не знал, кто я такой!

– Но он вспомнил француза, не раз наносившего визиты Сегину Монтесу. Отец Камиллы сказал Уэйду, что это один из новоорлеанских поклонников его дочери. – Хантер сделал шаг вперед и протянул руку. – Отдайте мне ружье, Луи. Если вы застрелите нас обоих, вас уже ничто не спасет.

Луи нервно облизнул губы.

– Мне терять нечего. Сейчас вы увидите, как Камилла умирает на ваших глазах, а вас я оставлю на сладкое.

Камилла покачала головой, все еще не веря.

– Не трогайте Хантера, Луи, прощу вас! – воскликнула Камилла. – Он ни в чем не виноват! Если вы меня ненавидите, не надо мстить ему!

– Вам придется убить меня первым, Луи, – негромко сказал Хантер. – Только так вы сможете добраться до Камиллы.

– Как трогательно, – прохрипел француз. – Каждый из вас готов умереть за другого. Но я вас обоих отправлю в ад еще до восхода солнца!

Ружье описало широкую дугу: теперь Луи целился в Хантера.

– Считайте, что я передумал, месье Кингстон. Вы умрете первым.

Камилла наконец поняла, что Луи не поддастся на уговоры. Он твердо вознамерился застрелить Хантера, и она ничего не могла с этим поделать! Внезапно она вспомнила о Цезаре, сидевшем на ветке над головой Луи. Только бы сокол понял команду правильно! Камилла не была уверена, кого из мужчин Цезарь атакует по ее приказу, но времени на раздумья уже не осталось.

– Цезарь, бей! – крикнула она.

Француз разразился жутким завывающим смехом безумца.

– Это бесполезно, Камилла! Цезарь никогда не нападет на меня. Разве вы забыли, что я сам его выучил? – Его рука сильно тряслась, когда он положил палец на спусковой крючок. – Прощайтесь со своим любовником, Камилла!

Камилле казалось, что все это происходит в каком-то бреду. Взглянув на перекошенное бешенством лицо сумасшедшего, она поняла, что через секунду он спустит курок, и, не раздумывая, бросилась к нему. Луи грубо оттолкнул ее, и в эту минуту на него кинулся Цезарь.

Отчаянный крик вырвался из горла француза, когда сокол вцепился ему в лицо. Он выронил ружье, и Хантер мгновенно подхватил его, целясь в грудь Луи.

– Отзови Цезаря! – приказал он.

Но Камилла была так ошеломлена, что не смогла произнести ни звука.

– Да отзови же эту чертову птицу! – заорал Хантер.

– Цезарь, назад! – слабым голосом позвала Камилла.

Впервые в жизни сокол ее не послушался. Он рвал лицо Луи когтями и клювом. С неистовым воплем несчастный повалился на колени.

– Камилла, помоги мне! Спаси меня! – визжал он.

– Цезарь, назад! – в отчаянии повторила Камилла.

На этот раз сокол повиновался. Он взвился в небо, а потом снова опустился на ветку дерева.

Луи лежал на земле, закрывая голову руками. Хантер опустился на колени рядом с ним и перевернул его на спину. Ему стало не по себе, когда он увидел лицо француза – вернее, то, что от него оставил Цезарь: оно превратилось в кровавую кашу.

Камилла попыталась подойти поближе, но Хантер ей не позволил.

– Тебе не стоит на это смотреть, – предупредил он. – Луи Дюпре уже никому больше не причинит зла.

– Я… умираю, – прохрипел француз. – Я знал, что ты меня погубишь, Камилла.

И вдруг из груди чудовища, еще недавно носившего имя Луи Дюпре, вырвался зловещий хохот.

– Но я буду смеяться последним! – закричал он. – Ты потеряешь свою дочь!

Хантер последними словами обругал себя за легкомыслие: он так и не удосужился приставить к дому Камиллы надежную охрану.

– Что вы такое говорите? – растерянно пролепетала она. – Что вы сделали с Антонией?!

– Я… обо всем позаботился… прежде… чем последовать за тобой сюда… Камилла. Ты даже не знала, что я был в твоей спальне, верно? Посмотри на дом! Вон там… на небе уже видно зарево… Это пожар… Но ты не огорчайся… Ты не доживешь… и ничего не узнаешь…

С этими словами Луи вытащил «дерринджер» из кармана куртки и навел его на Камиллу. Не медля ни секунды, Хантер спустил курок, и Луи рухнул головой вперед.

Камилла больше не смотрела и не слушала. Она в ужасе следила за разгоравшимся на горизонте заревом.

– О, Боже, Хантер, мой дом горит!

Позабыв о французе, она подбежала к своему коню и вскочила в седло. Каладан мощным галопом понес ее к дому. На ходу Камилла отчаянно молилась:

– Господи, не допусти еще одной смерти! Пощади моих родных!

30

Позади себя Камилла слышала топот лошади Хантера. Охваченная паникой, она низко склонилась к шее своего коня, то и дело понукая его бежать еще быстрее. Надо было добраться до дому вовремя, чтобы спасти Антонию и тетю Пруди! Боже, неужели никто не заметил пожар и не пришел им на помощь?!

Конь Хантера вырвался вперед. Камилла молила Бога дать им обоим крылья. «Скорее, скорее! – повторяла она про себя. – Только бы не опоздать!»

К тому времени, как они подъехали к дому, все левое крыло было уже охвачено пламенем. Соскочив с лошади, Камилла увидела Сантоса, выносившего на руках из дома тетю Пруди. Нелли, Невада и сыновья Сантоса образовали цепочку и передавали друг другу ведра с водой, которую черпали из поилки для лошадей. Камилла сразу поняла, что это бесполезно: воды не хватит, чтобы спасти дом.

Она упала на колени и взяла свою тетю за руку. Лицо Пруденс почернело, она дышала с трудом. Камилла судорожным усилием проглотила рвущееся из горла рыдание. Милая, добрая, кроткая тетя Пруди! Она никогда никому не делала зла, и вот она умирает! Наклонившись, Камилла прижалась головой к груди Пруденс и услыхала, как слабо и неровно бьется ее сердце.

– О, тетя Пруди, я вас так люблю! – заплакала она.

Пруденс попыталась приподняться, но тут же вновь бессильно повалилась на руки Сантоса.

– Антония… – хрипло прошептала она. – Я пыталась спасти Антонию… Кто-то должен вытащить ее из дома!

Камилла вскочила на ноги и бросилась ко входу в дом. Языки пламени уже лизали правое крыло, в котором находилась спальня девочки. Но не успела она добежать до крыльца, как Сантос схватил ее за руку.

– Ты не можешь туда войти, Камилла, там сущий ад! Огонь повсюду.

– Пусти! – закричала она. – Там моя дочь!

– Хантер уже в доме. Он найдет Антонию.

– Он не знает, где ее спальня, Сантос. Они оба сгорят заживо! Дай мне им помочь!

Сантос с ужасом почувствовал, что не сможет ее удержать: Камилла боролась с удесятеренной силой. Выбора не оставалось.

– Ради твоего же блага, Камилла, – пробормотал Сантос и, размахнувшись, нанес ей оглушающий удар по подбородку.

Камилла ощутила мгновенную боль и тотчас же погрузилась в черное забытье. Она была без сознания, когда ее позвала Пруденс, и не слышала, как минуту спустя ее тетя в последний раз глотнула ртом воздух и умерла на руках у Сантоса.

Отбиваясь от языков пламени, тянувшихся к нему со всех сторон, Хантер стремительно взбежал по лестнице. Достигнув верхней площадки, он лихорадочно огляделся, не зная, какая дверь ведет в спальню его дочери.